Шелест за плечами

Любовь, чёрная, как разлившаяся на снегу тень, шагала нашими дворами. Шагала из века в век, прикрывая своё разбитое сердце старым плащом. Мы жили в том мире, где каждый день встаёт и заходит солнце, но люди задёргивают шторы, чтобы оно не слепило глаза. Мы жили в мире, где иногда идёт дождь и тихо шелестит трава. В мире, где весной зацветают абрикосы, но стоит им зацвести, как начинается дождь. В непрекращающемся холодном дожде и ветре, они походили на белых ангелов. Мы жили в мире, где по радио крутят одни и те же песни, где люди говорят об одном и том же, где люди делятся и всё делят между собой. Мы жили в таком мире и ничего нас не удивляло. Мы даже свыклись с мыслью, что жизнь, в основном, состоит из неудач и неоправданных ожиданий. И, тем не менее, мы умели радоваться, когда появлялись первые тюльпаны и быть счастливыми, когда находили на прилавках нужную и очень редкую книгу. Мы были счастливы в прохладе утра и глубоко вдыхали воздух в прохладе вечера. А потом что-то изменило нас. Что-то постоянно меняло нас и это было необходимо. Мы слишком много читали, слишком сильно влюблялись и не умели быть искренними. Искренность теплилась ночным огоньком глубоко внутри нас, но не находила выхода наружу. Мы стали задаваться вопросами и, однажды, увлеклись слишком сильно. Тогда всё полетело кубарем вниз. Или взвелось в воздух? Я не могу найти ответа. Но теперь наши глаза настолько иные, что похожи на изумруды. Ночью. В тишине. В одиночестве. Теперь мы не такие. Быть может и не больные, но будь это хоть сотни раз так, если вокруг тебя тысячи безумцев, считающих себя Истиной, остаётся только признать, что единственный безумец – это ты. Наши дороги стали пустыннее. Те, кого мы хотели взять с собой остались вдалеке. Чем дальше мы шли, тем тяжелее становилась тишина. И, в конце концов, стоя на перепутье, мы не смогли понять, куда нам идти. Однажды, разрубив узел своей жизни, мы нашли другую нить. Нить, ведущую нас в будущее. И исчезающую в тумане. И теперь для нас всё какое-то странное. Любовь, подобная разлившейся чёрной тени стоит перед нами, как призрак. Она точит свой нож и хранит его у самого сердца. Она приходит к нам по ночам и оставляет по утрам свой холодный запах. Когда мы мучаясь, пытаемся достичь Рая, она смотрит на нас из тени и царапает свои руки. Любовь, как колючий туман, как пожар и шелест набегающих волн не даёт нам покоя. Она всегда приходит к тем, кто много ворочается ночью. Она, как облезлый пёс ласкается ко всем, кто протянет ей руку. И нас, так и не достигших ни Рая, ни Понимания – она не оставляет. Мы сидим на траве среди цветущих вишен и размышляем о закате новой эпохи. Запах белых цветков приятно доносится до нас ветром, и птицы снова оседают на крыши. Который год. Снова. Снова. Снова. И сейчас, шагая в преддверии новой любви и нового болезненного одиночества, я вижу тебя. Ты стоишь и ждёшь меня. - Привет, - говоришь ты. - Рано сегодня? – спрашиваю я. - Да, - ты смеёшься, и я ощущаю, как пахнет твой новый, дорогой пиджак. - У меня для тебя сюрприз. - Снова что-то экзотическое? - На этот раз нет, - мы разворачиваемся и идём плечом к плечу. Я смотрю как плывут тучи. - Немного аромата шалфея, немного полевых маков. Я люблю нежно-голубые тона в колорите с пылающими Wiesenblumen*. Сегодня я приготовил одно итальянское блюдо и разбавил его музыкой Джованни Легренци. Уверен, тебе понравится. - Если ты уверен, то и я не сомневаюсь, - говорю я и улыбаюсь. Так уж вышло, что мы живём в мире, где пшеница золотится даже во тьме. Где восковые лица прекраснее настоящих, а прожигающая грусть важнее легкомысленного веселья. Так уж вышло, что дойдя до определённой точки, он подумал: почему жизнь важна? Почему в правде – истина? Почему морализм – оправдан? Почему, почему, почему… Так уж вышло, что дойдя до определённого момента я узнал, что уходит всё. Я узнал, что в воспоминаниях всё остаётся по-прежнему и мы, как в неудачной постановке, мечемся от стены к стене. Я узнал, что отвратительно, когда люди – лицемерны, но ещё отвратительней, когда люди лицемеры, а ты не видишь этого. Когда-то я понял, что самые заядлые добродетели не умеют слушать, самые лучшие люди, не всегда понимают тебя. Поэтому тогда, объятый душевным трепетом перед новыми знаниями, я решил, что каким бы монстром и чудовищем ты не был… Я нужен тебе, а значит ты тот, кого я буду ждать. Кажется, вечность, но нет. Может быть ещё месяц, может быть год, может… Я буду. На небе загораются и гаснут звёзды, ветер поднимает листья и шуршит газетами. Чей-то заунывный голос поёт о любви. Нам как-то странно, но сегодня мы счастливы. Мы живём в мире, где это самое главное. Часто, перекручивая в своей голове эти мысли, мне кажется, будто всего этого не было. Будто не было нас. Будто мне это приснилось. Может это действительно всего лишь сон спящего в колыбели мальчика? Может он тоже, проснувшись, подумает: почему всё так? Почему так, а не иначе? Почему так шелестит трава? Почему свет так чудесен, чудесней всего, что называют чудесами? Может так и будет. Может мы действительно лишь мечемся по кругу, не находя ничего нового. Может я только безумец. Может, мы оба больны, и мир – болен. Париж болен дождём, Тулуза одиночеством, а Вена мерцающими фонарями. Но жить больно, а всё-таки хочется. - Ведь правда, скажи? – спрашиваю я. - Ты о чём? – говоришь ты. - Ни о чём, - я тихо улыбаюсь и поправляю волосы, - ни о чём, не слушай меня. Сегодня я странный. - Потому-то ты мне так нужен. Нестриженая садовая трава шелестит от ветра. Где-то играет музыка. Скрипят качели. В моём детстве было множество таких вечеров, и сейчас это воспоминание теплом отдаётся сквозь года. В нашей жизни было много шелестящей травы и мерцающих звёзд. В нашей жизни было много дождей, заливающих балконы. Меня часто преследовал страх умереть под этой Водой Небесной*. Но я всё ещё жив и теперь разделяю боль того, кто ждёт меня вечерами. У нас в саду растут розы, но в этом году они не зацвели. Кто знает, может в следующем не зацветём мы. А сегодня я вижу плывущие по небу тучи, знакомую дверь и ключи в замочной скважине. Я оборачиваюсь и смотрю в темноту. Что-то шумит за углом. Звёзды всё так же сияют, и тишина опускается на плечи. И мне хорошо. Я знаю: это Любовь стоит там. И держит нож у самого сердца. *Полевые цветы (нем.) *Отсылка к роману "Прощай, оружие!" Э. Хемингуэя.