"А небо хочет упасть..."

Тонкие лезвия, молнии, сверкающие мутным серебром, вспарывают ночное небо, покрытое рыхлыми тучами, и оно покорно истекает своей бесцветной кровью, дождём – Пэн сегодня явно не в духе. А Неверленд послушным зеркалом отражает внутреннее состояние своего некоронованного правителя при помощи погоды. Феликс, задрав голову к небу и морщась от слабых ударов дождевых капель, думает о том, что он уже очень давно не видел солнца. Обычно его отсутствие выражается задумчивостью Питера Пэна, а гроза – не просто задумчивость. Сегодня Пэн в ярости. Гром снова бьёт кулаком по небу, заставляя его сотрясаться от чужой ярости и терять свой привычный покой. - Небо хочет упасть, - подаёт голос мальчишка, сидящий рядом с Феликсом под навесом, Гарри, кажется. - Что? – Феликс рассеянно поворачивает голову в его сторону. - Меня так пугали в приюте старшие ребята, - виновато пожимает плечами мальчик, но новая полоска молнии на небе заставляет его слегка съёжиться. Никак не отреагировав, Феликс накидывает на голову капюшон и покидает навес, направляясь в сторону Дерева Сожалений. Грязь мерзко хлюпает под ногами, разлетаясь в стороны чёрными каплями, дождь только усиливается, а небо, будто действительно покачивается на тонких ниточках, стоит грому ещё раз ударить, и оно обрушится на Неверленд со всей своей тяжестью, включая тучи и луну со звёздами. В какой-то момент в глазах Феликса всё сливается в единое бесформенное пятно: картинки, звуки и даже силуэт, виднеющийся впереди. Однако это длится всего секунду, и вскоре всё снова возвращается на свои места. Феликс выходит из своего укрытия, Пэн стоит к нему спиной, от него так и веет злобой и недовольством. - Они его упустили! – нетрудно догадаться, кто «они» и кого «его». Очкарик и Брелок или Джон и Майкл, братья той девчонки, Венди, упустили обладателя «Сердца Истинного Верующего». Питер в ярости, а Феликс молчит, давая ему выговориться. – Были так близки… чёртовы идиоты! В такие моменты к нему никто не решается приблизиться, и сам он старается скрыться, не желая демонстрировать в своём лице собственные неудачи. - Я уверен, ты что-нибудь придумаешь, - Феликс на секунду поднимает глаза к небу, отмечая, что дождь стал постепенно успокаиваться, а его вера в хозяина Неверленда даже не пошатнулась. Ухмылка Питера – настоящая молния среди ясного неба, с одной только отличительной чертой: от удара этой молнии спрятаться невозможно, только если сам Питер этого не захочет. Подойдя к Феликсу, Пэн стягивает с него капюшон. - Знаешь, как это называется, Феликс? – дождь становится слабее, выжимая из туч последние капли. – Слепая вера. Пэн проводит влажным пальцем по продолговатому шраму, который тонкой полоской пересекает лицо Феликса. Затем его рука перемещается на затылок, задевая вплетённые в волосы перья. Феликс знает, что это просто игра, в которую они играют уже не первый раз, но, по крайней мере, небо больше не хочет упасть, а как будто с любопытством и неким смирением наблюдает за ними. - Она когда-нибудь погубит тебя, - брови парня на секунду взметнулись вверх, Феликс не первый раз отмечает за ним эту привычку. - Это последнее, что может стать причиной моей смерти, - он шепчет, не в состоянии говорить в полный голос, потому что пальцы на затылке медленно перебирают его волосы, но потом они резко надавливают, и происходит кульминация. Питер удерживает его лицо ладонями, которые слегка соскальзывают от дождевой влаги, а Феликс с каким-то остервенением вцепляется в его рубашку, сминая пальцами плотную ткань. Поцелуй выходит медленным и тягучим, как время в Неверленде, таким, каким его делает сам Пэн. В какой-то момент Феликс пытается отстраниться от него, но чернильное небо над ними снова опасно дрогнуло. Он не решается открыть глаза, но буквально чует, как ухмылка Питера повисла в воздухе и кружит вокруг него. Пэн, в свою очередь, продолжает исследовать языком его дёсны и зубы, намереваясь проникнуть за плотный барьер. Феликс, не выдержав, даёт слабину, и Питер языком проникает в его рот, быстро пройдясь по все полости, то и дело нарочно задевая его язык. Когда Пэн всё-таки отстраняется от него, Феликс инстинктивно тянется следом. Питер улыбается, и Феликс мысленно отмечает, что это один из тех редких случаев, когда улыбка Пэна не похожа на волчий оскал. Как-то странно выдохнув, Питер дотрагивается до его лба кончиками пальцев, убирая с глаз пряди непослушных блёклых волос. Феликс даже не шелохнулся, только облизнул губы кончиком языка, собирая остатки чужой слюны, смешивая её с собственной и несколько секунд перекатывая её на языке, прежде чем сглотнуть. - Ладно, - Питер направляется в сторону тропинки, убегающей в сторону их лагеря, - пошли, остальные, наверняка уже заждались. Феликс кивает и, накидывая на ходу капюшон, следует за Пэном послушным псом.