В плену свободы

Солнце всходило над городом. Оно поднималось над крышами, огромное, алое, как будто всплывало на гребне гигантской красной волны. А потом волна бесшумно хлынула вниз. Тягучая темно-красная жижа текла между домами, забивалась в щели меж камнями мостовой, просачивалась в приоткрытые окна и двери. Он понял, это - кровь! Тяжелая горячая волна ударила его под колени, едва не сбив с ног, тут же следом накатила следующая. И вот он уже по пояс в крови, по грудь, по шею. Она затекает в рот, наполняет его горечью, обжигает горло, забивает нос. Нет сил сопротивляться, нечем дышать, в глазах красно. Он рванулся в нервном спазмическом усилии, сел, тяжело дыша. Восходящее солнце, пробившись сквозь плохо затворенную дверь, освещало место, где он лежал. Это был сон. Голова закружилась, так что ему снова пришлось лечь. Грудь болела, нос саднил, во рту стоял горький металлический привкус. Перегнувшись через край невысокой лежанки, Фенрис сплюнул, слюна была розовой от крови. Внезапно он понял, что не знает, где находится. Последнее, что вспоминалось, это бойня на опушке леса. Им пришлось нелегко в схватке с тварями, недавно выползшими на побережье, а потом они угодили в засаду. Фенрис успел достать только одного, прежде чем его оглушила боль под правой лопаткой, и он потерял сознание. Эльф осторожно осмотрелся, одновременно прислушиваясь. Он лежал на матрасе, кинутом поверх грубо сколоченной койки, внутри чего-то, похожего на наполовину вкопанный в землю шалаш. Луч света, разбудивший его, успел переползти с изголовья на пол. Второй луч пробивался через отверстие в крыше, под которым располагался нерастопленный очаг. Над очагом висел крайне закопченный котелок, рядом стояла пара мисок. Под потолком висело несколько вяленых рыбин и мешок, еще пара мешков валялась в дальнем углу строения. Пахло пылью, рыбой и сырыми шкурами. Снаружи слышались стук топора и голоса. Двое спорили, постепенно приближаясь к шалашу, в котором лежал Фенрис. Эльфа снова одолел кашель. Боясь привлечь внимание говоривших, он постарался сдержаться. Боль в груди стала такой, что на глазах выступили слезы. Эльф сглотнул густую слюну с медным привкусом. Двое подошли достаточно близко, он мог слышать, о чем они спорят. - А я говорю, не надо было его сюда тащить, - горячился один из них. – Он вылечится и приведет сюда своих дружков, и тогда нам всем конец. - Не приведет, - возразил второй, он говорил хрипло, медленно, как будто вспоминал каждое слово. – Он не из них, он пленник. Он не защищал их. - Я не видел, мне было не до того, Гунт, я стрелял – голос первого звучал удивительно мелодично, особенно на контрасте с собеседником. - Но не убил, - сказал тот, кого назвали Гунтом. - Я рассчитывал его допросить. - Поправится - допросишь, - предложил хриплый, - Пойду. Надо менять повязки. Фенрис занервничал. Он только сейчас сообразил, что раздет, и ни его доспеха, ни меча нет поблизости. В жалкой лачуге не видно было даже ножа! Боль во всем теле, слабость и головокружение сводили на нет мысль о борьбе голыми руками. «Кто это? Охотники за рабами? Мне ни за что не поверят, что хозяин сам меня бросил». Дверь скрипнула. Фенрис усилием воли заставил себя успокоиться. Он хотел притвориться спящим, подождать, пока хриплый подойдет к нему поближе и все же попытаться одолеть его врукопашную, но плану помешал очередной приступ кашля, в этот раз какой-то особенно продолжительный и болезненный. Эльф снова сплюнул кровью. - Ты пришел в себя, - произнес вошедший. Фенрис поднял глаза. Над ним стоял невысокий, крепко сложенный человек с давно нечесаными черными волосами и густой черной же щетиной. Он был одет в кожаные штаны и куртку, укрепленную металлическими пластинами, за поясом у него был нож, а в руках – миска, от которой резко пахло травами, и бинты. Человек сел подле лежанки, поставил миску на землю, а бинты сложил рядом с эльфом. - Я буду лечить, - произнес хриплый. Он взял Фенриса за предплечье, и это было омерзительно. Касание рождало боль не столько физическую, сколько душевную, снова пробуждая его воспоминания… …жесткий стол с кровостоками по обеим кромкам, кожаные ремни, стягивающие конечности и шею, невыносимая бесконечная боль, пронзающая кости, вспыхивающая ослепительно-белым на внутренней стороне век, и холодные пальцы Данариуса, обозначающие все новые и новые очаги боли… Фенрис резко дернулся, высвобождая предплечье, застонал от резкой боли в груди и руке, закашлялся. - Ты ранен, - удивительно спокойно проговорил хриплый. – Я пришел лечить тебя, не сопротивляйся. Он попытался повторить фразу на языке кунари, но ему явно не хватало слов. Фенрис с трудом сел на лежанке и сказал на общем: - Я сам. Хриплый с удивлением взглянул на эльфа. Фенрис начал разматывать тугую повязку, стягивающую грудь, уже на втором витке на повязке стала видна кровь. Кружилась голова, было трудно дышать, правая рука, прокушенная одной из тварей с побережья, слушалась с трудом. «Я сейчас упаду». Под повязкой оказалась небольшая, чистая рана, о ней явно вовремя позаботились. «Я помню, что мне прокусили руку и, кажется, порвали бедро. А это откуда? Ах да, засада...» - Стрела, - объяснил хриплый, поднимая миску с травяным отваром. - Пришлось проталкивать, чтобы достать. Не мешай, сам ты не можешь. Фенрис стиснул зубы и подчинился, человек принялся обрабатывать рану. …холодный стол, тугие ремни, наэлектризованный магией воздух, пахнущий озоном… Рана саднила, по спине бежали капельки отвара, смешиваясь с потом. Фенрис резко вздохнул, и ему вдруг показалось, что рана в груди тоже втягивает воздух. Жуткое чувство. «Я чуть не умер. И в меня стрелял тот, с кем говорил этот хриплый. Кто они?!» Человек закончил промывать рану и протянул конец бинта эльфу. - Подержи, - Фенрис послушно взялся за ткань. Хриплый наложил новую повязку, довольно ловко. Затем он обработал остальные раны: глубокий след укуса на правой руке и скверно выглядящую рваную рану на бедре. Фенрис стискивал зубы, хрипел и морщился от боли и отвращения, но ничего не мог поделать. Правая рука почти не слушалась. Он чувствовал себя слабым и беспомощным. «Прямо как тогда...» - Ты голоден, - хриплый не спрашивал, а утверждал, - я принесу еды. Человек вышел, унеся с собой миску и окровавленные бинты, Фенрис осторожно опустился на койку. «Меня хорошо лечат, значит, я нужен им здоровым и сильным. Точно работорговцы!» Несколько минут спустя человек вернулся с новой миской, и на этот раз от нее пахло едой. Умопомрачительно пахло. Только теперь Фенрис понял, до чего же он голоден. Хриплый молча отдал миску, сел на пол и уставился на эльфа. Фенрис, безнадежно проиграв в борьбе с ложкой, отложил ее и стал просто прихлебывать суп через край. Внезапно спохватившись, он пробормотал: - Благодарю. Человек молча кивнул. Фенрис продолжал есть. С каждым глотком горячего мясного бульона он чувствовал, как силы возвращаются к нему. «Найти бы только оружие, и можно будет рискнуть!» Хриплый кашлянул. - Тебя сильно порвали, – сказал он, - Зря вы пошли туда. Но я знаю травы, буду лечить. Фенрис не ответил, у хриплого тоже, видимо, пропало желание поболтать. Эльф поставил пустую миску рядом с койкой и лег. Человек поднялся, чтобы забрать посуду. - Я Гунтрамн. А ты? Фенрис отвернулся к стене и сделал вид, что спит. Человек потоптался рядом с ним, пару раз тяжело вздохнул и вышел. Фенрис открыл глаза. «Дверь не запер, ни цепей, ни веревок. Они так уверены, что я никуда не денусь?» Впрочем, самочувствие говорило эльфу, что это в самом деле так. Он прислушался, надеясь услышать с улицы еще какие-нибудь разговоры, но слышал только стук топора, под который и уснул. Проснулся эльф уже под вечер от того, что нестерпимо хотел отлить. Подъем оказался приключением. Раны болели, кашель никуда не делся, и ноги были как чужие. Все же Фенрису удалось встать и даже удержаться на ногах. Он сделал на пробу несколько шагов, покачнулся, схватился за стену и зашипел от боли в раненой руке. И все-таки он шел. Проклятая тварь не покалечила его, это просто рана, она заживет. Эльф вышел из лачуги и оказался на небольшой поляне, почти полностью огороженной свежевыструганным частоколом. Рядом с его шалашом полукругом стояло еще четыре таких же. Дальше были устроены распорки, на которых висели тушки кроликов, лисиц и барсуков, сушились шкуры и вялилось мясо уже разделанных животных. В центре стоянки был устроен большой костер, вокруг лежали бревна, явно предназначенные для сидения. «Не слишком похоже на лагерь работорговцев». На одном из бревен сидел полноватый человек с волосами, перехваченными вдоль лба повязкой, одетый в кожу, и сосредоточенно возился с чем-то, очень напоминающим нагрудник Фенриса. «Что ему надо от моего доспеха?» Человек у огня поднял голову и заметил эльфа. Обернувшись к краю частокола, он крикнул: - Эй, Гунт! Твой подранок, оказывается, совсем не такой раненый, как ты говоришь. Гляди, уже шастает вовсю. Гунт и какой-то черноволосый, с которым они ставили частокол, оторвались от своей работы и пошли к Фенрису. Толстяк бросил доспех и тоже подошел поближе. Черноволосый и толстяк с любопытством рассматривали лириумные узоры на теле Фенриса. Эльф раздраженно уставился на них в ответ. Тому, что возился с доспехом, было на вид лет тридцать. Круглолицый, с большим улыбчивым ртом и неряшливыми соломенными усами, он был похож на кота. Сходство усиливали черные татуировки вокруг глаз. Мужчина, помогавший Гунту строить частокол, оказался эльфом. Он был одного роста с Фенрисом, чуть уже в плечах, тонколицый, с внимательными глазами цвета пожухлой травы и длинными черными волосами, заплетенными во множество косичек. Он, как и прочие, был одет в кожу, но в его случае это был самый настоящий доспех, по виду легкий, удобный и добротно сработанный. - Зачем вышел? – спросил Гунт. Фенрис объяснил. Его ответ почему-то развеселил усатого. - А, это там, - толстяк махнул рукой в сторону леса за частоколом, широко улыбаясь, - только далеко не забредай. «Что, беги, если хочешь? Конечно, куда я пойду, в одних штанах и без меча». Уходя, Фенрис слышал, как эльф сказал: - Похоже, завтра с ним можно будет поговорить, а, Гунт? Полночи Фенрис обдумывал, что он скажет. Короткая прогулка в лес показала, что в ближайшую неделю минимум о побеге думать не приходится, он просто никуда не дойдет. Значит, придется отвечать на вопросы. Можно было постараться напугать их, сказав, что кунари ценят его и придут искать. Но тот, с кем спорил Гунт, именно это ставил Фенрису в вину. Сказать, что он вообще не связан с кунари, нельзя по очевидным причинам. Он решил ответить правду и даже назвать имя своего хозяина, а то, чего доброго, продадут какому-нибудь господину Виктимусу на опыты. Эльф пришел допрашивать его уже под вечер. До этого к Фенрису еще дважды наведывался Гунт, кормил и заботился о ранах. Заговаривать он больше не пытался. Эльф зашел в лачугу вместе с Гунтом, и тут снаружи послышался крик: - Эй, я с вами! Фенрис узнал голос. Это тот самый, тот, кто не хотел, чтобы его лечили, тот, кто стрелял в него. В лачугу втиснулся еще один эльф. Это был совсем подросток, почти мальчик, с огромными, на пол-лица ярко-зелеными глазами. Они были очень живые, юркие, казалось, они впитывают в себя все окружающее пространство. В волосы мальчика были вплетены перья, кожаная куртка украшена мехом, под расстегнутым воротом болтался амулет на плетеном шнурке, а к поясу был привязан беличий хвост. «И это вот он чуть меня не пристрелил?» Фенрис почувствовал что-то вроде обиды. Он сел, прислонившись спиной к стене, остальные встали полукругом вокруг лежанки. - Как тебя зовут? – спросил черноволосый эльф. - Кто вы и зачем я вам? – ответил вопросом на вопрос Фенрис. - Ты только послушай! – воскликнул мальчишка, - Эй, приятель! Мы спасли тебя, лечили и давали еду. Гунт отдал тебе свой шалаш. И это твоя благодарность? Мальчик добавил парочку сочных ругательств, черноволосый эльф жестом велел ему замолчать. - Ты имеешь право спрашивать, - благожелательно улыбнулся черноволосый. – Гунта ты уже знаешь, я Сибур, но зови меня Свинец, а это, - эльф кивнул на мальчика, - Мерран. - Но зови меня Два Вдоха, - встрял тот. - Два Вдоха? – удивился Фенрис. - Ровно столько успевает сделать мой враг между тем моментом, когда я достаю стрелу, и тем, когда она входит в сердце, - пояснил мальчик, делая страшное лицо. - Мы называем себя Воинами Тумана, - продолжил Свинец, - каждый из нас в свое время пострадал от кунари, и теперь нам некуда идти, поэтому мы живем вместе. Гунт считает, что ты тоже пострадал от кунари, поэтому он не дал тебя убить и теперь кормит и заботится о тебе. Поэтому было бы хорошо, если бы сейчас ты назвал нам хотя бы свое имя. Воины Тумана. Бродяги-повстанцы, шастающие по лесам и периодически убивающие парочку кунари. Фенрис слышал о них, и сейчас он решил поверить черноволосому эльфу, поэтом ответил: - Фенрис. - Что ты делал в патруле кунари? - Я должен был вместе с другими патрульными очистить берег от чудовищ. Это был мой первый поход за город, проверка на лояльность. - Н-да, - Свинец усмехнулся, - проверка не удалась. - Ты не защищал их, - вмешался Гунт, в своей обычной манере, не спрашивая, а утверждая. - Не защищал, - подтвердил Фенрис. – Они никто для меня. - Но ты должен был принять Кун? – удивился Свинец. - Я принял, - снова не стал отрицать Фенрис, - но они вынудили меня силой, и я не считаю эту клятву действительной. Сибур кивнул. - Расскажи как это было, - сказал он. ...Страх висел в воздухе. Он был настолько силен, что казался почти осязаемым. На площади толпились больше тысячи человек – ничтожное количество для такого города. В основном это были небогато одетые молодые мужчины и женщины, по большей части эльфы. Магистры поудачливей сбежали, остальные были мертвы. Ветер все еще пах гарью и кровью, всюду слышались рыдания, где-то истошно орал младенец. Фенрис тоже был здесь. Его притащили сюда, после того как его оглушил какой-то саирабааз. Эльф не знал, почему до сих пор жив, кунари не отличались милосердием по отношению к тем, кто встречал их с оружием. Фенрис наугад проталкивался сквозь толпу, не слишком хорошо представляя, куда хочет попасть. Толчея окончилась внезапно, и эльф оказался на краю пустого пространства, образовавшегося в центре площади. Людям было тесно, но двигаться в эту сторону никто не хотел. В центре горой, как попало, лежали трупы: воины, старики, женщины – все, кто мешал кунари. С разных сторон площади проходили кунарийские воины, тащившие все новые тела, и увеличивали и без того огромную груду страшных трофеев. Вдруг толпа в том месте, где стоял Фенрис, подалась в стороны, пропуская еще одного кунари. Рогатый воин за ногу волок труп девушки. Подол ее платья бесстыдно задрался, обнажая бедра, руки и длинные волосы волочились по мостовой, голова глухо стучала о камни. Зрелище было отвратительным и завораживающим одновременно. В какой-то момент, подскочив на очередном булыжнике, голова трупа повернулась, так что стало видно окровавленное ободранное лицо. Фенрис вздрогнул. Итиль! Кунари с безразличным видом швырнул труп эльфийки к остальным. В это же время с балкона ратуши раздался голос: - Я Бересаад, я захватил этот город. Отныне здесь будет порядок. Те, кому вы служили раньше, трусливо бежали, оставив вас. Через меня Кун дарует вам милость: каждый из вас получит право принять Кун и посвятить себя служению. Площадь затихла, но, конечно, нашлась горячая голова, какой-то мужчина, который протолкался к ратуше и закричал: - Будьте вы прокляты, грязные твари! Вы все отняли у нас! Я никогда не стану служить вам! Бересаад склонил рогатую голову, и один из солдат, стоящих у входа в ратушу, подошел к крикуну и приподнял его за шею. Несчастный хрипел, вырывался и дурацки болтал ногами в тщетной попытке освободиться. Солдат смотрел на него несколько секунд, после чего обернулся к своему командиру и отрицательно покачал головой. Бересаад снова кивнул. Солдат стиснул руку, которой держал человека, и продолжал стискивать до тех пор, пока жертва не перестала хрипеть. - Кун дает выбор, - возвестил Бересаад, - любой может отказаться и умереть, если таково его желание. Но не вы. Вы – пленники. Те из вас, кто может послужить Кун, обязан будет его принять, так или иначе... Воины Тумана молчали. Молодой эльф заметно побледнел. - И сколько ты прожил у них? – глухо спросил Два Вдоха. - Около трех месяцев. Я старался попасть в патруль. Только так у меня был шанс сбежать и найти господина. - Господина? – переспросил Свинец и вдруг нахмурился. – Так ты раб? Фенрис кивнул. - Странно, - криво усмехнулся Сибур, - но я не вижу на тебе кандалов и даже повязки. - Я ее…потерял, - Фенрис отвел глаза. - Потерял? - Выбросил. - Зачем? - От обиды, - Фенрис отчего-то почувствовал себя очень глупо, ему захотелось объясниться. – Он бросил меня умирать! - Вот как, - протянул Свинец, - а теперь, стало быть, ты собираешься его найти? - Не знаю, - уклончиво ответил Фенрис. Свинец довольно долго молчал, потом, кивнув своим мыслям, сказал: - Пока можешь остаться здесь. - Что? – Два Вдоха сверкнул своими невозможно зелеными глазищами. – Почему? Он чуть не убил Ясеня, ты не забыл? - А Ясень чуть не убил его, - спокойно парировал Свинец. – Думаю, когда они оба поправятся, мы, если понадобится, вернемся к этому. Не раньше. Эльф встретился взглядом с Фенрисом. – Добро пожаловать к Воинам Тумана. Фенрис кивнул. Свинец поднялся и вышел, Два Вдоха поспешил следом. Последним собрался уходить хриплый. - Гунт! – окликнул его Фенрис. – Что мне теперь делать? - Выздоравливать, - пожал плечами повстанец и вышел.

***

Прошло две недели. Фенрис отлеживался, почти не покидая шалаш и прислушиваясь к разговорам снаружи. Говорили об охоте, хищных тварях, заготовке шкур, оружии, погоде, женщинах и всякой ерунде. Им почти никто не интересовался. Регулярно появлялся только Гунт, и несколько раз наведывался похожий на кота толстяк по имени Бодри. В отличие от Гунта, он любил поболтать, а Фенрис, в отличие от Воинов Тумана, еще не устал от его трепотни. - Вас всего четверо? – спрашивал Фенрис, разминая заживающую руку. - Есть еще Ясень, - откликался Бодри, не отрываясь от стрел, к которым от приделывал оперение. - Это тот здоровяк, что напал на меня? - Ага, ты здорово его отделал. Мне повезло, что меня с ними не было тогда. - Я защищался. - Ага. А доспех твой, к слову, никуда не годен. Я подлатал его, добавил защиты. Больше тебя так легко не достанут. - Спасибо, Бодри. - Да чего уж, я тут вроде как оружейник, у меня раньше дело свое было. А теперь в лесу вот, мда. - Выходит, вас пятеро? - Было б недурно, если б война с кунари сделала такое всего с пятью, а? Нет, мы просто отряд, есть и другие. И есть целая деревня, далеко в лесу, там живут женщины и дети. Меня, к слову, жена там ждет. Нам повезло, вдвоем сбежали. Гунта вот не было в городе, когда кунари напали, он вернулся уже на пепелище. С тех пор все не женится, хотя там есть на ком, - усач помолчал, глядя прямо перед собой. - Да, хорошо там. Мы вернемся в деревню только осенью, сейчас надо делать запасы: мясо, шкуры. Мы относим их на схрон, а оттуда их уже переправляют в деревню, так немного безопаснее. Ну или было, пока не вылезли эти твари. Свинец говорит, это какой-то магистр, прежде чем сгинуть, устроил пакость: проклял местных лесных котов или что-то в этом роде. - Скажи, Свинец у вас главный? Бодри рассмеялся. - Да уж, главный по чесанию языком. Хотя, погоди, это ведь я главный в этом! - Тогда кто? – не унимался Фенрис. - Да никто, - пожал плечами толстяк, - все потихоньку свое делают. Разве это важно? Фенриса не впервые озадачивало такое положение вещей. Он все силился и никак не мог понять, кто же определяет жизнь в отряде. Сибур-Свинец выглядел самым рассудительным, но казалось маловероятным, что люди станут слушаться эльфа. Фенрис и в самом деле не раз видел, как на слова Сибура кто-то из повстанцев отвечает грубостью или бранью. Видел он, правда, и обратное. Все это казалось странным, у Данариуса эльф привык совсем к другому. Пойдя на поправку, Фенрис попытался отчасти возродить привычный для себя ритм жизни: начинал утро с тренировки, упражнялся с одолженным у Бодри мечом сколько хватало сил. Его собственное оружие осталось на месте стычки, пришлось довольствоваться тем, что было. Повстанцы наблюдали за Фенрисом молча и не вмешивались, и все же он чувствовал, что что-то не так. Как-то раз он подошел к Гунту и снова задал вопрос, который уже задавал однажды: - Что мне делать? - Почему меня спросил? - Гунт слегка поднял брови. Тут уже удивился Фенрис. - Кого же мне спрашивать? Ты спас мне жизнь. - Благодарность? Я рад. Но не нужно. Ты не должен мне. - Кто же тогда скажет мне, что делать? – Фенрис начал терять терпение. - Зачем? Что ты хочешь? Эльф растерялся. Он не привык отвечать на этот вопрос. - Не знаю… Помочь? – рискнул он. - Помогай. Больше ничего от Гунта добиться не удалось. Фенрис осмотрелся. Гунт ощипывал пойманных птиц, Бодри точил оружие. Точильный круг был только один, поэтому Фенрис взял одну из птиц и опустился на землю рядом с хриплым. - Давай помогу. С этих пор он время от времени делил с кем-нибудь из повстанцев его обязанности, какие хотел. Никто никогда ни к чему его не принуждал. Это было странно, но, по-видимому, здесь было принято именно так, и эльф не спорил. Поправился Ясень, тот самый, которого ранил Фенрис. Этот огромный, выше двух метров детина, оказался очень миролюбивым и добрым малым. В прошлой - мирной - жизни он был кузнецом, теперь помогал Бодри, занимался шкурами, но больше всего он любил рыбалку, и обычно целыми днями пропадал на ближайшей реке, принося под вечер огромные связки блестящих рыбин. Ясень не держал на эльфа обиды, так что они быстро поладили.

***

Прошло еще около двух недель, Гунт предложил Фенрису присоединиться к ним с Два Вдоха на охоте, пообещав показать как ставят силки. Звучало заманчиво, и теперь эльф сидел на бревне в центре лагеря и ждал, пока его спутники соберут все необходимое. Подошел Два Вдоха, перепрыгнул через бревно, сел, опершись на руки и далеко вытянув ноги. - Ну что, первый раз за добычей, новичок? – нахально спросил он. Фенрис промолчал. - Не волнуйся, - продолжал болтать парень, - я покажу тебе, как надо все правильно делать. Там есть парочка хитростей, но, думаю, ты все поймешь. Я очень быстро научился. Хотя я всему быстро учусь. Я могу вон ту шишку сбить отсюда, даже с закрытыми глазами! Хотя, - вдруг усомнился он, - с закрытыми, пожалуй, не собью. Да не важно! А тебе повезло, чтоб ты знал. Я тогда специально не в сердце стрелял. - Редко тебя били в детстве, - не выдержал Фенрис. - Да иди ты! – мальчик подскочил, кончики острых ушей порозовели от обиды, изумрудные глаза горели как у кота. - Что ты там себе думаешь? Куча трупов? Ты знаешь вообще, что я очнулся тогда в такой куче, рядом с моими братьями! Кунари решили, что я тоже умер. Я сбежал только потому, что трупы никто не сторожит. Так что не воображай, что ты тут особенный! И татуировки твои совсем не похожи на долийские! - Что? Ты о чем вообще?! - Не важно! Где там Гунт застрял? Два Вдоха широкими шагами направился прочь и скрылся в шалаше. Эльф перевел дыхание, он так до конца и не понял, почему мальчик вспылил. - Ничего, - раздался у него над ухом голос Бодри, - он отходчивый. Увидишь, еще назад не успеете вернуться, он будет твой лучший друг. Толстяк уселся на место, откуда только что встал Мерран. - Послушай, Бодри, я понимаю, что «Два Вдоха» - это потому что он еще маленький, а почему «Ясень»? - Ну он и правда хорошо стреляет, - заступился за мальчика Бодри. – А Ясень, он как-то на спор сломал голыми руками вот такое дерево. Толстяк сложил пальцами кольцо, показывая размер, который и вправду внушал уважение. - Значит, Свинец на спор согнул свинцовый прут? – усмехнулся Фенрис. - Нет, - неожиданно серьезно откликнулся оружейник. – Сибур бывший раб, как и ты. Ублюдок, от которого он сбежал, обещал, что, если его поймают, он лично вольет Сибуру в глотку расплавленный свинец. Он называет себя так, чтобы никогда не забыть. Фенриса неприятно резануло это сравнение. Называться бывшим рабом ему совсем не нравилось, было в этом что-то похожее на бродячего пса. Он с сомнением посмотрел на Сибура, точившего меч на другом конце лагеря. Будучи собственностью Данариуса, Фенрис мог рассчитывать на собственную комнату, горячую еду (обычно даже трижды в день), регулярную баню с печкой и проточной водой, новые доспехи и хорошее оружие. Он сопровождал хозяина везде, был его щитом и изысканным украшением, предметом гордости. Он был нужен. А Свинец? Жить в лесу с кучкой оборванцев, перебиваясь охотой и случайным грабежом, ежедневно рискуя нарваться на кунари или хищных зверей, и носить имя собственной смерти. И это свобода? Бодри неверно истолковал выражение лица Фенриса. - Думаешь, он позер? Напрасно. - Я думаю, он ничего не выиграл, сбежав от хозяина, - честно ответил эльф. Повстанец посмотрел на него так, будто он только что признался, что умеет летать и знает язык драконов. - Серьезно? Ты это сейчас серьезно? Ну и дурак же ты! - Почему? – обиделся Фенрис. - Господин заботился обо мне. У меня была своя комната, он покупал мне доспехи и оружие… - Может прекратишь называть его своим господином? – вспылил Бодри. – Это просто какая-то тевинтерская сволочь! - Его зовут Данариус, - буркнул эльф. - Да плевал я, - Бодри протяжно выдохнул. – Отдельная комната, значит? - Да, но… - Фенрис запнулся, он почувствовал слабое место в своей обороне. - Но?.. - Меня держали там на цепи, - неохотно докончил эльф. - И тебе это нравилось? – вскинул брови повстанец. - Нет, конечно. И еще была Адриана. Настоящая сука! – даже сейчас Фенриса охватывала злость при воспоминании о ней. - Она над тобой издевалась? - Еще как! Ей, кажется, нравилось меня доводить, пока господин…э-э…пока Данариус не видит, - эльф произнес имя хозяина медленно, словно боясь, что оно обожжет язык. - А этот твой Данариус тебя не трогал? Фенрис задумался. …стол с кровостоками, ремни, холодные пальцы, выписывающие узоры боли, горечь во рту и страшная, оглушительная пустота в голове… - Он… у него… была великая цель, - неуверенно произнес он. - Поверить не могу! - фыркнул Бодри. – Тебя держали в цепях. Использовали как вещь, как вот эту палку, а ты говоришь про великие цели? Ты правда думаешь, что так и должно быть? Думаешь, что в лесу хуже? Фенрис не успел ответить. Из шалаша вышли Гунт и Два Вдоха, и Гунт жестом показал, что пора идти. Эльф встал. - Я бы на твоем месте серьезно обдумал наш разговор, - сказал ему вслед Бодри. Охотники шли молча. Гунт никогда не отличался разговорчивостью, Два Вдоха до сих пор дулся, а Фенрис с головой ушел в мысли о свободе и рабстве. Он старался сосредоточиться, когда Гунт показывал ему, как ставить капканы и как правильно высвобождать оттуда дичь, как и где устраивать птичьи силки, но получалось не слишком успешно. Видимо из-за задумчивости он и пропустил этот момент. Огромная черная тень обрушилась на них сверху, упала на Гунта, повалила на землю. Существо, отдаленно напоминающее кошку, но размером с теленка, стояло на груди повстанца, загнутые когти скрипели на металлических пластинах, вделанных в кожу куртки. Фенрис выхватил меч, но понял, что не успеет, тварь обнажила желтые зубы и уже приготовилась вцепиться в горло Гунту. В эту секунду стрела влетела ей прямо в пасть. Чудовище мерзко завизжало, но вторая и третья стрела, впившиеся ей в тело, оборвали визг. Фенрис обернулся. Два Вдоха уже накладывал на тетиву следующую стрелу. Эти твари не охотились поодиночке. Со всех сторон к ним приближались гигантские кошки, выгибая черные спины. Фенрис встретил одну из тварей уже в прыжке, и, едва освободил оружие, как на него кинулась следующая. Гунт сбросил с себя мертвую тварь и тоже взялся за меч. Два Вдоха насаживал стрелу за стрелой, быстро, ловко, в цель, но чудища были живучи, на каждое приходилось расходовать по две, а то и три стрелы. Кошки наступали яростно, по двое, по трое, заставляя уворачиваться, отступать. Фенрис махнул мечом по широкой дуге, отгоняя от себя тварей, рубанул ту, что ближе всех, отступил и уперся спиной в дерево. Справа он заметил Два Вдоха, которого прижали к дереву три чудовища, и еще одну кошку на дереве над головой у мальчика. Мерран хорошо стрелял, но сейчас дистанция была слишком короткой для выстрела, он не успеет. Фенрис почувствовал, как его татуировки начинают светиться.

***

- Ты бы это видел, Свинец! – в десятый раз уже восторгался Два Вдоха. – Как молния! И одним ударом так р-р-раз! Ты точно не колдун? Фенрис только вздохнул. - Я раньше думал, что Свинец лучше всех с мечом, но это было ого-го! Жаль вы не видали, у него все татуировки светились! - Не трогай, - быстро сказал Фенрис. - Я и не думал, - Два Вдоха сверкнул своими огромными глазищами и спрятал руку в карман. - Славная история и славно закончилась, - заявил Бодри. – Как по мне, это отличный повод устроить пирушку. У меня как раз самогон поспел. - Зажарю кроликов, - Гунт закинул тушки на плечо и пошел к костру. - Я займусь остальной дичью, - сказал Фенрис. - Я с тобой, - тут же откликнулся Два Вдоха. – Ты расскажешь, где так выучился? - Почему бы тебе лучше не пойти разыскать Ясеня? – предложил Свинец, кладя руку на плечо мальчику. – Скажи ему, что намечается праздник. - Но я хотел… - Я помогу Фенрису, не переживай. Зато ты сможешь лично рассказать Ясеню о вашем приключении. - Ладно. Мальчик убежал так проворно, как будто это не он сегодня с утра много часов бродил по лесу и чуть не умер в когтях чудовищ. Сибур помог с дичью, ни словом не обмолвившись о светящихся татуировках. Фенрис был признателен ему за это. Когда они закончили, Свинец неожиданно сказал: - Я хочу дать тебе кое-что, пойдем. Они пошли к шалашу Сибура, черноволосый эльф скрылся внутри и через пару минут вышел, неся длиннющее нечто, обвязанное пыльной дерюгой. Свинец бережно размотал тряпки, и Фенрис увидел блестящий умело выкованный двуручный меч. Несмотря на свои размеры, оружие выглядело невероятно изящным и в то же время смертоносным. Свинец смотрел на меч с нежностью. - У него даже имя есть, - сказал он, проводя рукой по блестящему лезвию. – Его зовут Летендралис. Сибур наклонил рукоять в сторону Фенриса: - Попробуй. Меч лег в руки гладко, как будто был сделан специально под него. Удобный вес, идеальный баланс, хорошая сталь. - Прекрасное оружие, - похвалил Фенрис. - Когда-то он помог мне обрести свободу. Надеюсь, теперь он поможет и тебе. - Ты отдаешь его мне? Свинец пожал плечами. - Я все равно не смогу им пользоваться. Слишком много воспоминаний. Память нужно отпускать, - сказал он задумчиво, - а мне это чересчур сложно дается. Но с чего-то нужно начинать, как считаешь? - Мог бы начать с имени. - Я бы хотел, но уже не могу. У каждого свои клейма. Но ты спас Меррана, и мне будет приятно знать, что этот меч служит тебе, – Свинец обернулся к костру. – Кажется, ужин готов, пойдем. Предлагаю сегодня напиться. Они подошли к костру, Гунт как раз снимал с огня кроликов. Вернулись Два Вдоха и Ясень, Бодри приволок свою сивуху. Они сидели вокруг костра, разговаривали, шутили. Ясень хватанул большой глоток самогонки, крякнул, отер слезы: - Эх, клятье, зовите меня, други, Два Вдоха, это, матерь его, сколько ты не можешь вдохнуть после твоей, Бодри, отравы. Фенрис рассмеялся. Впервые за долгое время, едва ли не впервые с тех пор, что он себя помнил, он рассмеялся легко и от души. Звук был таким непривычным, что эльф испугался и затих. Люди вокруг веселились и пили. Он попробовал засмеяться снова, тихо, осторожно, потом свободнее. Свинец встретился с ним взглядом, улыбнулся, поднял кружку. Фенрис улыбнулся в ответ. Он оглядел лица сидящих у костра повстанцев. Изящный Сибур, зеленоглазый Два Вдоха, молчаливый Гунт, силач Ясень, весельчак Бодри… «Пожалуй, я мог бы остаться здесь».

***

Ночью его разбудили громкие голоса. - Говорю вам, - убеждал кого-то Бодри, - здесь нет никого похожего на того, кого вы ищете. Возвращайтесь лучше в город, по ночам здесь небезопасно. - Проваливайте уже, - рыкнул Ясень. - Придержи своего дружка, бродяга, пока я не научил его манерам, - послышался надменный ответ. Фенрис узнал голос. Звук этого голоса прогнал сон и остатки хмеля, пролился по жилам ледяной волной, подбросил его на постели. Фенрис вскочил, начал лихорадочно нацеплять доспех. Перепалка продолжалась. - Поищи по карманам, бродяга, уверен, отыщешь. Это моя собственность и просто так я отсюда не уйду. Бодри что-то отвечал, к нему присоединились Ясень и Гунт, но Фенрис не различал слов, он слышал только один голос. Этот голос говорил ему: «Вот сон и кончился. Пора проснуться». Фенрис затянул пояс, закинул за спину подаренный меч, автоматически проверив, легко ли он ходит в ножнах. Больше вещей у него нет, можно идти. У входа на стоянку толпилось с десяток человек, но Фенрис увидел его сразу. Данариус стоял в окружении пятерых бойцов, по виду наемников, одетый в свою излюбленную серо-синюю мантию. Напротив стояли Бодри, Ясень и Гунт, у всех на поясе мечи. Одновременно с Фенрисом из своего шалаша вышел Свинец, тоже в броне и с оружием. Данариус тоже сразу заметил своего раба. - Глядите-ка, - усмехнулся он, - нашелся. Ты доставил мне хлопот, Фенрис. Эльф открыл рот, но горло не слушалось, он не мог произнести не звука. - Зачем же ж ты вылез? – воскликнул Ясень. - Ну, будет драчка, - усмехнулся Бодри. «Зачем все это? Как они не поймут?» - Ты больше не раб, Фенрис, ты не обязан идти с ним, - Сибур обернулся к магистру, голос его звякнул непривычной сталью. – Он никуда не пойдет. Гунт положил руку на меч и молча встал между Фенрисом и Данариусом. «Что они делают? Какой в этом смысл?» Охранники магистра схватились за оружие. - Не стоит. Нет нужды горячиться, - жестом остановил их маг. – Фенрис, эти бродяги угрожают моей безопасности. Позаботься об этом. Гунт все понял, кажется, даже раньше, чем эльф. Он просто убрал руку с меча. Ни словом, ни жестом он не попытался защититься от удара, направленного ему прямо в сердце. - Что ты… - Ясень не успел закончить. Огромный повстанец упал, хрипя, разрубленный от плеча до пояса. Ладный меч лежал в руке как влитой. Удобный вес, идеальный баланс, хорошая сталь. Фенрис парировал удар Сибура, выставив меч острием вниз, крутанулся и, не глядя, ударил назад. Бодри вскрикнул и упал на колени. В эту же секунду Данариус пошатнулся и схватился за грудь, в которой торчала стрела, вошедшая в тело на два пальца выше сердца. Следующий снаряд уже не успел, разбился о магическое защитное поле. Зато телохранители не знали магии, и стрелы разили их одного за другим без промаха. Свинец нанес новый удар, Фенрис парировал. Их мечи и взгляды встретились, Фенрис вздрогнул как от удара от этого взгляда. Черноволосый эльф молчал, но его противник понял все, что не было сказано. «У меня нет выбора, ты же слышал, он дал мне приказ». Они разошлись, сошлись снова. Стрела пролетела, царапнув Фенрису щеку опереньем. Сибур ударил, он парировал и тут же контратаковал. Свинец резко вывернулся, мастерски уходя от атаки, и вдруг вздрогнул, изогнулся, из груди у него торчал наконечник прошедшей навылет стрелы. Летендралис закончил остальное. Фенрис не стал медлить. Не знавший местность никогда не нашел бы здесь стрелка, но эльфу был известен лагерь вдоль и поперек. Он в два прыжка одолел расстояние до укрытия парнишки. Два Вдоха стоял, выставив перед собой кинжальчик, бесполезный на таком расстоянии лук валялся рядом, по лицу мальчика ручьем текли слезы. Нелепый взмах кинжалом, рука сама перехватывает удар и заламывает за спину, ломая запястье и вонзая кинжал через позвоночник. Прямо в сердце. Фенрис стоял и бездумно следил, как из уголка широко распахнутого глаза вытекает последняя слезинка. «Нужно вдоль по щеке, а не поперек». Он услышал, как Данариус зовет его, медленно пошел назад мимо убитых. - Прекрасно! А теперь найди в моей сумке еще одно целебное зелье и дай мне, а потом поможешь мне встать. Фенрис поднял голову, в его глазах появилось какое-то новое выражение. Он как будто впервые взглянул в лицо человека, который называл себя его хозяином, и увидел старика, сморщенного, немощного, бледного, с лицом, перекошенным от бессильного гнева. Это произошло само, так легко, как будто он вдруг вспомнил то, что всегда знал. - Нет.