Сожги весь наш мир

2.) – Эта обстановка тебя угнетает? – ты смотришь на меня, поглядывая на кого-то ещё позади меня. – Немного есть что-то. – отвечаю, пожимая плечами. – А меня очень раздражает. И краски такие яркие, фу. – Подействовал, кажется. – Угу... – ты закрываешь глаза и затихаешь, начиная что-то напевать, только так тихо, что мне не удаётся в иных звуках услышать тебя. Некоторые оглядываются на нас, осуждающе смотрят, а я в наглую, как ребёнок показываю язык, злобный взгляд и они отворачиваются! Так продолжается несколько минут. Но потом меня отвлекает кое-что другое. – Слушайте «Mudvayne!» – закричал ты, от чего вздрогнул я, а стальные обернулись, – Слушайте «Mudvayne!» Ваши молитвы смысла не несут! – Что ты делаешь?! – шёпотом спросил я, и мой шёпот было возможно услышать, ведь молитвы затихли. Все смотрели на нас. А ты ничего не ответил! Резко встал и поднялся по лестнице, ты стал более выше, был на фоне икон, тебя все прекрасно видели, но судя по их болтовне они не очень были довольны тобою. – Эй! – замахал ты руками, – Смотрите на меня, придурки! Я вам кое-что сейчас расскажу! – Да что Вы себе позволяете?! – послышалось из толпы, а я засмеялся. – В общем! Хм-хм... Бога не существует! И зря вы стараетесь скрыть свои грехи этим банальным способом! Ну помолитесь вы, что дальше? Выйдите довольные из церкви и вас собьёт машина! Что дальше? Помолились, да? Бога не существует, а если он существует, то почему вам он не помогает? – Помогает! – послышалось из толпы. – Пф! Помогал бы, тогда инвалидов не существовало! Зачем сюда привозят этих людей? Насильно при том что! Ведь они уже потеряли хоть какой-то шанс встать на ноги или иметь вторую руку! – Да кто ты такой?! – Атеист, бля! – закричал ты, – Я ответил на ваш вопрос? А теперь я продолжу! – Позовите кто-нибудь батюшку! Батюшку! – Ну и зачем этот батюшка? Он сейчас возьмёт свои деньги и укатит на крутой тачке, а вы останетесь тут дальше молиться и надеяться на Бога! Тётка, которая продаёт крестики эти и колечки, освещённые! Да ей плевать на ваше горе! Думаете она вам серьёзно сочувствует? Да я вас умоляю! Её задача улыбнуться радостно или горестно, пожелать удачи, продать то, что нужно и всё! И начинается просто хаус. Все начинают кричать, чуть ли не материться! Угрожать, а ты с довольный улыбкой поднимаешь руки. И все затихают, как-будто ожидают взрыв или увидеть в руках пистолеты. Ты с улыбкой показываешь им всем средний палец. И все молчат... Я начинаю хлопать в ладоши, а ты прижимаешь ладонь к груди и кланяешься. По твоим глазам видно, что пора сматываться. Я продолжаю хлопать и встаю со скамьи. Ты обходишь весь народ со стороны, они ничего не делают. Может, они правда задумались над тем, что они тут делают? К концу меня пробивает на смех и я выбегаю из церкви! За мной бежишь и ты! – А теперь уходим! Наверняка сейчас полиция приедет! Бежим! – с этими словами ты хватаешь меня за руку и тянешь за собой. Чем дальше, тем лучше. Через минут 15 мы уже сидели в парке и переводили дыхание, держась до сих пор за руки. Так ты и заснул рядом со мной, на скамье (хоть я так и не понял, как это случилось). В том парке. А я ещё долго, по действием наркотика смотрел на тебя и на красочный фон позади тебя. Галлюцинации долго мне ещё не давали покоя, но старался сдерживаться и не наделать чего-либо. *** Нас многие ненавидели, хотя, могли бы и любить. Наши поступки были детскими и нелепыми, в то же время нам было по 17. Детьми назвать нас было нельзя, хотя те старушки, живущие возле моего дома, называли нас «детьми ада». Смешно, не правда ли? Каждая встреча сближала нас. Под действием наркотиков мы были готовы на всё! Множество раз повторялись те танцы на могилах, те твои речи в церкви. И кстати, нас чуть ли не задержали, но нам удалось убежать, помнишь? Ты повторял это своё «люблю», а что я? Я не хотел, я не мог в это поверить. Казалось, что ты сможешь причинить мне боль. Но не причинял, а приносил лишь удовольствие со своими сумасшедшими идеями. Мы целовались при тех старушках, слышали как они кричали на нас, называя «голубыми», на что ты показывал «fuck» и продолжал целовать, жадно и страстно. Влажно и грубо. *** Прошёл ещё один весёлый день. Мы сидели у меня. – Когда-нибудь я умру... – говорил ты, смотря на лежащий на столике шприц. – Не говори такого. – а я смотрел на тебя. – И знаешь, Марк. Не хорони меня в гробу. Прошу... Я не хочу лежать в этом тёмном ящике! Лучше сожги. Сожги весь наш мир... *** После очередного принятия наркотика, я, повеселившись, отключился. А ты как не странно отказался. Я чувствовал через сон твои прикасания. Как ты нежно, как я и мечтал, когда ты прикасался к надгробию, ты так прикасался ко мне уже давно. Я нежился от твоей ласки, как кот. Слышал твой шёпот. Не мог его разобрать, ты что-то шептал, но невнятное. А после, всё прекратилось... Несколько минут сопровождались какими-то звуками. Я слышал точно, как ты клал шприц на стол и тяжело выдыхал, откидываясь, как всегда это делал, на спинку дивана. И снова тишина, поглотившая меня и тебя. Была ночь когда я очнулся, всё было нормально. Тошнота, головная боль, к этому я привык. Увидел тебя, улыбнувшись подошёл и поцеловал. Но внутри что-то сломалось, когда я почувствовал не горячие губы, а ледяные... Я взглянул на тебя. Но ничего не было видно. Включил свет. Того розового румянце на щеках не было, была лишь бледность и маленькие бледно-синие или бледно-фиолетовые пятна. Я не нащупал пульс! Я не чувствовал в тебе жизни! Не чувствовал вообще ничего! Ты был пуст, холоден... Мёртв. – Фред. Фред! – потормошил тебя я, но ты не отзывался, – Фре-е-д. Милый, милый, отзовись. Только вот зачем я говорил это, ты был уже не со мной, ты был уже далеко... – Фред! Очнись! – вытирая слёзы говорил я, и повторял это, повторял! Только зря! Зря я тебя звал, ты уже никогда не придёшь обратно, никогда... Радужка глаз была уже не такой яркой, тёмно-зелёный цвет прикрыл ярко-зелёный. Синеватые губы уже не расплывались в улыбки. – Зачем... – прошептал я, – Зачем, Фред? Но ты не мог ответить... Наверно, никто бы не смог мне ответить на этот вопрос. Я взглянул на столик, на котором лежал листок, чёрным по белому, курсивом было что-то написано! Я сразу же кинулся! «Сожги весь наш мир, Включая меня. Заперевшись в пустой квартире, Отказавшись от воспоминаний этого дня...» И я понял намёк... – Когда-нибудь я умру... – говорил ты, смотря на лежащий на столике шприц. – Не говори такого. – а я смотрел на тебя. – И знаешь, Марк. Не хорони меня в гробу. Прошу... Я не хочу лежать в этом тёмном ящике! Лучше сожги. Сожги весь наш мир... Я так и сделал, Фред, я так и сделал. Твоё тело лежало посередине заднего двора. Где-то я нашёл канистру с бензином. В руках уже были спички. И руки ужасно тряслись. Я облил тебя. И оставалось зажечь спичку, и бросить. А я никак не мог! Я не хотел терять тебя... Но пришлось. Я зажёг, в моих руках была частица моего мира, моего! И она была готова сжечь тебя, но не забыть. Не забыть. Огонь быстро распространился по твоему телу. И постепенно сжирал тебя, такого родного и единственного, которого я смог полюбить. Ты любил огонь, и теперь он уничтожает тебя. Как ты и хотел. Прощай, Фред. Прощай... Я сжёг весь наш мир.