Выход из положения

- Вы знаете, что министр обороны запретил чрезмерное употребление спиртного? – спросил Кесслер. Адмиралы замолчали и побледнели. - *****! – нарушив гробовую тишину, мрачно произнес Айзенах. Оттолкнул шахматы, встал и вышел вон, смачно приложив на прощание ни в чем не повинную дверь. У Мюллера, Меклингера и Биттенфельда синхронно отвисли нижние челюсти. - Не знал, что он умеет говорить! - И я! - И я тоже… - Умеет, - поморщился Ройенталь. – И пить он умеет. И воевать. Воевать и не пить – это нонсенс. - Ну, и как, спрашивается, нам теперь жить? – протянул расстроенный Миттермайер. – То есть, я имею в виду, воевать… То есть, пить. - Умеренно, - посоветовал Кесслер. – На официальных приемах, бокал-другой шампанского… - Ульрих, ты соображаешь, что говоришь? – вздохнул Вален, потирая левую руку. – Воевать тоже «умеренно, на официальных приемах»? - Вообще-то, пока мы в космосе, нас никто не проверяет… - задумчиво сказал Меклингер. – Так что жить, в принципе, можно. - Ага, - саркастически отозвался Вален. – До поры до времени. Пока кайзеру или этому м-м-м…министру не придет в голову вызвать тебя по видеосвязи. - А если не в космосе – то что, на молоке сидеть, что ли? – скис Нейдхарт Мюллер. - На газировке, - хмыкнул Ромео-после-шести. – Нет, так нельзя. С этим надо что-то делать. - Ничего ты с Оберштайном не сделаешь, Оскар, - покачал головой Вольф. – Кайзер не позволит. - Значит, надо что-то придумать. Адмиралы задумались. - Придумал, - заявил после секундного молчания изобретательный Мюллер. – Я на больничный пойду. Я на него часто хожу – все привыкли. У меня то рука, то голова, то ребра… Госпиталь хороший, медсестры знакомые – если что, скажут что я под действием лекарств. Вуаля. Миттермайер завистливо вздохнул. Биттенфельд нахмурился. - И я придумал! - спустя пару секунд просиял он. – Я съезжу этому гаду по морде и попаду под домашний арест. Под домашним арестом вообще можно делать всё, что угодно – хоть пить, хоть на голове ходить! Всё равно наказан и ни за что не отвечаю. А вот вы еще погодите – мои Уланы взбунтуются, когда про это безобразие услышат. Мои ребята себя тем более ограничивать не привыкли. - А я вообще уеду в Новые Земли, - скрестил руки на груди Ройенталь. – А чтобы не докопались, что приказы везде едины, отложусь и устрою мятеж. - Серьезно? – Изумился Вален. - Пока еще не знаю, – пожал плечами Ромео. – Надо подумать. - Слушай, - замялся Вольф, - а может, ты и правда его устроишь, а? А я полечу тебя усмирять – хоть накатим по-человечески, а? Даже если потом застукают: подавление же мятежа – это ж нельзя не отметить… Ройенталь усмехнулся и благодушно кивнул. - А ты что будешь делать? – спросил Меклингер Валена. – Со мной-то всё и то более-менее просто – я художник, краски там всякие, растворители, морилки… А что взгляд расфокусирован и реакция заторможена – так синдром демиурга. Гении – они в большинстве своем такие… Неадекватные. Вален вздохнул. - Ну… Скажу, что мне алкоголь для ухода за рукой нужен. Я им протез протираю. - Вином стасорокалетней выдержки? – улыбнулся Мюллер. - Кхм… Придется перейти на спирт, – скривился Август Самуэль. – Но – я думаю – меня поймут. Ты болеешь, Меклингер творит, Биттенфельд буянит, Ройенталь бунтует, Миттермайер усмиряет… Айзенах вот заговорил… Времена нынче тяжелые, так что… «Так что, – подумал молча слушавший весь этот мозговой штурм начальник полиции Ульрих Кесслер, - когда вы все, наконец, разбежитесь и разлетитесь – и кайзера этого вашего с собой заберете с его гребаным министром с его гребаными инициативами – я хоть расслабиться смогу и посидеть спокойно. В допросной. С бутылочкой любимого V.S.O.P.»