Глазами очевидцев

— Я вспомнил, что было ночью.       Всё ещё тихо посмеивался Бэкхён, стоя в дверном проеме и видя нескрываемый, немой вопрос на лице Пака, замершего с поднятым в воздух кулаком, которым стучал по двери. — Чёрт! — смеялся тот, хлопнув себя ладонью по лбу и вновь заливаясь приступом истеричного смеха, облокотился плечом о дверной косяк. От этого пугающего смеха, к комнате стали сползаться, самые любопытные жители общежития, которые смогли преодолеть похмелье, а вслед за ними подтянулись и Цзытао с Ифанем, криво — косо являющиеся соучастниками ситуации. — Бэк… — с легким испугом, Чанёль положил ладонь на плечо своего друга, готовясь к тому, что тот скинет его руку или сразу вмажет с криками о том, какая ж он последняя свинота дребезжащая. Но Бэкхён открыл свое лицо, опуская руки и поднимая взгляд на друга. Помолчав ещё с пару секунд, он сделал шаг и обнял того, наконец, говоря. — Это я тебе поставил засос. А Цзытао — стерве, — спокойно и с улыбкой сказал Бён, прижимаясь к лучшему другу.       Услышав и не сразу въехав в туннель сказанного, подошедшие ребята раскрыли рты и загалдели, перебивая друг друга, как на популярных ток шоу, в которых каждый пытается вставить своё слово о том, как надо жить осиротевшему бельчонку, который поджег своё дерево навредив гусеницам ползущим по нему. Одни кричали, что раз он сирота — ему можно простить поджег, другие, что это потому что, он сирота и невоспитанная херня, а третьи просто хайпились. Вот и здесь образовалась подобная картина. — Да он просто ещё пьян! — Так по пьяни и можно поставить засос лучшему другу! — Кто вообще забудет такое на утро? А они мол все четверо забыли! Ну конечно! Сказки какие. — Но он же вспомнил. Признал всё. Отстаньте вы от них, пойдемте в комнаты? — Женифь теферь на нём! — А я никуда не пойду! Я ещё не понял реакцию Чанёля! — Чондэ! Лучше, чем в чужие жизни лезть, со своей разберись, — покачал головой Чунмён, который в принципе первый и начал этот балаган, но первым и решил его закончить, разгоняя слетевшихся ворон по гнездам. А перед тем, как уйти самому тот оглядел четвёрку, на языке жестов показывая, что «Всё под контролем» и «Одобряет ситуацию», после чего свалил в туман своей комнаты, заталкивая туда первым любопытного Сехуна, который проснулся и вылез от криков ребят, чтобы вставить свое «фе».       Особого внимания балагану, ребята не предали, находясь поглощенными своими мыслями от сложившейся ситуации. Ноги Чанёля предательски задрожали, отчего ему пришлось искать в себе силы, чтобы зайти в комнату, при этом таща Бэкхёна с собой, держа его в объятиях.       Комната была похоже на апартаменты неповоротливых слонов. Все было вверх дном. Матрас перевернут, плед на люстре, зеркала разбиты, рамки с фотографиями разбиты, дверь шкафа сломана, весь пол был завален мелочами, полетевшими с полок, а также одеждой и едой. Комната стала непригодной для жилья, хотя это и было поправимо. — Что за высер тут случился? — зашептал Ифань, заглядывая через спину Чанёля в их комнату. — Я всегда знал, что вы свиньи, но если бы знал, что вы решите создать свинскую экосистему, я бы запасся желудями, чтобы закидать вас. — Заткнись шпала. Не до тебя сейчас. — хмыкнул Чанёль, одной рукой возвращая матрас на место и усаживая на него Бэкхёна. — Сам ты шпала, — показал язык Цзытао. — Между прочим, уникумы, у нас тут общее происшествие. — цокнул Ифань, проходя в хлев. — Бэкхён. Цзытао. Извольте объясниться перед нами, — строго проговорил он, осматривая ребят. — Говорю же… — начал Бэкхён. — Это я оставил засос Чанёлю, а Цзытао тебе. — парень задумался, собирая в голове события в целую картинку. — Мы с Цзытао пели в караоке, развлекались, пили и совсем забыли о ребятах и о вас. Но когда стали искать вас, поняли, что вы про нас тоже забыли и давно спите, чуть ли не в обнимку, — на этих словах, Ифань передернулся, строя гримасу отвращения, а Чанёль лишь покачал головой. — И вы решили…? — прокрутил руками Чанёль, ожидая продолжения. — И мы обиделись на вас и решили оставить засосы, чтобы вы больше не забывали про то, что у вас есть мы, — надув губы, Бэк вздохнул. — Вот Цзытао предложил сначала накрасить вас и выложить в сеть. Так что ещё скажите мне спасибо, что я отговорил его! — Ну спасибо блядь, барин-царин, — позерствуя поклонился Ифань, затем переводя строгий взгляд на панду. — Идиоты. Сами хуйню творят, а потом ещё рот разевают.       Ифань не на шутку разозлился, и сам не понимая, что его так завело и заставило уйти из комнаты, хлопнув дверью. Быстро прихватив свою кожанку и обувшись, он вышел на лестничную площадку, покидая общежитие. Как же бесит этот Бэкхён! А ещё больше раздражает Цзытао, который, после того, как освежил свою память, никак не среагировал, словно ему плевать. «Эй, Цзытао, на секундочку, парни парням не ставят засосы просто так по пьяни! Чёрт. Надо было так сказать.»       Когда парень злился или был расстроен, он предпочитал находиться в одиночестве, гуляя по малознакомым улицам города. Ему желательно было забрести куда подальше и оставить там свои дурные мысли и настроение, фокусируясь затем лишь на том, как добраться обратно домой, не используя навигаторов. Вот и сейчас с озабоченной головой и рвущимся гневом он отправился в неизвестном направлении, пиная попадающиеся на пути железные банки.       Улочки сменяли одна, другую, но злость так и не отходила. В таком состоянии Ифань был настолько не выносимым, что если он не мог никуда уйти и оставался рядом даже с теми, кто его любит, они всё равно не могли его терпеть, и это перерастало в большие ссоры. Когда Ифань злился, он неконтролируемо кричал, язвил и матерился, переходя все границы. Вот и сейчас у себя в голове парень проклинал и Бэкхёна и Чанёля и Цзытао, пиная попавший под горячую ногу мусорный бак. — Нэ хорошо, молодой человек, так делать! Мусор раскидаль, теперь собирайте, — заворчал индус, торгующий через дорогу фалафелем, за своей небольшой стойкой с газовой плиточкой. — Я тебе его сейчас в жопу запихну и толкушкой примну, — рыкнул Ифань, пихая руки в карманы и не собираясь больше вести беседы с индусом. — Святой Хануман! Ты будещь пылать огнем! — закричал мужчина, грозя кулаком в котором держал завернутый в лепешку фалафель с овощами и треся им, как тряской, раскидывая содержимое. — Так! Индуский аджосси, захлопни свою пасть, пока твой коровий язык не отсох! — огрызнулся Ифань уже собираясь заворачивать за угол, как тут в него прилетело сразу несколько снарядов фалафеля. — Да ты охуевший я смотрю! — почти выплюнул слова китаец, разворачивая голову и смотря на испачканную куртку, а затем на резко стушевавшегося индуса. — Ну сука, проверим насколько хорошо тебя защищает твоя вшивая Шива! –Ифань наклонился и поднял с земли запущенные в него ранее снаряды и прицелившись, со всей силы запулил их в торговца. Тот едва увернулся от первых двух шариков, но третий попал ему прямо в красную точку на лбу, чем вызвал аплодисменты у проходящего мимо школьника. — Хённим, возьмите у меня это. — школьник протянул Ифаню свою рогатку, которую китаец принял, без лишних вопросов и с видом «Not bad», стал её осматривать, проверяя эластичность резинки, зверски улыбаясь. — Читер! — завыл индус, со лба которого стекали струйки окрасившегося от его метки, в красный — фритюрного масла. — Да поможэт мне святой Ганеша, истребить таких варваров! — вновь закричал тот со свойственным акцентом, начиная пулять в китайца шариками, да так быстро, словно у него и вправду выросло ещё несколько пар рук, как его бога.       Ифань же ловко уворачивался, то умудряясь вспомнить хореографию Тони из теста, «Да, спасибо тебе», то вспоминая уроки Цзытао. Несколько снарядов Ифань умудрился поймать и тут же отправить с помощью рогатки обратно в индуса, шмякая ими то по стенам вокруг, то и вправду попадая в назойливую цель. Один снаряд Ифань умудрился отрикошетить ударом ноги, отправляя его словно футбольный мяч обратно и попадая им прямо в бедро противника. — Получай индус гранату! — засмеялся Ифань, хищно посмотрев в сторону того, разминая свою шею и хрустя пальцами, словно показывая, что только разогрелся. К этому моменту, вокруг них уже стали собираться школьники, которые как раз в это время заканчивали занятия. Часть ребят встала на сторону индуса, а часть на сторону Ифаня, готовя кричалки для нового раунда, который начался, как только звякнул таймер на фритюрнице, говорящий о готовности новой партии снарядов.       С воинственным возгласом о святых коровах, индус прихватил горсть снарядов и ловко, как во всех индуских кино, в которых ничуть не приукрашивают, запрыгнул на свою лавку, начиная метать фалафели, ударяя по ним лопаточкой, как теннисисты ракеткой.       Ифань в то же время, также как в абсолютно не утрированном китайском кино, буквально взлетел по воздуху и в позе цапли увернулся от нескольких снарядом, но индус явно открыл свои чакры и стал более метким. Также подлетев он наносил всё больше точных ударов и теперь Ифань выигрывал только благодаря тому, что был моложе и увертливей. — ИНДУС! ИНДУС! ИНДУС! — ШПАЛА! ШПАЛА! ШПАЛА!       Дружно выкрикивали сформировавшиеся фанклубы борцов за свое личное мнение, включая на своих смартфонах тему из 300 спартанцев. Теперь бравые воины боролись под мощные удары барабанов воинственной мелодии (совет автора включить эту тему Audiomachine (Phenomena) — Blood and Stone). — Тварь! — кричал китаец, выстреливая новой фрикаделиной и тут же встречая грудью меткий выстрел индуса. — За Нарнию! За Аслана! — выкрикивал в ответ тот, когда закончились все индусские боги и священные животные, которых ещё он мог приписать. Естественно, всё также зависая в воздухе, мужчины издали крик воинов, размахиваясь для новой атаки. Находясь на большом расстоянии, они побежали навстречу друг-другу от чего их аура словно засветилась силой их чакр и пылая огнем! — Получай! — закричал индус, пуляя фалафель в китайца, который также выстрелил в индуса. Снаряды летели с невероятной силой, также пылая праведным огнем смерти. Сцена словно замедлилась. Яростное лицо Ифаня, кричащего проклятья на китайском, измазанное в масле и вытянутое от приложенных удару сил, лицо индуса и… С одинаковой силой фалафели столкнулись ровно на середине расстояния, вызывая взрывную волну. Мужчины разлетелись в стороны ударяясь спинами о стены здания. Школьников снесло силой взрывной волны и залило дождем из нута, фасоли и фритюрного масла. Улицу покрыло взрывным туманом.       Как только туман стал рассеиваться, стало возможным разглядеть то, во что превратилась улица. По асфальту и стенам были расплющены ошметки фалафеля, словно падшие бойцы битвы, лавочка индуса была перевернута, дети только стали приходить в себя, а главные герои битвы, ещё не могли отдышаться, сидя на земле, истекшие маслом. Сидели они так ещё минут десять, пока первые дети, не стали покидать поле боя. — Ты это…оказялся достойным противником. А за то, щто ты развесялил меня, я готовь дать тебе совет, который тебе нужень. — вновь заговорив со своим акцентом, начал индус. — Нахуй мне сдался твой совет? — усмехнулся Ифань, вынимая из волос кусочки еды. — Ты не говори со мной так, китайский человек. Щто я тебе плохого сделяль? Я лишь сказаль, щтоб ты мусор убраль, — покачал головой тот. — Я уже видель таких людей, как ты. Ходят тут, бродят, мусор кидают, а самим нужен совет, да теплые объятия. — Тебе твой фалафель череп расколол? Чё ты мелишь? Ничего мне… — Ифань задумался, чувствуя, что от этого боя получил необходимую разрядку и уже не злился, так как прежде. Осмотрев индуса и улицу, он вновь усмехнулся и уже смягченно договорил. — …Ладно. Что за совет, ты хочешь дать мне? — Я вижу, щто твоё сердце не спокойно. Оно не хощет находить связь с твоей головой. Чтобы наладить их связь, ты дольжен подумать о человеке, который так разрознил их и представить, что его вдруг не станет рядом с тобой, мой друг. Если тебе станет грустно от этой мысли, то твоя голова поймет, щто человек тебе дорог и ты сможешь простить ему всё и признаться в чувствах. А если же нет, то сможещь с легкостью отпустить его, — тоном мудрого старца произнес мужчина, убирая со своего плеча фасоленку и закидывая её себе в рот.       Слова индуса были не лишены смысла, от чего Ифань действительно задумался о них и попробовал представить свою жизнь, если из неё вдруг пропадет его панда. Сердце защемило пуще прежнего. Злость сошла на нет и парень понял, что ему пора возвращаться в общежитие и поговорить со своим лучшим другом. — Ты это…прости если что, — махнул рукой Ифань индусу и отправился в ускоренном темпе обратно к общежитию. Из-за его привычки гулять в неизвестных ему направлениях, парень уже вскоре понял, что заблудился и не знает, как ему вернуться быстрее. За каждым поворотом были однотипные улицы, а если даже на них и были какие-то отличительные знаки, китаец не мог вспомнить видел ли он их, пока шел до сюда или нет. Как только ощутил, что заблудился в концы, он прощупал свои карманы в поиске телефона, но быстро вспомнил, что не брал его с собой. Ифань уже был готов пойти против себя и подойти к прохожим, которые сейчас обходили его стороной из-за внешнего вида, который обычно наоборот притягивает к нему людей, как вдруг он услышал, знакомый голос за углом. — Ифань! Ву Ифань! Ву Ифань! — это был Цзытао, который уже успел извести себя за то, что дал другу разозлиться и не поговорил с ним сразу. Сначала он хотел просто позвонить тому или отправить пару сотен сообщений, но когда заметил, что Ифань забыл телефон в общежитии, занервничал не на шутку и побежал на поиски. В улицах Сеула, он ориентировался ещё хуже, чем его друг, но чисто интуитивно побежал в нужном направлении, а услышав взрыв вдалеке, сразу понял, что это как-то связано с его дуйчжаном и побежал в его сторону. Преодолев ещё несколько поворотов, он носом в нос столкнулся с объектов смерти своих нервных клеток. — Панда! Это ты! Я хотел сказать … — Постой! — тут же перебил его Цзытао. — Я тоже хотел тебе сказать. Я хотел извиниться за то, что не дал тебе понять сразу, что ты мне нравишься… Я… — голос парня сбился из-за резко одолевшего его смущения и удивленного взгляда его друга. А друга ли теперь? — Панда… — Погоди… Я не договорил, — сделав вдох полной грудью и собравшись с мыслями, он продолжил. — Ты нравишься мне, не просто, как друг и когда Бэкхён сказал тебе, что это я поставил засос, я испугался. Я хотел узнать, не мерзко ли тебе от этого? Я не хочу терять нашу дружбу и поэтому не хотел признаваться в своих чувствах… Я ведь знаю, как закончились твои отношения с… — на этом Ифань приложил палец к губам Цзытао и поцеловал того в лоб. — Всё хорошо, панда. Не нервничай. Мне не мерзко и ты тоже мне нравишься… Но ты прав, после того разрыва, я ещё не готов к новым отношениям, — Ифань прижал друга к себе, пачкая его своей одеждой и поглаживая по спине. — Я дам знать, когда буду готов. А пока…нам нужно в душ. И мы пойдём вместе.