Безветрие (Non Wind)

Карлу двенадцать на момент начала апокалипсиса. Его будит с утра мать, бледная, цвета тростникового сахара. - Сынок, вставай, мы уезжаем. Он, ещё спросонок потирая глазки, спрашивает тихонько: - И папа? Это был день, когда ему пришлось повзрослеть. Нет, Карл, папа не с нами. Он умер. Теперь нас будет защищать дядя Шейн. Родной, давай скорее. Лори, как призрак, следовала за ним по всему дому, помогая собирать вещи. Не плачь, маленький. Мне жаль, но так вышло. Прости. Но нам правда нужно уезжать. В дороге они встречаются ещё с одной семьёй. Карл, в отличие от своей матери, спокоен и собран, не ревёт, наматывая сопли на кулак, и немного улыбается девочке в соседней машине. А девочка улыбается ему и кивает на шахматы. - Мама, можно, я поиграю с вон той девочкой? – Спрашивает Карл голосом не ребёнка, но маленького мужчины, и потрясённая этой переменой в сыне Лори разрешает. Папе девочки всё равно, мама не против, и через полчаса Карл во второй раз играет с Софией, оба раза деликатно сводя игру к ничьей или победе девочки – сам он играл слишком хорошо и прекрасно об этом знал, но не использует всех своих знаний, чтоб не расстраивать новую подругу. А потом им приходится съехать с дороги. Очень вовремя, благодаря Шейну, догадавшемуся, куда за ними не последуют. На карьере он видит своего первого ходячего, как и София. Девочка жутко кричит, когда дядя Шейн стреляет в это ходячее подобие человека, а Карл хладнокровно смотрит. Что ж, если мир таков, он смирится с ним. Ему только двенадцать. - - - Карлу двенадцать с половиной лет, когда он узнаёт, что София пропала. Девочка давно нравится ему; в силу возраста он не дифференцирует это чувство как влюблённость, а всего лишь думает, что она его сестра, пусть не по крови, но по этому сумасшедшему миру. Он хочет сам вернуть её в лагерь, привести за руку с гордым видом, чтобы все смотрели на него и знали, кому София обязана жизнью. Он ходит её искать. Недалеко, пока никто не видит. И пару раз ему даже кажется, что девочка откликается, но это лишь ветер шумит в лесу и трещат рассыхающиеся стволы старых деревьев. Когда она выходит из хлева, озираясь вокруг, как животное, это ранит Карла в самое сердце. «За что?», хочется закричать ему, но он не кричит. Он лишь молча смотрит на то, как отец стреляет в то, что когда-то было Софией. Мальчику не хочется уже ни во что верить. - - - Ещё свежа была в памяти маленькая загорелая девчушка, когда Карл убивает своего первого ходячего. По иронии судьбы это Шейн, тот, кто с самого начала апокалипсиса был рядом с ним и не сделал ему ничего плохого, только помогал: учил стрелять, хранил от опасностей, оберегал от крови и мяса, которых в изобилии отведал сам. Он смотрит отцу в глаза после выстрела, но «Мне жаль, что тебе пришлось» говорить излишне. Парень вырос, и, хоть всё еще полон юношеского максимализма, он понимает – в этом мире не проживёшь, умея лишь быстро бегать, не замарав рук в кровь. Он хочет выжить, и он выживет. Он проживёт две жизни. За себя и за Софию. - - - Когда приходит его время стать мужчиной, ему уже четырнадцать. Он прошёл через огонь, воду и медные трубы, пережил нападение Губернатора на тюрьму и смерть своей сестрёнки, не успевшей пожить на свете ничуть. Он убил свою мать. И не жалеет об этом. Так надо, Карл, сказала она, и он не смог ничего возразить. Маленькая сестрёнка или два трупа. Выбор простой. Он уже долго путешествует вместе с отцом и Мишонн в поисках Терминуса, и сильно закалил характер. Больше не боится ходячих, хладнокровно расправляясь с ними. С равнодушием питона, душащего обезьян, смотрит на людей, которые пытаются прибиться к ним. И его опасаются – убегают, пожав хвост. Он не боится доверить отца Мишонн, которая, похоже, любит его до безумия. Это нормально, и, чёрт побери, он уже не ребёнок, чтобы требовать себе всё внимание единственного оставшегося родителя, он понимает, что Рику тоже нужна отдушина. В четырнадцать лет он наконец влюбляется. И рад тому, что это случилось. Его избранницу зовут София, и она уже третий год лежит под несколькими кубометрами земли в тысячах миль отсюда. - - - В первый раз она вновь приходит к нему во сне. До пятнадцати – ещё полгода, до смерти – не знает никто, может быть, завтра. - Карл! - София? Она смеётся. Звонко так, хрустально, заслушаешься. Карл и сам давно не смеялся, а чтоб так беззаботно, так искренне… В мире до – быть может. Сейчас – больше никогда. - Я соскучилась, Карл. Она изменилась. Веснушек стало больше, выросла, отпустила пшеничные волосы до середины спины, и теперь они заплетены в толстую красивую косу. Ни шрамика на месте укусов – гладкая чистая кожа, и Карл, не сдержавшись, проводит грязной ладонью по шее Софии. Она не отшатывается, только тянет за руку вниз, и они усаживаются рядом на террасе того самого хлева, откуда она вышла уже ходячей. На западе садится солнце, окрашивая всё вокруг в ярко-алый. Карл смотрит на Софию, бронзовую в закатном свете, и никак не может насмотреться. Он просыпается от недалёкого хрипа ходячего, прирезает его на месте и, ворча недовольно, возвращается обратно в спальный мешок, пытаясь хоть на минуту призвать видение. Ничего не выходит. - - - Она снова снится ему ровно через неделю. Снова на ферме, снова на той же террасе. - Тебя уже нет, София, - жестко произносит Карл, едва видит её. Сердце в его груди заходится болезненным стуком, но он упрямо повторяет: - Тебя нет. Я знаю. - Почему ты так уверен? – Недоумевающе спрашивает девочка, но парню уже не хочется отвечать. Он просто подходит к ней, заключая в крепкие объятия и минут десять просто стоит и дышит запахом её волос, таким приятным и чудесным – запахом молока и мёда, луговых цветов и весны. Робкие тонкие руки обвивают его шею, плечи едва вздрагивают, но София не плачет. Ей тепло и спокойно, и постепенно её спокойствие передаётся и Карлу. Он гладит девочку по плечам, боясь выпустить из рук, боясь, что она исчезнет, но её взгляд, когда она отстраняется, спокоен. - Я никуда не уйду, пока ты не проснёшься, - говорит она просто, и он кивает, сглатывая почему-то подступающие слёзы, садится рядом с ней и обнимает её за плечи, притягивая к себе. София затихает, едва дыша, но от её милой тяжести Карлу легче, и он поглаживает её волосы, глядя на светлеющий горизонт, пока не просыпается. Отец рядом чистит пистолет, Дэрил высматривает что-то за деревьями, Мишонн не видно – видимо, её. Всё как обычно. Только от вчерашнего тупого отчаяния не остаётся ни следа. - - - Он не прекращает думать о том, что пропадёт без этих снов. С ней рядом, там, в рассветном или закатном мирах, нет разницы, всегда так спокойно, так хорошо. София рассказывает что-то пространное, но интересное, и, бывает, он засыпает у неё на коленях там, во сне. Два или три раза она заставляет его просыпаться, когда в реальном мире ему грозит опасность; таким образом, он точно уверен, что он может не дремать, слушая вполуха окружающий мир, а полноценно спать, обнимая во сне свою девушку. Карл признаётся ей спустя пару месяцев, когда они наконец спускаются с террасы и идут прогуляться по ферме – высокая трава щекочет ноги и восхитительно пахнет, София идёт впереди, рассказывая что-то смешное, тут же смеётся звонко, как весенний ручеёк, её коса подпрыгивает на обнажённом плече в такт походке, лёгкий летний сарафан то и дело сминается ветром, и парень вдруг останавливается посреди поля и, подождав, пока София обернётся, говорит: - Ты мне нравишься. Кажется, она бледнеет. - Карл… - Ничего не говори. Просто я подумал, что ты должна знать. – В два шага преодолев разделявшее их расстояние, парень обнимает Софию за плечи и смотрит ей в глаза долгим внимательным взглядом. – Я осознаю, что ты мертва. Но ничего не могу с собой поделать. Прости. Девушка вцепляется вдруг судорожно дрожащими пальцами в его воротник, утыкается лицом в его грудь и рыдает. Карл давно не видел её плачущей и поэтому теряется: - Что с тобой, София? Что случилось? Я сказал что-то не то? - Я не должна была приходить, - всхлипывает девушка, - но я так скучала, Карл! Я не могу без тебя! В то утро его губы не украшает улыбка, но сердце его спокойно. - - - Когда Карлу исполняется шестнадцать, София встречает его во сне поцелуем и методично оттесняет в угол, на охапку мягкого душистого сена. - Нет… - Шепчет он между поцелуями, останавливая её руки, не давая расстегнуть пуговицы на рубашке. – Я не могу. Не сейчас. - Ты долго меня не увидишь, - в глазах Софии горит отчаянная решимость, - я нашла способ вернуться в твой мир. Но это требует времени. Пожалуйста, Карл. Я больше ничего не прошу. Душа тревожно ноет в предчувствии разлуки, но, лихорадочно вдохнув сквозь стиснутые зубы дурманящий запах её тела, он впивается губами в её шею, вырывая счастливый вздох, и отпускает себя, позволив рукам скользить по её телу, как хотелось до волчьего воя. Она падает на него сверху, когда они доходят до угла, но Карл не подминает её под себя, и София наклоняется к нему за поцелуями и ласками, издавая дивные звуки, щекочущие нервы и разжигающие огонь в крови. Он почти не запоминает, как они разделись до конца; под пылающими ладонями горит её разгорячённая кожа, алыми лепестками роз рассыпаются по бронзовой нежной коже его засосы, и он, неопытный, вспоминает всё, что слышал или видел на тему секса. Карл касается рукой мягкого, горячего и мокрого входа внизу, и София тоненько стонет, скользя навстречу его пальцам. Он кладёт её на спину, прямо в душистое сено, и целует, куда дотягивается. Она нетерпеливо стонет, и Карл, нависая над ней, входит. София шипит, как кошка, вцепляясь в плечи, но не отталкивает, а тянет на себя – ей нравится его тяжесть, это завораживающе и чуточку опасно, поэтому Карл опускается на неё, но всё равно поддерживает себя на локтях, не давая до конца вырубить его рассудок. Секс действительно оказывается хорош, хоть они и не держатся долго; София кончает первой, он хочет выйти, но она просит: - Пожалуйста! – И целует, не давая отстраниться. Во сне не залетишь – справедливо, успевает подумать Карл, прежде чем его сознание отправляется на небеса, оставив утомлённое удовольствием тело на земле. Они долго лежат, обнявшись, и он покрывает её всю поцелуями, лижет – ей щекотно, но приятно. Расставаться не хочется вовсе, но за пределами террасы занимается рассвет, и София, ласково потрепав его по волосам, шепчет: - До встречи, Карл Граймс. Он просыпается с каменным стояком и, чёрт побери, его очередь сторожить – так кстати. Поэтому, спровадив Рика к Мишонн и проверив периметр их вынужденной стоянки, он прячется за деревом и, слушая просыпающийся лес, быстро дрочит, вспоминая её под собой, и это воспоминание как живое. - - - Через три месяца Карл окончательно и бесповоротно загорает – яркое летнее солнце жжёт сверху, и хочется погрозить ему кулаком, чтобы хоть на день пропустило дождь в Джорджию, но оно не исчезает. София ему с тех пор так и не снилась, но она обещала. Он ждёт её днём и ночью, однако не ожидает того, что происходит. Им удалось воссоединиться в Терминусе с новой группой Мэгги и Гленна, в одном из помещений, где ублюдки держали людей, которых не собирались съесть – в основном это были женщины, среди которых обнаружилась Бет, измождённая и израненная. Она долго не давалась никому из здешних мужчин и дралась, как дикая кошка, но в последнюю неделю её всё-таки удалось связать. Дэрил, едва увидев, что с ней сотворили эти уроды, пошёл и разорвал всех пленных Рика. В прямом смысле – на клочья голыми руками. И сжёг, предварительно размозжив черепа армейскими ботинками. Карл думает, что поступил бы точно так же на месте Дэрила, если бы вместо Бет они пытали Софию. И тут же одёргивает себя – София в безопасности, потому что она мертва. Он ошибается. - - - Группа из шести человек идёт из самой Калифорнии, они сильны и самостоятельны, но выбирают Рика лидером. Снова. Трое мужчин, женщина и две девочки. Клайв, Сэм, Льюис, Элизабет, Лара и Софи. Когда Кэрол видит Софи, она плачет, а Карл немеет. Девушка как две капли воды похожа на ту, из его сна. Клайв рассказывает, что подобрал её три месяца назад в окрестностях какой-то канзасской фермы. А Софи улыбается парню, и он понимает, что его девушка сдержала обещание. Через неделю они – пара, и никто не осмеливается им возразить – зная Карла, плохая идея. И он знает – как бы Софии не удалось это провернуть, он счастлив. И ни за что снова её не потеряет. Он её любит. Как и она его.