Всего лишь химия

Шла зима 1949 года. Молодой врач, окончивший медицинский университет в Германии, после войны оказался в холодной неприветливой русской глубинке. Здесь зима укрывала белым снегом и укутывала колючей тяжелой тоской. Но врачебный долг и безысходность положения бывшего пленного немца заставляли остаться здесь. Надолго. Возможно, навечно. Ветхая больница встретила юного доктора двумя пожилыми медсестрами, весьма добродушным, но столь же неумелым, фельдшером. Однако это было полбеды. Не успев оправиться от осознания неприглядных перспектив в деревенской глуши русской деревни, начинающий врач столкнулся с ещё одной неприятностью. Голубые глаза сверкнули недобрым блеском. Черные брови чуть сошлись вместе. Губы сурово поджались. - День добрый, - процедил главный врач и протянул руку. - Здравствуйте, - молодой врач собрал всю силу воли в кулак в прямом смысле слова, чтобы голос не дрогнул. Затем, разжав ладонь, юноша протянул её в ответном жесте и пожал пальцы доктора в знак приветствия. - Виктор Санин, - представился будущий руководитель. - Рихард Кромберг. - Как добрались? – несмотря на суровый вид главврача, он был вежлив. - Спасибо, хорошо, - неуверенно произнес юный доктор. - Ага, как же. – Мужчина серьезно посмотрел на «интерна». – Ещё раз услышу враньё, вылетите отсюда. И можете не надеяться на лучший исход. Сделаю так, чтобы вас отбросили ещё дальше. А это, уж поверьте мне, возможно. - Вас понял. - Немец сжал зубы, не теряя самообладания. Прямо глядя на высокого брюнета, он гордо, подняв голову, держал сверлящий изучающий взгляд. - Надеюсь, вы привезли все бумаги? – усмехнувшись, русский сел за стол и протянул руку в требовательном жесте. Юноша протянул небольшую папку и после пригласительного взмаха широкой ладони присел напротив. Пока главврач проверял бумаги, он прошелся по небольшому кабинету усталым взглядом. Деревянные полки шкафов были заставлены множеством книг, которые были рассортированы по алфавиту. У правой стены находилась медицинская литература, у левой – художественная. Большое окно заледенело, и сквозь него проходил приглушенный свет полуденного солнца. Посмотрев на переливающуюся белизну, молодой врач почувствовал озноб и вздрогнул. Мужчина поднял на него взгляд. - Ничего, привыкнете, - холодно сказал он, возвращая половину бумаг владельцу. - Что? К чему? – непонимающе посмотрел на него немец. - Здесь не Ташкент, закалитесь, – уточнил главврач. – Теперь можете идти. Располагайтесь. Пелагея покажет вам вашу комнату. Завтра с утра приступаете к работе. - Хорошо, - проговорил юноша, вставая с пригретого места. Одна из медсестер, Пелагея, привела молодого человека в небольшую комнату. Света здесь было еще меньше, чем у главврача в кабинете, но здесь было гораздо теплее. Обстановка была тоже приятнее. Вдоль левой стены с выцветшими зелеными обоями стоял шкаф и мягкое старенькое кресло. У окна находился небольшой письменный стол, а у левой стены – застеленная кровать и умывальник. Когда Пелагея ушла, юноша устало опустился на кресло и, откинувшись на спинку, закрыл ясные голубые глаза. Он тяжело и глубоко вздохнул. Немного расслабившись, молодой врач бросил взгляд на окно. Оно не было заморожено и сквозь него видно, как падает снег. Посидев еще немного, немец перебрался на кровать и, укрывшись одеялом, провалился в глубокий сон. Утром его разбудил стук в дверь. Вторая медсестра Варвара позвала к завтраку. Умывшись ледяной водой, врач быстро оделся и отправился в столовую. Подкрепившись кашей и лепешками, немец отправился в кабинет главврача, которого на завтраке не было – он вставал и ел раньше всех. - Доброе утро, - поприветствовал Рихард. - Это ненадолго, - холодно отозвался Виктор. И это было горькой правдой. Через несколько минут послышался стук в дверь. Прибыл первый пациент. Крестьянин из соседней деревни привез свою маленькую дочь, которая попала в «мялку». Мужчина рыдал и просил о помощи. На лице Виктора не было никаких эмоций, он быстро накинул халат и направился в операционную, приказав медсестрам и Рихарду следовать за ним и приготовиться к операции. - Кромберг, будете оперировать, - сухо бросил главврач через плечо. Немец глубоко дышал. Для него это было не впервой. Но на фронте он самостоятельно оперировал всего ничего. Сделав на ходу пару глубоких затяжек, молодой врач собрался с силами и зашел в операционную. Девочка лежала на столе, вокруг нее было все в крови. Рядом с ней стоял Виктор. Медсестры готовили инструменты и медикаменты. Доктор пригласительным жестом призвал юношу к рабочему месту. Всю операцию мужчина не сводил глаз с пациентки и внимательно слушал, что говорит ему юный врач. Кромберг, по указанию доктора, проговаривал вслух каждое решение и действие. Ноги маленькой пострадавшей крестьянке пришлось ампутировать. Но, тем не менее, удалось сохранить ей жизнь. - Хорошо. – Одобрительным, но от этого не менее ледяным голосом, проговорил Виктор, оценив итог операции, и вышел из операционной. Остальной день немец провел за книгами. За окном разыгралась метель, и пациентов больше не было. Его никто не беспокоил. К вечеру к нему зашел Виктор. - Позволишь? – выглянул он из-за двери, постучавшись. - Да, проходите, - растерянно проговорил «новобранец» и перебрался с кресла на кровать. - Ты хорошо справился сегодня, - проговорил доктор, устраиваясь в кресле. - Спасибо. – коротко ответил немец. - Я тебе принес кое-что. – В руках мужчина вертел книгу. – Думаю, ты достаточно хорошо знаешь русский. Ну, в любом случае, сможешь потренироваться. Метель может продлиться несколько дней. В такую погоду пациентов не бывает. С ума сойти недолго. Вот, - он протянул книгу, - почитаешь. «Мастер и Маргарита». Прочитав про себя название книги, юный доктор с благодарностью посмотрел на Виктора. – Спасибо. - На здоровье, - голос Виктора снова стал холоден, а лицо непроницаемо. Он молча встал с кресла, а затем вышел из комнаты. На следующее утро Рихард встал рано и, придя в столовую, наткнулся на Виктора, который допивал нечто похожее на кофе. - Доброе утро, - приветствовал он доктора. - Доброе, - ответил главврач. – Как книга? - поинтересовался Виктор. - Я ещё не дочитал… - задумчиво протянул немец. – Мне понравился образ Воланда. И, вы знаете, очень много ответов на те вопросы, которыми я даже не успел задаться за то время, что нахожусь в России… Беседа о литературе незаметно увлекла обоих. Возможно, Виктор надеялся на это с самого начала. Надеялся на то, что здесь, в этой глуши, появится, наконец, человек, с которым будет о чем поговорить, который будет рассуждать иными категориями, нежели его прежнее, немногочисленное и недалекое, окружение. Шли дни, приезжали пациенты, зверствовали морозы. Тоска, пожирающая двух умных молодых мужчин начала заглушаться. Невозможно было её растворить совсем, но бороться с ней стало гораздо легче и они оба это чувствовали. Долгие вечера проходили в длинных разговорах о медицине, литературе, науке и философии. Иногда случались жаркие споры, но все они заканчивались неименной победой Виктора, ведь сильных сторон у него было больше и, опыт был на его стороне. Но в его жизни была слабость – морфий. В один из таких вечеров Виктор под действием коварного наркотика и Рихард под действием крепкого русского самогона, который иногда приносили благодарные пациенты, затеяли спор о природе любви. Они сидели на кровати в комнате немца, поджав ноги под себя, чтобы не простудиться. - Это просто химия! – уверял Виктор. - Но ведь это еще окончательно не доказано! Ещё столько вопросов и загадок для науки! - не сдавался Рихард. - Вот откуда ты такой упрямый! – воскликнул главврач и посмотрел затуманенными глазами в раскрасневшееся лицо немца. Его взгляд встретился с блестящими голубыми полуприкрытыми глазами молодого медика. – Это просто химия… - тихим низким голосом протянул Виктор. Рихард смотрел на своего оппонента с расслабленной усмешкой и понимал, что этот спор ему уже не выиграть. Мягкая мужская ладонь легла на его пылающую щеку, и теплое дыхание коснулось тонких губ. Немец, поддаваясь приятным ощущениям, подался вперед и встретился с мягкими губами доктора. Закрыв глаза, он издал тихий стон и притянул к себе русского врача. Не говоря ни слова, они забылись в ласках. Наслаждаясь хмельным теплом и наркотическим забвением, они спорили до утра, доказывая друг другу теории о природе любви, обжигающими поцелуями, рваными вздохами и отчаянными объятьями. К утру обессилевшие и протрезвевшие мужчина и юноша, закрыв глаза, лежали на смятой постели, встречая рассвет. Виктор, обнимая Рихарда, тихо прошептал: «На этот раз ты был прав… Любовь это не только химия…».