Котяра с волчьим взглядом

«Тебя ждет розга, клеймо и кнут», получил я сообщение, ощутив, как плотно начала прилегать ширинка к члену, врезаясь в него, добавляя кайф к слабенькому кольцу, которое я должен был носить целый день, в виде штрафа. Ну, напился вчера, да, напился! Но, сука! Такое издевательство – хоть каждый день! Едва не выл на совещании, понимая, что яйца пухнут, а член пульсирует, желая ласки. Но нет, раз Димка сказал – не снимать – значит, не снимать. Только когда поссать надо, да и то, без ласк. Только кровь разогнать, чтобы застоя не было. Димка... Вот уж сучий кобель, прости его, господи. Как придумает что, так хоть вешайся, так подпирает. Недавно вот, прислал смску, что на крюк подвесит. И подвесил. И ебал с крюком в заду, ловя мои хриплые стоны на ладонь, которой губы мне ласкал. Блядь… Да кто скажет, как он надо мной извращается, и что мне это, едреный корень, в кайф опизденнейший – убил бы! А стон сейчас глушу, кусая губы, понимая, что вечером меня ждет пекло. Блять, мать вашу! Желаннейшее пекло, когда кончить могу еще до того, как он ворвется в меня, истыкав нутро своим толстым хуем, доведя до полной прострации. И за что я его, суку такую, люблю – не понимаю. Но твою ж дивизию! Это первый мужик, которому действительно готов сапоги лизать, не ощущая себя униженным! Млять! Кто поймет?.. Внутри все пульсировало от ожидания. Уж кто-кто, а Димка сможет удовлетворить не только поверхностно, но и так, чтобы потом дня три вообще не хотелось. И ведь не рвет, паскуда такая, ни единой раны, ни единой царапины не наносит, если против моей воли! А так все делает, что ору под его руками, не только плавясь, а иногда и в несознанку уходя. Кобель пиздомудрищенский. Уметь же так надо, млять вашу! Едва досидел на работе. Уже елозя по сидению машины, с трудом добрался до его особняка, готовый прямо там же, у входа, встать на растопырку, подставить задницу и принять. Ан нет, игры впереди. И какие игры!.. Дмитрий не шутил насчет клейма. Мы уже давно говорили на эту тему, типо, что хочу я что-то вроде тату, только выжженного. Есть такая шняга в наших салонах. Только я с его руки хотел такое получить, а не от салонных девок. Потому и изучали все по интернету, и даже пару заходов Димка сам по салонам сделал, чтобы увидеть, как и что, не пережечь, не недожечь и правильно повязку наложить, после. Кто бы думал, что когда желание зашкаливает – каленым железом по телу – безумие жесточайшего кайфа... Кто бы знал!.. Димка меня сразу же в распорку засунул, едва я пришел, вставил расширитель, чтобы потом без растяжки ебать, и начал кнутом охаживать. - Сука! Спросил бы, как день прошел, тварь! – орал я, не столько уворачиваясь, сколько подставляя свои телеса под кнут. Больно, да. Невъебенно больно, но от каждого удара – по мышцам словно энергия идет. Да и в пах все собирается, желанием. - Ну, и как прошел? - Ебить налево!!! – я заорал, когда он случайно заехал мне по боку. – Скотина недорезанная!!! Чем смотришь?! Куда бьешь, сволочь?.. - Прости, - Димка губами прошелся по красной полосе, перечертившей бок. - Соскользнуло, - и тут же оттянул мою голову назад, впившись в волосы. – Так как день-то прошел? - Сука... – простонал я. – Контракт заключил... Блядь, шею сломаешь, паскуда! - Не сломаю. Рассказывай давай. - Завтра два вагона древесины есть куда сплавить... А-а-а!!! – я заорал, когда он сменил плеть на розгу, пройдясь по перевязанному члену. – Сука! Тварь недорезанная!!! Блядь ебанутая! Убью нахер!!! Сволота пиздаблядская... – уже подскуливал я, пытаясь свести ноги вместе, сгибаясь почти пополам от каждого удара, несмотря на растяжку. – Угребок!.. Урою нахер, только отпустишь!!! Сука! Яйца не трожь! Мудачина!!! – меня выгибало то в одну сторону, то в другую, а боль яркими вспышками пронзала все тело, заставляя задыхаться от собственных криков. И хрен с тем, что я орал. Удовольствие, которое получал, невозможно было сравнить ни с одним кайфом, полученным ранее. Был бы Димка неадекватом – разодрал бы меня сейчас до мяса, а я бы и благодарным остался. Как это называется в литературе да на форумах – сабспейс. Вот, я в него в такие минуты и входил, не ощущая реальности, готовый на все и даже большее, утопая в собственной сладкой боли настолько, что хоть по живому режь, ничего, кроме кайфа, не почувствую... И именно такой момент Димка выбрал, чтобы мне клеймо нажечь. Но, тварь твою брюхатую чтоб ебали! Не под ключицу, как договаривались, а на член! Я задергался, буквально пеной исходя от пронзительной боли, а тут он и кольцо с члена стянул, позволив обрызгать его спермой. - Ну?.. Тише, тише... Вот так... – Димкина рука легла мне на затылок, мягко перебирая волосы. – Сам же хотел. Сам же в боли нуждаешься. Чего орешь-то теперь?.. - Падла... – почти сквозь слезы выдохнул я, ощущая, как боль постепенно отпускает. – Сука... да ты, блядь, знаешь, как это больно?.. Я же ссать не смогу... - Сможешь. Клеймо даже не на головке, а почти у самого основания, да и прижег только слегка, - второй рукой он начал двигать во мне расширитель, заставив вновь утонуть в наслаждении, в котором эта боль терялась, как иголка в омуте. – Сейчас смажу... – пробормотал он, повернувшись куда-то, а потом пройдясь пальцами по свежему ожогу. Но мать честная! Кто бы думал, что взвою не от боли, а от наслаждения! Так это вовремя и в кайф будет! Выгнулся навстречу его руке, позволяя пальцам пройтись жестче, сразу же насадившись на расширитель практически до самых его пальцев. - Тише ты, психованный, - осадил меня Дмитрий, слегка передавив горло. – Порвешь себя, нафиг. - Не могу, - проскулил, все еще надеясь насадиться глубже, - хочу... Сука, Дима! Да трахни ты меня!.. - Я подумаю, - он оскалился, продолжая елозить во мне расширителем, да так, что у меня ноги подгибались, и я только на руках свой вес и удерживал, дергаясь из стороны в сторону, реагируя на острые приступы удовольствия. - Вот, что тебя, придурок, на боль тянет? – прошептал Дима, встав ко мне лицом к лицу. – Чувствительный ты без меры. Тебя только ебать правильно, и ты уже подливой литься будешь, как сука течная. Ан нет, подавай тебе экзотики... Блядина! Тюльпаном, нахер, черным заверну, слышал?!! – прорычал он. Впервые за все наше знакомство, я снова увидел у Димки этот «волчий» взгляд убийцы. Если бы не был на распорке – видит бог – убежал бы. Страшно так, что все нутро слабнет. И не потому страшно, что взъярится, нож достанет и истыкает до смерти, а потому, что их, там, убивать учили медленно... и если клеманет его – то дохнуть я буду не один день. Одно это словосочетание - «черный тюльпан» - меня в ступор вогнало. Потому, что знаю, что такое, когда кожу с брюха срезают, на голову натягивают и насекомым оставляют, пока не пожрут. - Дима, - желания, как не бывало. – Дима Юрьевич, в себя приди, а? – я дернулся, задев его рукой по плечу. – Что тебя так? - Прости, Сашка... – Дима уткнулся мне в грудь. – Бывает. Накатывает... А тут ты еще... Со своими завихами... - Ну, хочешь – не буду. - Да куда ты, нахер, денешься? – отмахнулся он. – Не мне, так другому в руки попадешь. И где уверенность, что психом не окажется? - А ты-то не псих? – рявкнул я. - Я себя в руках держу, - перебил меня. – И такие приступы, разве что, зуботычиной закончиться могут. Знаю себя. И тебя знаю. Ты тоже не дурак, поймешь. Так, давай-ка, снова в свое состояние, - внезапно заволновался он, подхватив бутылку коньяка и приоткрыв мне рот. – Мне твои сострадания нафиг не нужны. Ну, давай, глотай. И я послушно сделал с десяток глотков, до состояния легкого шума в голове и вернувшегося желания, вновь видя перед собой своего сладкого мучителя, а не холодного палача. И сразу вернулись ощущения ноющего от боли члена и распертой расширителем задницы. И блять, так хорошо стало от этого двойного странного кайфа, что я застонал. - Димка... А, Димка? А сделаешь мне приятно? - Это еще как?.. – волк исчез, сменившись добродушным золотисто-рыжим котом. - Не снимая меня с растяжки, выеби. Хочу ощутить тебя стоя. Только не жалей. - Сам знаю, - Дима довольно оскалился, зайдя сзади, убрав расширитель, войдя одним движением. А я только охнул. Расширитель-то не был таким толстым, как член Димки. Специально выбирал, чтобы мышцы только расслабить, а не довести до своего размера. И теперь я таял, млел от ощущения заполненности и тугих, упругих ударов вперед и вверх, задевающих простату и приносящих искристое, яркое удовольствие. И выл, понимая, что хочу еще глубже, еще дальше, чтобы не до искр из глаз, а до безумной багряной пелены безудержной сладкой истомы. И ведь, может, стоит только опустить чуть руки... Дима словно понял о чем я молю своим вытьем, ослабив путы, позволив прогнуться, войдя не под углом а прямо, сначала упершись во второй сфинктер, а потом пройдя его. И теперь я скулил уже от сладкой боли, вымывающей изнутри, словно вычищающей душу, и даже боль на члене казалась к месту, а когда Дима еще провел по нему, возрождая жгучий яд ощущений, то едва удержался, чтобы не кончить. - Хватит с тебя сегодня, - Димка сдернул меня с растяжки, заставив упасть на все четыре кости. – Понравилось хоть? - Презервативы есть? – прохрипел я. Дима заинтересованно глянул на меня, обозрев мой вид. - В состоянии? - Пшел на хуй! – я рывком поднялся, ощущая в себе первозданную ярость. – Выебу так, что мало не покажется! А презерватив нужен, чтобы рану не заразить ничем, понял? Димка только руки поднял, признавая свое поражение. А вот я понял еще одно. Если ему было в кайф меня пользовать так, чтобы я почти не шевелился, как пленного, то мне наоборот, нравилось когда он елозит подо мной, отвечая на каждое движение. И суть-то в чем! Мне, блядь, нравилось! Пиздец, как нравилось быть прикованным! Хотя я ни в армии, ни в горячих точках не побывал. Нашли друг друга два придурка?.. Нашли... - Иди сюда, - я притянул его к себе, поцеловав затяжно и долго, сплетаясь языками, буквально давя губы в поцелуе, проникая поочередно то в мой, то в его рот, отираясь своим израненным членом о его ширинку. И блядь! В кайф! Нахуй, в невъебенный кайф боли. - Ты в меня своим клейманутым тыкать будешь? – фыркнул Димка. – Не больно будет? - Мне в кайф, - шепнул я, натягивая резинку, прикрыв глаза от тянущей боли в основании члена. – Ты-то готов? - Сань, - Димка так шепнул это «сань», что мой, полустоящий, встал по стойке смирно. – Ты же знаешь... - Дурак ты, Димка... – шепнул я в ответ, ворвавшись единым движением. Если я любил жесткую прелюдию, то Дмитрий не понимал ласкового секса. Ему надо было сразу, через боль. Уж как я его приучал не рвать себя, как просил пожалеть свое тело – ему нечего было жалеть. Не в том смысле, что разъебаный или разрезанный, а в том смысле, что он болью оплакивал каждого из ушедших. Потом – изнывал от наслаждения, но сначала Поминал. Болью. Застонав, закинув руки на спинку кровати, Дмитрий глухо выстонал свое «да», еще шире расставив ноги позволяя врываться в него так, как мне хочется. - Долбоеб! Я бы мог изнасиловать, порвать, просто размудохать. Блять, тварь, необузданная! Я же могу просто прирезать его!.. Пусть я не был там, где он, Но я же шизик!!! А он мне верит! Придурок ебанатько, сукино дите! Я доебал его, кончив. Если бы не резинка - оросил бы его нутро. Член заболел еще сильнее, а Димка просто повернулся на бок и задрых. Сволочь. Я встал с кровати и прошел к аптечке, найдя левабор. И думал, вводить или нет. Вроде бы больно, но не так, чтобы сильно. Блять… Приятно даже, если расслабиться. А если перетерпеть? А если вспомнить, что Димка обещал в следующий раз катетеры: расширить уретру, ощутить кайф оттого, как раздвигает... И прилег рядом. Рука легла на член. И пусть было больно, потому что клеймо… - Да когда ж тебе хватит?.. – пробормотал Дима, насаживая меня на свой, стоящий. А я только вскинулся, выдохнув, цепляясь ногами за его ноги, насаживаясь на член, понимая, что чтобы он ни сделал – приму все.