Безумие

Северус, сидя в кресле, стоящем в гостиной его дома, грустно смотрел на картину, подаренную Драко и Гермионой на его прошлый день рождения. Неподвижная фигура, изображённая на ней, сверкая зелёными глазами, одной рукой тормошила чёрные, вихрастые волосы, а другой поправляла гриффиндорский галстук. С тех пор, как картина обосновалась в его доме, Северус сдувал с неё пылинки и каждый день общался с нарисованным юношей. Он тихо сходил с ума, разговаривая с портретом любимого человека, который больше никогда не сможет говорить, смеяться, веселиться, гулять… Больше никогда, потому что юноша отдал жизнь за него - Северуса Снейпа - Ужаса Подземелий. Даже по прошествии двух лет с момента Битвы за Хогвартс, Северус с содроганием и болью вспоминал самый страшный момент в его жизни. Не тот, когда он стоял перед Лордом, направляющим в него режущее проклятие, одновременно с приказом Нагини впиться в шею профессора, а тот, когда неожиданно перед ним появился Поттер, получая проклятие и ядовитый укус вместо него - Северуса. Сосредоточенный на Гарри профессор не обратил внимания на обезумевших Лонгботтома, Грейнджер и Уизли, увидевших падающего на руки Северуса друга. Не видел он ни мощнейший антиаппарационный купол, поставленный Гермионой, ни покатившейся головы Нагини, отрубленной Роном, ни даже луча Авады, выпущенной Невиллом и распылившей Лорда, так и не успевшего ничего понять. Северус смотрел только на Поттера, пытаясь затолкать ему в рот безоар, но парень лишь хрипел что-то, не отрывая помутневших от боли глаз от лица профессора. Северус же, придя от своих безуспешных попыток помочь в крайнюю степень отчаяния, наконец, смог разобрать хрипы Гарри: - Люб... лю... вас... про... фес... со...р - Нет, не отключайся! – воскликнул профессор, заметив, как опускаются веки мальчишки, закрывая такие любимые глаза. Рядом присела Грейнджер, роясь в маленькой сумочке, доставая пузырьки и колбочки, отдавая их Уизли, а тот профессионально наносил жидкости и мази на раненную шею друга. Его веки дрогнули, слегка приоткрылись, и в последний раз прохрипев: - Лю… блю… вас, - Гарри затих. Грейнджер что-то остервенело вливала ему в рот, Уизли все так же обильно поливал различными зельями рану, а Северус все пытался достучаться до мальчишки… пытался пробудить от вечного сна. Лонгботтом застыл словно статуя, смотря на Гарри… мертвого Гарри. Наконец, стряхнув оцепенение, подошел, аккуратно отцепил пальцы профессора от мантии юноши, отобрал все склянки у Уизли и Грейнджер, и, опустившись рядом, тихо произнес: - Его уже не спасти. - Спасти! – прошипел Снейп, снова вцепляясь в мантию Гарри. – Ну же, родной, очнись… повтори, что ты сказал… прошу, родной мой… Гарри, очнись, - Северус уткнулся носом в грудь мальчишки, и не уловив дыхания и биения сердца, закричал, - ты не умер, не мог умереть! Гарри, услышь меня, прошу тебя! Очнись! – бледное лицо, бескровные губы и навеки закрытые глаза были ему ответом. Гермиона положила ладошку на вздрагивающее от сухих рыданий плечо профессора. - Невилл прав, профессор, его уже не спасти, - и столько горя было в её голосе... Северус вздрогнул, выплывая из воспоминаний. Ему показалось, что Гарри на картине шевельнулся, но присмотревшись внимательней, не увидел никаких различий. А картину он мог повторить с закрытыми глазами, так как знал каждый её штрих, каждую черточку юного лица, каждую складку мантии, каждый вихрастый волосок. Он смотрел на Гарри каждый день, разговаривая с ним, читая ему книги и… потихоньку сходя с ума. От боли, от тоски, от невозможности прикоснуться, от любви, которая оказалась взаимной, но которую уже никогда не показать. Профессор поднялся из кресла и подошел к картине. Нежно провел кончиками пальцев по нарисованному лицу с тонкими чертами и, развернувшись, вышел из дома, тут же на крыльце аппарируя. _________________________________________ Погода в Годриковой Лощине была пасмурной, накрапывал мелкий холодный дождь, впиваясь в кожу ледяными булавками. Северус плотнее завернулся в мантию, сидя у могилы, перед черным надгробием, на котором витиеватыми буквами было выбито: Гарри Джеймс Поттер. Он так погрузился в своё горе, что не заметил подошедшей девушки. - Здравствуйте, Северус, - прошептала Гермиона, присаживаясь рядом. - Гермиона, - кивнул Северус и снова уставился на холодный черный камень. – А Драко где? - Он скоро будет. Пошел за Невиллом и Роном. - Ясно, - Северус сам не знал, зачем задаёт вопросы, ведь ответы были ему безразличны. После похорон Гарри он узнал, что Драко встречается с Гермионой с шестого курса, но эти паршивцы так хорошо все скрывали, что даже Люциус не заподозрил неладное. Как оказалось позже, Золотое Трио еще на пятом курсе вправило мозги Драко и еще нескольким слизеринцам и привлекло их к борьбе с Темным Лордом. Когда троица ушла в вояж за хоркруксами, Драко, все это время, держал их в курсе происходящего в школе. Люциус, избежав Азкабана с помощью Рона, Гермионы и Невилла, был поначалу в бешенстве от того, что его сын связался с «грязнокровкой», но со временем смирился, узнав девушку поближе. Северуса оправдали с помощью письма Дамблдора, найденного Гермионой, и он тоже избежал Азкабана. Только он бы с удовольствием отдал себя дементорам, лишь бы Гарри был жив. Но нет… от светлого, доброго мальчика остался только холодный камень с выбитым на нём именем. Северус боялся поминальной ночи, как он её называл, зная, что опять просидит до утра в кресле с бокалом виски, вглядываясь в портрет Гарри, окруженный светом свечей. И будет говорить, говорить, говорить… - Может... - услышал он шепот Гермионы. - Что? Опять хочешь мне предложить остаться у вас дома? Или сходить и развеяться? Нет, Гермиона, в который раз говорю тебе, нет. Эта ночь стала связующим звеном между мной и Гарри, лишь в эту ночь я могу выпустить эмоции, почувствовать себя живым. - И сходить с ума, - девушка неодобрительно покачала головой. - Да, и сходить с ума, - Северус вздохнул, а затем поднялся на ноги. – Пойду я. Передавай привет мужу и этим двум лоботрясам. - Хорошо, Северус, передам. Будьте осторожны. Северус лишь кивнул, аппарируя домой. Войдя в гостиную, он привычно посмотрел на большую картину на стене. Гарри все так же стоял, глядя перед собой и чему-то улыбаясь. На миг Северусу показалось, что юноша посмотрел на него, но наваждение быстро рассеялось. Удивительно, как Драко удалось передать все черты Гарри, сделав его портрет почти живым. И это самое "почти" убивало. Сняв верхнюю мантию и повесив ее на крючок, Северус подошёл к креслу и опустившись в него, махнув рукой, призывая толстостенный бокал и бутылку виски. Глядя на нарисованного Гарри, профессор отпил глоток золотистой жидкости и начал свой вечный монолог. - Я снова говорю с тобой, мой Гарри. Сегодня день твоей смерти и я опять был на твоей могиле. Гермиона передавала привет. Нет, она этого, конечно же, не говорила, но думаю, что хотела сказать, когда сказала мне: «Будьте осторожны». Она опять хотела, чтобы я остался у них с Драко… Ты знаешь, что она вышла замуж за Драко? Никогда бы не поверил, что Драко выберет Гермиону. Или это Гермиона выбрала Драко? Как думаешь? – Северус хмыкнул, так и не дождавшись ответа, и налил себе еще одну порцию виски. – Это так странно. Не думал, что смогу находится в одной комнате с Лонгботтом и Уизли. Хотя, почему это фамилии раздельно? Они же теперь Лонгботтом-Уизли. Именно так, через дефис. Невероятно, не правда ли? Хотя, о чем это я, ты и так все это знаешь. На их свадьбе я пробыл не более часа. Хотя … и об этом ты тоже знаешь. Тебе не надоело еще слушать одно и то же? Нет? Вот и хорошо. Знаешь, не думаю, что я долго продержусь. Ведь тебя нет. Ты только на этой долбанной картине! – Северус швырнул бокал в стену, задев картину, из-за чего та пошатнулась. Вскочив из кресла, Северус в мгновении ока оказался около партрета, проверяя целостность рамы. – Прости, милый, я не сделал тебе больно? Не ранил тебя? – Северус глядя на неподвижного Гарри, опустился на колени и начал гладить низ рамы, бормоча извинения. – Мне так тебя не хватает. Если бы можно было вернуть время вспять, я бы все так же смотрел на тебя издали, зная, что ты никогда не примешь меня, мою любовь к тебе. Знаешь, как больно узнать, что ты тоже меня любил? Но ты мертв, а я жив. Хотя, что это за жизнь без тебя? Лишь бессмысленное существование - оболочка без души. Ведь она ушла с тобой, в тот момент, когда ты умер. Мертв. Каково это, Гарри, быть мертвым? Встретился ли ты со своими родителями, с Дамблдором? Видишь ли ты сейчас меня? Ты, наверное, в раю. Конечно же, ты в раю! О чем это я вообще… - Северус покачал головой, прижимаясь щекой к полотну. – Что такое рай, Гарри? Хорошо ли там? Думаю, когда мне не хватит терпенья существовать, я не смогу попасть в рай. Мое место в аду, ведь я столько плохого совершил: убийства, пытки. И тебя не сберег, - из груди вырвалось тихое рыдание. – Не выполнил клятвы. Наверное, Лили была в ярости. Она была в ярости, Гарри? И почему Драко не оживил твою картину? Хотя… что-то он об этом говорил… Но что? Не помню. Ты представляешь, не помню, - тихий всхлип. – До чего же больно. Вот здесь, в груди, - Северус приложил ладонь к сердцу. – Такое ощущение, как будто сердце разорвано на части. Разбито на мелкие осколки, и больше никогда его не склеить. Гермиона говорила мне развеяться, найти кого-нибудь. Но как я могу развеяться и найти кого-нибудь, если все мои мысли о тебе? Мое разбитое сердце с тобой. Окончательно съехав на пол, Северус свернулся в клубочек, обняв колени. Тихие рыдания все так же вырывались из груди, а черные глаза бессмысленно смотрели перед собой. - Больно, - прошептал Северус. – Мне еще никогда не было так больно, Гарри. Даже когда убили Лили. Как бы я хотел, чтобы ты был жив. Хотя бы на картине. Чтобы смог мне ответить, поговорить со мной. Схожу с ума. Безумие. Одиночество. Мне оно всегда нравилось, это проклятое одиночество. Всегда боялся сближаться с кем бы то ни было, - перевернувшись на спину, ладонью вытерев слезы, Северус протянул руку и погладил картину. – Мне интересно, ты когда-нибудь заговоришь? – под новым ракурсом Северусу показалось, что Гарри смотрит на него. – И правда, безумие. Ведь это безумие, ощущать твой взгляд на себе, не так ли? Ты стал лишь неподвижной картиной, тенью самого себя. Безумие. Мне нравится это слово, ведь я безумец, не так ли? – закрыв глаза, Северус вздохнул, но вдруг услышал тихий всхлип, затем вздох. Распахнув глаза, он подскочил с пола, смотря на нарисованного Гарри. Глаза юноши следили за каждым движением Северуса, на губах играла легкая улыбка. – Безумие, - прошептал Северус, кончиками пальцев дотрагиваясь до лица Гарри. - Вы не безумны, профессор, - покачав головой, тихо ответил Гарри. Попятившись назад, Северус наткнулся на кресло и, не удержав равновесие, упал в него. - Вы же сами хотели, чтобы я с вами поговорил, не так ли, профессор? - Ты же... но как... - Никогда бы не подумал, профессор, что вы не сможете найти подходящих слов! Мерлина ради, придите уже в себя и вспомните, что вам говорил Драко! «Как мне сказали, картина сможет ожить только в том случае, если человек, до безумия любящий того, кто на картине, прольет слезы и окропит ими картину. Ни у кого из нас четверых это не получилось, ведь Гарри для нас, как брат, а вот ты... И еще кое-что, Северус… для того, чтобы вызвать постоянный эффект, нужно будет смазать кровью полотно и какое-то время не отходить далеко от рамы», - к сожалению, Северус тогда не слушал Драко, полностью уйдя в созерцание картины, которую как раз вешал на стену. - Безумно любит... слезы... кровь... окропить ими картину... - бормотал Северус, подойдя к портрету, на котором Гарри, наконец, расправил плечи. - До чего же неудобно было стоять в этой позе, - помотав рукой, Гарри с лёгкой улыбкой посмотрел на Северуса, но тут же забеспокоился. – Профессор? Вам не хорошо? Может, вызовете колдомедика? - О нет, Гарри, мне очень даже хорошо, - Северус призвал пергамент, перо и лезвие. Быстро записав то, что он вспомнил, Северус надрезал кожу на запястье, не обращая внимания на резкую боль. Окуная пальцы в свою кровь, он начал размазывать ее по картине, стараясь не задеть ею нарисованного юношу. - Профессор, что вы делаете? – нахмурился Гарри. - Оживляю тебя, конечно же! Ведь я больше не один. Ты будешь со мной, ведь я люблю тебя до безумия. Безумие… Что это? Всего лишь слово, которое сводит с ума, - бормотал Северус, опускаясь на колени. – Ты же любишь меня, Гарри? Вот и я люблю тебя, всегда любил. Ведь я хочу быть с тобой... навсегда с тобой... вечно... _______________________________________________ Два дня спустя. Поместье Малфоев. - Драко, мне что-то неспокойно, - прошептала Гермиона, с тревогой глядя на супруга. - Что случилось, милая? – спросил Драко, присаживаясь на диван рядом с женой. - Такое чувство, как будто случилось что-то плохое. Да и Северус не дает о себе знать. - Ну, давай я сейчас его вызову, хочешь? И ты убедишься, что все хорошо, - Драко ободряюще улыбнулся своей супруге, вставая с дивана, и направился к камину. - Спасибо, Драко, - улыбнулась в ответ Гермиона. Бросив щепотку летучего пороха в камин и дождавшись, когда пламя окрасится в зеленый цвет, Драко просунул голову в огонь и позвал Северуса. Потом позвал еще раз, но ответа не было. Нахмурившись, он обернулся к Гермионе. - Может, его нет дома? - Но он всегда блокирует камин, когда выходит из дома! Драко, давай пойдем к Северусу, а? А то вдруг ему плохо, а никого нет рядом? - Хорошо, - кивнул Драко. Волнение жены передалось и ему. Аппарировав к дому Северуса, Драко отметил, что в окнах нет отблеска свечей. «Может, его всё-таки нет дома?» - подумал парень, очень на это надеясь. Открыв дверь простой Алохоморой, супруги вошли в темный дом. Насколько знал Драко, чтобы пробраться к Северусу домой, Алохомора не помогла бы, но сейчас... - О Мерлин! – воскликнула Гермиона, срываясь с места. Драко застыл, смотря, как его жена прощупывает пульс у Северуса, лежащего без сознания. - Нет-нет-нет, Северус, очнитесь! – бормотала Гермиона. – Нет пульса, Драко. И тут везде кровь... Вся картина в крови. Мне кажется, или тут что-то написано? – девушка с отчаянием посмотрела на Драко. - Безумие, - прошептал Драко, подойдя к жене и опускаясь на колени. Взглянув на своего бывшего декана, он вздрогнул. Северус смотрел в потолок остановившимся взглядом, застывшее лицо выражало радость. Заметив листок в руке Северуса, Драко аккуратно вытащил его из мертвой хватки профессора. «Я иду к тебе, Гарри. Я люблю тебя, Гарри и иду к тебе... Безумие» Гермиона разрыдалась, а Драко, глядя на картину, написанную для крёстного, тихо прошептал: - Что же ты наделал, Северус? Застывшие изображение Гарри всё так же сверкало глазами, одной рукой тормоша вихрастые волосы, другой поправляя гриффиндорский галстук. Сквозь засохшую кровь Драко с содроганием заметил то, чего на этой картине никогда не было... Гарри улыбался...