Сейчас...

- Вы снова здесь? - Родерих медленно оборачивается к своему гостю. - Что привело Вас сегодня? - более мягко спрашивает аристократ, не спеша подходя к нему. - Не знаю, - вечерний гость тихо вздыхает и умолкает. Кику Хонда осторожно поднимает голову и внимательно смотрит на хозяина особняка. Австриец, кажется, хочет спросить что-то еще, узнать о чем-то, но, взглянув на чуть смущенного гостя, чьи щеки медленно покрывает стыдливый румянец, лишь удрученно вздыхает. Слишком много вопросов, ответов на которые он не получит. Во всяком случае, не сейчас. - Что ж, проходите, - Эдельштайн выдавливает усталую улыбку, пропуская гостя в свой дом. - Не дело держать гостей на пороге, да и Лизхен будет Вам рада. Она испытывает к Вам определенное доверие, которое, по всей видимости, не помешает сейчас и мне... Какими бы помыслами Вы не руководствовались приходя сюда, сейчас, как мой гость, Вы просто обязаны быть подобающе приняты. Прошу в малый музыкальный зал. Он как никогда подойдет для этого действа. Кику благодарно улыбается и вслед за Родерихом идет по петляющим полутемным коридорам поместья. Входя в просторный зал, Япония испытывает истинное восхищение, любуясь его убранством и мысленно восторгаясь мастерством его архитекторов. - Здесь так красиво, - тихонько выдыхает Кику, снова оглядываясь по сторонам и, наконец, замечая прекрасный матово-черный рояль недалеко от занавешенного окна. Человек, что прежде играл на нем, сейчас даже не смотрел в его сторону. Сейчас в поместье тихо. Всегда тихо. И всегда спокойно. Но Кику все равно что-то тревожит. Какая-то необъяснимая тревога таится в этой мертвенной тишине, хранящей отзвуки прошлого. - С Вами что-то не так? - Родерих поправляет очки давно отработанным жестом и внимательно вглядывается в лицо Японии, ища что-то, что может увидеть только он. В конце концов, Эдельштайн бросает свое занятие и предлагает присесть своему гостю в одно из кресел перед кофейным столиком, где сам он уже разместился с максимальным удобством и чашечкой ароматного английского чая. Хонда что-то тихо отвечает на своем родном языке и продолжает заворожено смотреть в сторону рояля. Кику почти отрешается от реальности, уходя глубоко в себя, погружаясь в свои чувства, наблюдая за причудливой игрой пламени свеч на пыльной крышке музыкального инструмента. Тревога постепенно покидает его, уступая место необъяснимому доверию и какому-то совершенно домашнему уюту. И чем дольше он смотрит на эти блики, тем больше ему кажется, что там, за его спиной, сидит тот, кому Кику может доверять. Намного больше, чем кому-либо еще. Есть что-то в этом австрийце особенное. И Хонда никак не может понять, что именно, но это его больше не волнует. Ему даже плевать, что Эдельштайн способен на предательство. Кику подходит к старому роялю, пыль с которого не вытирали уже множество лет, в последний раз пристально смотрит, а затем, будто приняв для себя окончательное решение, резко поворачивается лицом к Родериху. Он не может говорить напрямую, это не в его характере, но сейчас... - Мне нравится Ваша музыка, Австрия-сан. Пожалуйста, сыграйте для меня.