Head Down Low

Каждую ночь с губ Фила срывались беззвучные молитвы за то, что ему дарована улыбка Дэна. Она прекрасна, на самом деле. Для Фила двумя самыми прекрасными вещами на свете были улыбка Дэна и улыбка маленькой девочки, державшей его за руку. Раньше было сложно заставить Дэна улыбаться, но теперь Фил мог посмотреть на него почти в любое время и увидеть, что уголки его губ подняты в небольшой, или даже наоборот, широкой улыбке. Дэн то и дело ловил на себе взгляд Фила и смотрел на него в ответ, отчего его улыбка становилась только шире, и он протягивал руку, чтобы переплести их пальцы. Даже спустя все эти годы, от каждого прикосновения у Фила кружилась голова. Этим вечером он впервые собирался пойти посмотреть концерт Дэна, и каждый раз при мысли об этом его сердце билось быстрее. Конечно, Дэн давал ему частные концерты с самой их первой встречи, и их становилось всё больше, когда у него появился первый шанс выйти на сцену, но Фил знал, что в этот раз всё будет по-другому.Вокруг него будут сидеть сотни, тысячи людей, и все они будут внимательно смотреть на него, пока будет звучать музыка. Конечно, он возьмёт с собой маленькую девочку, которая держит его за руку. Она хочет посмотреть на Дэна так же, как и Фил, — решил он по тому, что она подпрыгивала при ходьбе выше, чем обычно, пока они шли к машине. По-хорошему, она уже довольно давно выросла настолько, чтобы ходить, не держа за руки Дэна или Фила, но ни один из них не мог заставить себя лишить её этого проявления любви. Она сама забралась в машину. Фил проследил, чтобы она не помяла и не зажала дверью платье, и в тысячный раз подумал, как же она похожа на Дэна. Конечно, она не их биологическая дочь. Но когда оказалось, что подружка Алекса забеременела, и они оба не могли позаботиться о ребёнке, Дэн и Фил увидели в этом свой шанс и приняли малышку сразу же, как только смогли. Получение разрешения было сущим кошмаром. Сейчас их брак легален, и так продолжается уже два года (они были одной из первых пар, которые воспользовались новым законом, поженившись сразу же, как только закон вступил в силу), но они заботились о малышке ещё до этого, и пытаться убедить правительственное агентство с его предвзятым мнением, чтобы они отдали ребёнка паре с отношениями, классифицируемыми как «нестабильные и нетрадиционные», было почти невозможно. Но закон был на их стороне. У Фила были внушительные сбережения (их расходы были меньше его довольно большого заработка в должности бухгалтера), что помогло оплатить юристов, которые занимались продвижением этих законов. Девочка была частью их семьи, и больше некому было о ней позаботиться, потому что мать Дэна умерла, а отец страдал от болезни Альцгеймера. Судье пришлось согласиться (несмотря на то, что и Дэн, и Фил видели, с какой злобой он на них смотрел), что так будет лучше для неё. К тому времени, как тяжбы закончились, ей исполнился годик. Теперь же ей было почти шесть лет, и Фил с трудом привыкал к школьной рутине. Он стал работать меньше и его заработок снизился, но это не имело значения, потому что Дэн продавал альбомы и собирал полные залы. Фил понятия не имел, что у фортепианной музыки есть такой рынок, но их банковский счёт не мог лгать. Он сел на водительское место и с улыбкой обернулся к дочери. — Не забудь пристегнуться, — сказал он, и она закивала и стала искать ремень, надув губки — несомненно, это она скопировала у него. Если да, то она должна быть умной малышкой, потому что при виде такого выражения лица Дэн обычно делал всё, что бы ни захотел Фил. Когда она пристегнулась, Фил выехал на дорогу. У них было много времени в запасе, но он не видел Дэна с утра (ему пришлось рано уехать на работу, когда Дэн ещё спал), и хотел увидеться с ним перед концертом. — Папочка, — сказала малышка, и он улыбнулся. — Да, принцесса? — Знаешь, что папу завтра покажут по телевизору? О да, я знаю, — подумал Фил. Именно он убеждал Дэна в том, что он может это сделать, каждый раз, когда тот сомневался. Они работали над этим не один месяц, и когда это наконец было подтверждено, Филу казалось, что он никогда не видел Дэна таким напуганным, кроме того раза, когда они первый раз принесли домой свою дочь. — Да. А что такое? — спросил он. — Это значит, что мы станем знаменитыми? — Фил рассмеялся от её любопытного голоска. — Нет, милая. Это просто интервью. К тому же, ты и так знаешь, что твой папа довольно знаменит. Возможно, это небольшое преувеличение. Дэн популярен в определённых кругах, но не знаменит. Большинство людей не знают его имени, и Фил знал, что Дэн хотел бы, чтобы так и было. — Оу. Тогда почему у папы будут брать интервью? Фил сжал руки на руле и прикусил нижнюю губу. Они довольно долго пытались воздерживаться от объяснений, почему случайные люди в магазине поднимают брови, увидев, как Дэн и Фил держатся за руки. И у Дэна, и у их дочери на запястьях были эти чёртовы браслеты, выделяющие их, и Фил каждый раз объяснял это тем, что некоторые дети должны их носить, потому что они особенные. Она всегда говорила в ответ, что Фил и сам очень особенный, и почему тогда у него нет такого же браслета, но он отвечал лишь печальной улыбкой. Это был не тот мир, в котором он хотел бы, чтобы она росла. Он ненавидел тот факт, что даже сейчас, даже после легализации браков, огромных маршей, благотворительных кампаний и растущей общественной поддержки, ни его муж, ни дочь не были в безопасности. Именно это и было целью интервью. Это был их (точнее, Дэна) маленький шанс попытаться всё изменить. Объяснить, на что похожа жизнь грязнокровки, и как всё это работает. Сказать несколько слов о том, что отсутствие генетической чистоты не делает тебя в каком-либо смысле второсортным. Ответить на несколько плохо сформулированных вопросов, которые, возможно, будут немного оскорбительными. Фил знал, что их брак, скорее всего, будет упомянут, и Дэн будет неловко ёрзать в кресле, когда его заставят объяснять, как он влюбился в чистокровного. Он также знал, что если они спросят что-нибудь насчёт того, каково это — расти, будучи грязнокровкой, Дэн, скорее всего, убежит прочь. Они нечасто говорили об этом, в основном, потому что так хотел Дэн. Но это не значило, что Фил не был рядом с ним каждый раз, когда тот начинал вываливать на него всё, что накопилось у него в голове. У него были кошмары. Редкие, но всё же. Дэн справлялся с ними, плача в объятиях Фила, и чаще всего больше никогда не говорил о них. Иногда он подходил к Филу в конце дня, обнимал его и рассказывал о своих снах, не давая тому вставить слова. Он говорил, что это обычно первый или последний раз, но иногда бывало что-то новое. Он видел кошмары о незнакомцах на улицах, которые смотрели на Дэна как на кусок мяса, и они не нравились Филу больше всего. Даже после всего этого времени мало что поменялось. Дэн по-прежнему ходил по улицам один, чувствуя, что на него могут в любой момент напасть, и это не было так уж нереально. Довольно часто можно было услышать новости о грязнокровках, убитых без какой-либо причины, кроме самого факта их существования. Теперь всё стало лучше, но далеко от идеала. Фил вспомнил свои старые уроки истории, и как десятилетия за десятилетиями ушли на то, чтобы гомосексуалы, женщины и чернокожие получили полные права. Ещё дольше заняло принятие. Его успокаивал тот факт, что каждое такое движение в конце концов добилось успеха, но в то же время, он знал, что не стоит ожидать этого в течение своей жизни. В конце концов, дело того парня, который сбил брата его мужа, перестали рассматривать, когда судья узнал об обстоятельствах этого дела. До тех пор, пока Алекс генетически связан с грязнокровками, никому нет никакого дела. Наверное, Джейкоб до сих пор гуляет на свободе. Фил содрогнулся, подумав о том, что его можно встретить за любым углом. Его дочь может пройти мимо него, не имея понятия, кто это был. Это ужасная мысль. Он отбросил эти мысли, заехав на парковку около концертного зала. Он понял, что так и не ответил на вопрос дочери, но казалось, что она и сама уже забыла (она была слишком сосредоточена на своей карманной видеоигре, чтобы заметить). Они вместе вошли в главную дверь. Фил показал охраннику пропуск, который дал ему Дэн. Их без проблем пропустили в здание, и тогда он достал телефон и набрал номер, который знал так хорошо, что мог бы проговорить его во сне. — Медвежонок? — с улыбкой спросил он, когда трубку подняли. Он сжал руку дочери и посмотрел на неё, ожидая ответа. — Поверить не могу, что ты всё это время называешь меня этим прозвищем. Я твоё уже давно забыл, — рассмеялся Дэн, и Фил закатил глаза. — Скажи, что тебе не нравится, и я перестану. — Тьфу, это жестоко. Ты уже здесь? — спросил Дэн, и Фил знал, что он выиграл. — Не знаю. Мы уже здесь, Фелисити? — спросил он дочь, включив громкую связь и пригнувшись, чтобы она могла слышать. — Мы здесь, папа! — пискнула она, и Фил услышал вздох Дэна. Конечно, Фил не сказал ему, что она тоже придёт. Он мог только представить, как осветилось лицо Дэна, когда он услышал из трубки голос их дочери. — Ого! Милая, что ты здесь делаешь? — Папочка хотел, чтобы я пришла и посмотрела на тебя. Где ты, папа? — спросила она, забрав телефон у Фила. — Здесь, — ответил Дэн, и Фил вместе с Фелисити услышали голос дважды. Фил поднял голову, а она повернулась, чтобы увидеть Дэна, стоявшего за ними и всё ещё прижимающего к уху телефон. — Я не вижу тебя, папа, — сказала Фелисити, и Фил застонал. Должно быть, сарказм был у Хауэллов в крови, и Филу пришлось прекратить закатывать глаза. Девочка побежала к Дэну и обхватила его за пояс своими маленькими ручками. Тот рассмеялся, на его лице появилась одна из тех улыбок, которые так любил Фил, и с любовью посмотрел на неё. Фил выпрямился и подошёл к ним, наклонившись над Фелисити и легко поцеловав Дэна в губы. — У меня не было возможности поцеловать тебя утром. Так вот ещё один как компенсация. — Фил отстранился на секунду, а затем снова поцеловал Дэна, и их губы соприкоснулись, как и тысячи раз до этого. — Я люблю тебя, — ответил Дэн, проведя пальцами по волосам Фила. — Папа! — пискнула Фелисити, прервав их. Фил практически отскочил в сторону, а Дэн фыркнул. — Что такое, дорогая? — Ты ещё не говорил мне, что любишь меня, — сказала она, и Фил застонал. Дэн улыбнулся, нагнулся, поцеловав её в лоб и прошептал три коротких слова. Фил не знал, что с ними делать. Оба были хороши. Взявшись одной рукой за руку Фила, а другой — за руку своей дочери, Дэн с сияющим видом повёл их за кулисы. Малышка начала тараторить без остановки, задавая тысячу вопросов обо всём вокруг, но Фил не открывал рта. Он просто смотрел, как его муж улыбается, как в последний раз, и это разительно отличалось от того, какого поведения он ожидал от Дэна в свете предстоящего интервью. Наконец, девочка отошла к роялю, на котором Дэну предстояло играть позже, и тот повернулся к Филу, сильнее сжав его руку. — Чёрт, я волнуюсь, — тихо произнёс он. — Насчёт чего? — Насчёт всего: сегодняшнего вечера, завтрашнего интервью. Будущего. Например, что будет, когда она вырастет и начнёт осознавать, что люди будут ненавидеть её только за то, кто она есть? Господи, я знаю, каково это. Я бы никому не пожелал такого. — Голос Дэна стих почти до шёпота, и по дрожи в нём Фил понял, что Дэн пытается сдержаться, чтобы не расплакаться. — Помнишь, — начал Фил после секундных раздумий, — когда мы только начали встречаться, я сказал тебе не заполнять анкету? Ты был в ужасе, это было заметно. Но это сработало, верно? И с ней будет так же. Кроме того, неважно, что случится, у тебя есть я, и у тебя есть она. Мы пройдём через это. — Ты такой оптимист, знаешь? — спросил Дэн, потирая свободной рукой глаза. — Честное слово, как бы я прожил хоть день без тебя? — Тебе никогда не придётся, — ободряюще сказал Фил, и Дэн обнял его. Раньше Дэн был ниже Фила, но это изменилось уже давно. Тот не возражал — ему нравилось, когда Дэн вот так его обнимал. Чаще всего он старался избегать физического контакта (это было понятно), но иногда он просто обнимал Фила, словно цеплялся за спасательный круг. Он обхватывал руками его широкие плечи и запускал пальцы в волосы. Он прижимался к Филу так близко, чтобы слышать каждый удар его сердца, каждый вдох. На несколько секунд они были как один человек, и Фил наслаждался этим ощущением. Их пузырь был нарушен звуками Фелисити, играющей на рояле, из-за её малого опыта музыка звучала неровно. Фил увидел, что Дэн поморщился, и сдержал смех при виде того, как он иногда трепетно относится к своему священному инструменту. — Тебе стоит научить её. Ты же замечательный учитель, правда? — Да, мне говорили. Но что, если она, не знаю, слишком фанатично к этому отнесётся и будет играть посреди ночи, и однажды разбудит нас в три утра этим дерьмом? Фил закатил глаза. — Да ладно тебе, Дэн. Что плохого в том, чтобы немного поиграть на пианино?