Плата за грехи.

Мне 35 лет и в моей жизни было много женщин и даже мужчин, но никогда и никого я не любил. Спал с ними, дарил подарки, и рано или поздно бросал. Я всегда уходил сам. Бросал решительно и жестоко. Да, я в принципе вообще холодный и жестокий. Сегодня я, например, порвал со своим последним любовником. Он плакал, унижался, просил не уходить, грозился покончить жизнь самоубийством. На что я ему ответил, что он может делать все, что хочет, а мне плевать. Сейчас я шел в клуб, в котором проводил большую часть своего времени. Я не работал никогда, мне это было не нужно. Деньги? Так у меня их было навалом, хватит на две жизни. Даже при такой шикарной жизни, меня одолевала скука или именно из-за нее…. Ночной клуб встретил меня грохотом музыки и мерцанием огней в полутемной комнате. Я снова сел за свой любимый столик и пустым взглядом уставился на танцпол. Куча тел, бьющихся в ритме музыки, как в агонии. Красные лица, потные тела. Все это вызывало сейчас лишь омерзение. Как же мне надоела такая жизнь. Хочется хоть чего-то нового. Откинув с лица длинную черную челку, я снова равнодушно окинул глазами весь зал. Мой взгляд зацепился за тонкое гибкое тело, и я не донес коктейль до рта. Подавшись вперед, стал пожирать глазами паренька лет двадцати. Для него словно не существовало музыки, и он двигался медленно, тягуче и плавно. Каждое его движение было как призыв. Его лицо устремлено вверх, глаза закрыты, губы влажно поблескивают, а тело извивается под ритмы слышной лишь ему одному музыки. Я смотрел, как покачиваются его бедра, как рука скользит по груди и животу, как он раз за разом откидывает длинные красные волосы за плечо. Каждый его жест так изящен и точен, что хотелось, как первобытному человеку, схватить его и утащить в свою пещеру. Хотя, судя по взглядам, которыми его раздевали и мужчины и женщины, мне хотелось этого явно не одному. С тихим рычанием я сорвался с места, опрокинув коктейль на пол. «Мое! Не отдам!» Пару стремительных шагов и я напротив него. Зарываюсь руками в тяжелые волны волос, пытаюсь окружить его собой со всех сторон, чтобы больше никто не мог пожирать его взглядом. Он запрокидывает голову, смотрит мне в лицо и улыбается, но вдруг его улыбка становится холодной и презренной. Его чувственные губы чуть кривятся и красивый голос говорит совсем не нежные слова. - И кто дал тебе право касаться меня? Я, так точно не давал. Убери свои грабли и вали отсюда. Мне не нужна компания. Удар в плечо, и я разъединяю объятия и опускаю свои руки. Он окидывает меня пустым взглядом и уходит, а я остаюсь один в целой толпе. Меня захлестывает одиночество и чувство потери, словно из груди вырвали сердце и растоптали его ногами. Я ходил сюда теперь только для того, чтобы увидеть его. Я не знал кто он, как его зовут, но зато знал каждое его движение, то как он поправляет волосы, откидывая рукой за спину, то как улыбается, закрыв глаза в танце, как хмурится, когда его кто-то касается, как его глаза сверкают от удовольствия. Он очень любит танцевать, никогда не сидит за столом, входит в клуб, выпивает один коктейль и идет на танцпол. Как только устает, разворачивается и покидает здание клуба, и так всегда. Первое время я пытался заговорить с ним, но меня обливали презрением и уходили, так и не сказав не слова. И все равно я раз за разом приходил и смотрел на него. Он стал смыслом моей жизни. Сегодня я снова был здесь, но в этот раз кое-что поменялось. Где-то на втором его танце к нему подвалило трое. Один наклонился к уху и что-то сказал. Я не мог слышать, что именно, но парень ему ответил резко и пошел к выходу. Чуть выждав, следом за ним двинулись и эти мордовороты. «Мне это не нравится» - пронеслось у меня в голове. Я кинулся за ними следом, но на улице уже никого не было. Вдруг, из-за угла соседнего здания, раздался крик и звук удара. В принципе я даже не подумал, что делаю, просто кинулся на звук. То, что предстало моим глазам, заставило отключиться разум и чувства самосохранения. Двое громил держали паренька за руки, а третий лез ему под рубаху и пытался поцеловать в губы. - Ладно тебе, не ломайся. Тебе понравится. Ну же, куколка, дай тебя поцеловать. Давай по-хорошему, а то ведь можно и по-плохому. - Отвали от меня, убери свои руки! – его голос срывался на крик, а тело безрезультатно дергалось в руках двух подонков. Первый удар я нанес тому, кто пытался лапать моего мальчика, и пусть он это так и не признал, но он был моим и только моим. В моей памяти осталось лишь отрывистое воспоминание о том, что я делал, прежде чем знакомые руки, что раньше отталкивали, обхватили меня за талию оттаскивая от лежащих. Я почувствовал как в спину, между лопаток, уткнулись лицом. - Не надо, хватит, остановись. Они уже не опасны. Мое сердце билось как бешеное и я не знал от чего, от того, что сделал или от того, что ко мне прижималось такое родное и желанное тело. Мои движения были стремительны. Миг и я прижимаю его к себе, уткнувшись лицом в мягкие, гладкие волосы. Вдохнул их запах и поцеловал. Он так хорошо пах, как апельсин, я всегда любил апельсины. Его трясло. Я сжал объятия еще сильнее. Мне ответили, усилив захват рук на моей талии. Чуть отстранившись, обхватил руками его подбородок и приподнял лицо, вглядываясь в большие глаза, ища в них ответ. Вместо этого он приподнялся на носочках и прижался своими губами к моим. Сначала я растерялся, а потом взял инициативу в свои руки. Боже, как же давно я мечтал целовать эти губы, как хотел ощутить вкус его рта. «Мой! Мой!» - билось в моей голове. Я почти сминал его губы, а он мне отвечал. Мы остановились тогда, когда нам перестало хватать воздуха. Оторвавшись, наконец, от пьянящих губ, я прижался лбом к его лбу и молчал. - Надо вызвать полицию, - прошептал мой огненный мальчик. Один звонок, названное мной имя и полиция была здесь уже через пять минут. Так и не пришедших в себя, говнюков погрузили в машины и увезли, попросив нас написать завтра заявление. Их закрыли надолго. Оказалось, что они давно в розыске. У них столько грехов, что не отмолиться – убийство, изнасилование, торговля людьми. В принципе я был им чуть-чуть благодарен, если бы не они…. Я наконец был с тем, с кем хотел быть все эти долгие месяцы. Мой Денис, он был таким светлым и живым. Впервые я влюбился, по настоящему и навсегда. У кого-то первая любовь в школе в шестнадцать лет, а моя в 35. Все у меня не как у людей. Мне казалось, не будь его рядом, я не смогу дышать, жить. Теперь, когда в моей жизни появился он, я понял чувства всех тех, кого бросал. Если он уйдет, со мной все будет кончено. Каждый день я боялся этого и ждал, но он своим теплом успокоил меня. Мы вместе уже год, это год абсолютного счастья. Сегодня я устроил для него сюрприз. Попросил придти его к пяти. Стол был накрыт, свечи горят, на часах 5:30, а его все еще нет. Звонок в дверь раздался в 7:00. Предо мной стоял молодой парень в форме посыльного и протягивал букет алых роз. Нечего не понимая, но при этом чувствуя тревогу, я открыл письмо, что было в букете. «Ты наверное удивлен, что я не пришел? Но у меня есть на это причины. Знаешь, мне почти сложно об этом писать, но я обещал. Мы с сестрой были сиротами. Наши родители погибли, когда мне было 8 лет, а ей 16. У нас были только мы и больше никого, опекунам нужны были только деньги, и через пару лет они спустили все, что было. Сестра ушла из института и стала работать. Утром работала в магазине, ночью в баре. Там она встретила мужчину, тебя. Это была ее первая любовь, она же стала последней в ее короткой жизни. Она верила тебе и говорила, как сильно ты ее любишь. Мне казалось, что она почти летала на крыльях счастья. Прошло 10 лет, но мне все еще больно об этом вспоминать. Ты бросил ее ровно через год, грубо, цинично, жестоко. Букет алых роз, а в нем короткая записка. Она не объясняла ничего, лишь пара слов – «Прощай. Не звони». Она плакала много дней, потом пошла к тебе, но ты уже был с другим. Ты не захотел слушать ее мольбы, а просто закрыл дверь. В ту ночь шел дождь, а она ходила по улицам и плакала. Для нее у тебя не нашлось объяснений и хоть каких-то теплых слов. В ту ночь она звонила мне, рассказывая все и сбиваясь на каждом слове. Утром ее тело нашли в реке, его прибило к берегу. Я не успел ее спасти. Той ночью она покончила жизнь самоубийством, прыгнув с моста. Возможно, это была ее слабость, но тогда ее нужно было лишь выслушать и помочь. Я не говорю тебе, что ты должен был остаться с нелюбимой, но ты мог порвать с ней не так грубо и зло. Я же снова остался один. Никому ненужный, обозленный мальчик 11 лет, оборванный и голодный. У меня было где жить, но некому обо мне позаботиться. Иногда, меня жалела соседка и подкармливала, но у нее было двое детей и муж инвалид. Они сами еле–еле сводили концы с концами. Потом я попал в детский дом. Скажу одно – на улице было лучше. Однажды и мне повезло. Меня усыновила пожилая пара. Они любили меня, но я не забыл, кто виноват в смерти моей сестры, и во всем, что случилось потом. Найти тебя было просто. Слишком часто твое лицо мелькает на страницах газет. Помнишь, как часто у меня болела голова? Примерно год назад врачи мне поставили диагноз – рак мозга. Опухоль неоперабельная, мне дали год от силы два. Я медленно умирал, но у меня было незаконченное дело. Моя клятва, которую я дал после смерти сестры. Показать тебе, что такое любовь, дать ее попробовать, а потом забрать назад. Мне нужно было, чтобы ты почувствовал все то, что чувствуют брошенные тобой. Не знаю как, но мне это удалось. Иногда я не верил, что ты вообще умеешь любить. Как не странно, все прошло как никогда гладко, и даже те бандиты сыграли мне на руку. Несколько недель назад мне сказали, что опухоль начала резко расти, и моя жизнь сократилась до трех недель. Не ищи меня, не надо, ты просто не успеешь. Я надеюсь, ты усвоил полученный урок. Прощай». * * * Я искал его две недели по всем больницам и нашел. У его дверей стояла пожилая пара. Мужчина поддерживал плачущую женщину и гладил по голове. Его морщинистое лицо было залито слезами, а голос, которым он успокаивал жену, дрожал и срывался. Он посмотрел на меня, и я понял, что он знает все. Я был почти готов, что меня прогонят, но он кивнул мне головой и открыл дверь. Он лежал на белых простынях, но казался белее их. Прошло две недели, а он так похудел, будто не ел два месяца. Он и так не отличался полнотой, но сейчас напоминал скелет. Столько проводов, они словно опутывали его. Я даже не почувствовал, когда из моих глаз потекли слезы. Упав на колени рядом с его кроватью, я сжал в руке такие тонкие пальчики. Он открыл глаза, улыбнулся мне и что-то прошептал губами. Лишь с большим трудом я смог услышать: «Успел….» Его взгляд переместился за мою спину, там стояли его приемные родители. Его мама дернулась и заплакала сильнее, а рука, что я сжимал, вдруг потяжелела и выскользнула. Я обернулся. Его открытые глаза смотрели на меня, а на губах плыла улыбка. Обхватив руками тело родного человека, я прижал его к себе, уткнулся лицом в волосы и вдохнул любимый запах. Я сжимал его в своих руках и плакал. Мой огненный мальчик был мертв, как и мое сердце.