Прячется вечер, пудрится звезда. Я тебе друг, а ты мне не то чтобы. Чайные плечи из Ленинграда Дрогнули вдруг и замерли навсегда.
Ты уводишь меня с балкона, как ребенка, за руку. Останавливаемся посреди комнаты. Отпускаешь руку и смотришь на меня. В полутемной комнате черты твоего лица немного размазаны и нечетки. Непослушная прядь длинных волос делит его на две почти равные части. Брови сдвинуты, глаза что-то пытаются рассмотреть в моих. Хочу запомнить это твое выражение лица. У меня в голове уже целая коллекция твоих «фотографий». Вот ты улыбаешься мне в кафе, подперев подбородок сомкнутыми в «замок» руками. Вот стоишь в пол-оборота ко мне на набережной и показываешь рукой на какой-то исторический памятник. Вот хохочешь, как ребенок, над моей шуткой, высоко запрокинув голову и закрыв глаза. Все фотографии яркие и красочные. Как будто мой мозг их отфотошопил и добавил цветов. Правда, боюсь, что со временем резкость пропадет. Жалко, что в голове нет функции «сохранить изображение как…» и директории «в мозг». Ты ложишься на кровать, откидывая руки вверх на подушку. В твоем взгляде призыв, уголки губ чуть приподняты. Щелк! Готова новая фотка. Нет, надо переснять. Подхожу, снимаю с тебя халат и щелкаю резинкой твоих трусов. - Эй! - ты вздрагиваешь и перехватываешь на лету мою руку. - Сними, а? - тяну я капризно. Ты повинуешься и, подтянув к груди колени, снимаешь ненужную сейчас деталь гардероба. Вот теперь: «Щелк!», готово. - Ну, и долго ты собираешься там стоять? - да тебя возбуждает это!? Тебя возбуждает, что я так нагло тебя разглядываю. Твой член начинает шевелиться и медленно ползет вверх. - Еще минуту, - продолжаю наблюдать за живым существом у тебя между ног. Ты нетерпеливо перебираешь ногами. Ложусь рядом и одновременно накрываю, своими губами твои и рукой еще не окрепший член. - М-м-м… - тянешь ты. - Что? - отрываюсь от губ. - Вкусно! - ты облизываешься. - Чего вкусного? Табачищем, наверное, прет?! - Нет. Вкусно, - ты притягиваешь меня рукой и снова касаешься губами. Движения твоих губ медленные, сонные, неторопливые. Ты не разжимаешь их. Просто шевелишь. Моя рука начинает нагло шарить по тебе, задевая все выпуклости и впадинки твоего тела. Когда она снова замирает на твоем члене, ты начинаешь медленно подбрасываться навстречу ей. Выпускаешь, наконец, свой язык, и он начинает исследовать мой рот в поисках языка. - М-м-м! - сердито мычишь, когда моя рука соскальзывает с твоего мокрого от смазки члена. - Погоди! - я лезу под подушку. - Так будет приятнее, поверь! - улыбаешься мне. Тюбик смазки смешно «пукает», и я возвращаю свою скользкую руку тебе. - М-м-м! И правда, так лучше! - и снова твое тело начинает двигаться навстречу моей руке. Часы тихо тикают на стене, отмеряя минуты, оставшиеся у нас. «Тик-тик!», вот еще на две секунды его меньше. «Тик-тик», минута, две, три. Вот сейчас - стоп! Мне надо нажать на кнопку моего виртуального фотоаппарата. Через неплотно зашторенную занавеску пробивается свет уличного фонаря. Я чуть разворачиваю себя и тебя вместе с собой, чтобы яркий луч от ночного светила не слепил меня и дал насладиться видом. Твое мокрое от пота тело медленно двигается на мне, обрамленное ореолом света. Ты немного откинулся назад и закрыл глаза. Да! Так лучше. Фотоаппарат не может передавать звуков и запахов. Но это обычный. А мой может. Мой может воспроизвести живое фото. Оно черно-белое: изогнутое тело на фоне окна, дрожащий звук твоего голоса, легкий запах пота вперемешку с ароматом туалетной воды.Если бы можно в сердце поглубже вклеить портреты. И я на память оставлю свои сигареты. Если бы можно в сердце поглубже вклеить портреты. И я на память оставлю свои сигареты.
Твоя рука начинает медленно пробегать от хлопающего по животу члена до длинной изогнутой шеи и обратно. Стон, рука, мое сбитое дыхание, поцелуй-бабочка, опустившийся на секунду мне на губы, снова стон. Ты начинаешь двигаться быстрее, подпрыгивать и громко шлепать по моему паху. В ушах громко ухает сердце. Я перестаю дышать, слышать, думать. Остается только тягучее и немного болезненное ощущение напряжения во всем теле. - А-а-а! - от этого звука я прихожу в себя. - Больно сделал? - Глубоко слишком, - твой голос тихий и хриплый, - дай воды, пожалуйста! Я тянусь к тумбочке и протягиваю тебе бутылку минералки. Ты жадно пьешь, обливая себя шипящим напитком. Пустая бутылка падает на пол, и ты снова начинаешь двигаться. Неторопливо, плавно, вытягивая из моего живота напряжение и удовольствие одновременно. - Я больше не могу, - хватаю тебя за бедра и пытаюсь остановить. - Сейчас, потерпи! Еще чуть-чуть, - шепчешь ты. Твое тело снова начинает громко шлепать по мне, а рука судорожно подергивает член. - Ах! М-м-м! - мой живот обдает теплая струя. Вот зачем ты так? Мне и твоего вида было достаточно, чтобы кончить. А теперь еще этот звук! Я крепко хватаю твои бедра и насаживаю тебя на себя до предела. Сигарета в твоих руках выписывает в темноте странные узоры. - Смотри! - я забираю из твоих пальцев сигарету и, не затягиваясь, выдыхаю кольцо. Оно начинает медленно подниматься вверх. Ловлю его пальцем и делаю в нем ложбинку. Прозрачное сердце поднимается выше и тает в воздухе. - Твое сердце улетело и растаяло, - смеешься ты. - А твое? Ты улыбаешься. Молчишь и улыбаешься. Мне достаточно твоей улыбки. Щелк! Готово! Мне не нужно слов. Это всего лишь слова. Их можно говорить или их можно молчать. А вот взгляд невозможно спрятать. Я вижу, как твое все еще влажное тело покрывается мурашками. Тушу сигарету, целую тебя в нос и укрываю одеялом.Если бы можно в сердце поглубже вклеить портреты. И я на память оставлю свои сигареты. Если бы можно в сердце поглубже вклеить портреты. И я на память оставлю свои сигареты.