О любви, взаимоотношениях, погоде и турбулентности

25.12.20… Нет ничего более скучного и печального, чем перспектива отмечать Рождество или Новый Год в аэропорту, если ты служишь кассиром, диспетчером или охранником. Пилоты, стюарды и стюардессы празднуют его в небе, в самолете, с толпой незнакомых людей, которые либо опоздали на праздничные торжества, либо же не очень-то и хотели отмечать этот семейный праздник. Повезло только работникам дьюти-фри, поскольку их магазинчики работали до какого-то определенного времени и они вполне успевали закрыть кассу, вызвать такси и смотаться домой. А если и не домой, то в какое-нибудь кафе или ресторан, где уже ждали друзья или родственники, а то сразу и те, и другие. Однако Альфреда не пугала выпавшая на рождество смена, впервые за много лет он не расстраивался из-за этого. А все потому что Кику, каким-то образом договорившись с Брагинским и поменявшись сменами с Людвигом (который был откровенно рад), теперь летел с ним в рождественскую ночь. Конечно, нелегко было оставлять Артура одного, но он ведь уже не маленький и сам может решить эту проблему. Сейчас Джонс собирал свой чемодан, с нежностью поглядывая на Хонду, который приводил свою форму в порядок. «Как же это здорово. Меньше чем через месяц мы станем законными супругами. Да… хотя мне как-то неловко даже от таких мыслей». - Альфред, поторапливайся. У нас скоро рейс, - поторопил японец, одеваясь. - Надень форму сейчас, потому что из-за пробок мы можем не успеть вовремя. - Ага! – улыбнулся американец. - Как же здорово, что ты летишь со мной! - Надеюсь, в этот раз ты не будешь делать мертвые петли и бочки? – нахмурился японец. – Не делай такое лицо, Альфред, ты прекрасно понимаешь, что твое баловство до добра не доведет. - Людям будет приятно испытать экстрим перед рождеством! Разве это не здорово? – парень насупился, натягивая на себя брюки. - Альфред, половина из наших пассажиров уже опоздали на праздник к семье, – тон Кику стал еще холоднее. - Некоторым из них уже далеко за пятьдесят, и подобная бочка может привести к инфаркту. А маленькие дети? Ты о них подумал? Сомневаюсь, что какому-нибудь полуторагодовалому малышу придется по вкусу мертвая петля. - Кику, не будь занудой. - Тогда прекрати вести себя, как ребенок, – пилот вконец разозлился, хотя и не подал виду. – Твое поведение не является профессиональным, и если ты посмеешь что-то такое выкинуть, я все расскажу мистеру Брагинскому. - Да что на тебя нашло? - Альфред, - Хонда вздохнул. - Неизвестно в каком состоянии будет самолет, вспомни недавний случай, в конце концов. Байльшмидт и Карьедо хорошие пилоты, однако и то с трудом справились. И тебе не будет всегда везти, пойми, ты уже не какой-то стажер, ты несешь ответственность за этих людей, за самолет. И если ты все еще думаешь, что подвергать опасности стольких людей – это весело, то я бы на твоем месте еще раз подумал о смене профессии. С этими словами, Кику вышел из комнаты, оставив Джонса одного. «Ой-ой, кажется, я перегнул палку, он ведь трепетно относится к безопасности.. и.. погодите-ка!» - Ты думаешь, что я на такое способен?! Ничего подобного, Кику! Я же шутил! – завопил американец, на ходу завязывая галстук и вылетая из спальни. – Да меня Артур убьет, если узнает! Ты слышишь?! Кику, я же не ребенок, я прекрасно понимаю, что к чему! Честное геройское! Японец тихо вздохнул. «Ну, он хотя бы быстро отбросил эту идею и не стал дальше упрямиться. Может, наша совместная жизнь действительно сделает его чуть спокойнее и не таким рискованным?». Обуваясь в теплые ботинки, Хонда чуть улыбнулся Альфреду, таким образом пытаясь сказать, что больше не сердится. Джонс, улыбнулся в ответ и сказал: - А давай сразу после свадебной церемонии совершим прыжок с парашютом? Можем прямо в воздухе кольцами обменяться! «Я, кажется, поспешил с выводами…» - подумал Кику, цокая языком и отрицательно качая головой, надеясь на то, что у Ала пропадет желание обмениваться кольцами во время прыжка. Потому что если он не передумает и вобьет себе что-либо в голову, то так оно и будет. *** Франсуа, увы, не повезло, ему пришлось работать именно двадцать пятого декабря, с самого утра и до поздней ночи. Он хотел поменяться сменами, но тогда стоял выбор: либо отдыхать на Рождество и пахать в новогоднюю ночь, либо же отработать сейчас, чтобы не возникло затруднений. Конечно, Артур долго ворчал по этому поводу, жалуясь, что остается один, но пришлось все-таки смириться. Сейчас Бонфуа и несколько других бедолаг-диспетчеров сидели за приборными панелями, следя за радарами, попивая горячий шоколад и эгг-ногг. Диспетчерская была украшена мишурой, веточками остролиста, в самом дальнем углу висела омела, а на кулере восседал маленький Санта Клаус. Правда, от всей этой праздничной дребедени настроение ни капли не улучшалось. - Как же задолбала эта работа, сил нет… - простонал Мэтью. - Я так хотел провести Рождество в кругу семьи и друзей… - Мы все хотели, так что не распускай сопли, - отмахнулся француз, щелкая каким-то кнопками, меняя частоту. - Третий коридор, свободен, снижайтесь. - Даю разрешение на посадку… а ведь я сейчас мог… - Мэтью, ты же не хочешь, чтобы мы сейчас все дружно о тебе забыли? – едко процедил Франсуа, которому жалобы канадца уже приелись. - Кто это – мы? - А этот… - Этот уже спит давно, я за двоих работаю, - пробубнил Уильямс. Старший диспетчер утомленно прикрыл глаза и крутанулся в кресле, с тоской поглядывая на часы. «Артур совсем один… бедняжка, а ведь ему совсем недавно сняли гипс. Надеюсь, он не спалит кухню, пытаясь разогреть ужин… и не обольется кипятком…» - Эй, лягушатник ты чертов, мог бы хоть ради приличия сообщения проверить! – открылась дверь и на пороге оказался Артур, собственной персоной. - Какими судьбами, госпожа стюардесса? – слащаво протянул Бонфуа, едва сдерживаясь, чтобы не запрыгать от радости. - Одиноко стало? - Багеторезку завали, - отмахнулся Киркланд. - Я пришел просто так… от скуки. И чтобы ты не скулил тут и не досаждал коллегам своим картавым нытьем. - Забавно, а почему ты еще трезвый? - Встречный вопрос! - Но я же не русский, чтобы выпивать на рабочем месте. - Ты в любое время дня и ночи винище хлещешь… - Без тебя не хотел начинать. – Ну, еще бы! Без меня ты бы даже бутылку открыть не смог, виносос. - Кто бы говорил, бровастый. И хотя препирания длились еще очень долго, оба улыбались, изо всех сил стараясь скрыть радость во взгляде. - Так, как скоро ты меня покинешь? – спросил мужчина, снова переводя внимание на радар. - А когда у тебя закончится смена? – сухо процедил Артур, садясь на свободный стул. - Ты же понимаешь, что я работаю. А значит, не смогу обращать на тебя свое драгоценное внимание, бровастый чаефил, - как бы равнодушно заявил Франсуа. - Знаешь, я хоть посмотрю на полеты взлет и посадку снаружи, а не внутри салона, - пожал плечами англичанин, - Так что ты тут особой роли не играешь. - Ребят, может, прекратите делать вид, что ненавидите друг друга? – робко улыбнулся Мэтью. - Во-первых, это слишком фальшиво выглядит, во-вторых сегодня Рождество, время добра и тепла, так что будьте добрее. Тем более, мне не очень приятно слушать ваши разборки. - Кто-то что-то сказал? –вскинул брови англичанин, оглядываясь, словно не замечая диспетчера. - У вас тут есть сломанное радио? - Да, тут динамик немного барахлит, - кивнул Франсуа. - Ну… не игнорируйте меня… - расстроился канадец. - Тебе налить еще немного горячего шоколада, mon cher? – смягчился Бонфуа, не выдержав расстроенного вида Мэтью. - Да, пожалуйста, - парень виновато улыбнулся, пододвигая кружку. - Осторожнее, не обожгись и не пролей… - Ты курица-наседка или диспетчер? – пробурчал Артур, чувствуя волну ревности. - А тебе завидно? - Вовсе нет! - Так я тебе и поверил, ага. Еще немного поворчав друг на друга, диспетчер и стюард угомонились, чему Мэтт обрадовался. Теперь уже ничего не отвлекало от работы, да и пилоты порядком злились, ожидая ответа. Артур сидел рядом с любовником, глядя на огромное окно, наблюдая за самолетами. Переливалась, словно новогодняя гирлянда приборная панель, отбрасывая на лица диспетчеров разноцветные лучики света. Тихонько гудел и пикал радар, отмечая приближение самолетов. Киркланд, покосившись на Франсуа, который был погружен в работу, подлил ему в кружку горячего шоколада. Тот, сделав глоток, перевел взгляд на англичанина и сказал: - Спасибо, конечно, но у меня тут еще полкружки чая было. - Я знал об этом, - гадко усмехнулся Артур. Бонфуа улыбнулся и покачал головой, прикрывая глаза и снова поворачиваясь к радару, щелкая какими-то кнопками, настраивая чистоту: - Тебе скучно? - Ни чуть, – твердо ответил Артур. *** - Гилберт, поставь это обратно на полку, у нас достаточно алкоголя, – строго заявил Родерих. - Я потом твое тело тащить не буду. - Кто кого еще тащить будет, очкастый. – проворчал белобрысый, все равно складывая упаковку пива в тележку, - И я не буду пить один, со мной еще Люц и Тони. И оба братца-пастоеда. - Наконец-то мы сможем отметить Рождество подобающим образом, а не в разных углах планеты, поодиночке. - А ты рад, что будешь со мной? – протянул немец, ухмыляясь. - …с компанией, – сдержанно ответил австриец, поднося к глазам список продуктов. - И сам будешь свои бутылки тащить до машины. - Будешь ныть, я тебя пешком с пакетами до дома тащиться заставлю. И я только перестал пить эти проклятые лекарства, знаешь, сколько я не пил? - Мог бы пожалеть свою печень, ей и так несладко пришлось после такого количества таблеток. - Печень пересадить можно, а жизнь у меня одна! – важно заявил Байльшмидт, - Алкаш… - едва слышно пробормотал Родедрих, складывая в тележку баночки консервов. - И тебе счастливого рождества, очкастая скотина, – бросил немец, несильно стукнув Родериха по спине. Сложив покупки в машину, парочка поехала домой, где их уже ждали Венециано и Людвиг. Последний не очень одобрил большое количество алкоголя, но заметив в пакете упаковку своего любимого пива, смягчился. - Что будем готовить? – Поинтересовался Эдельштайн, вынимая продукты из пакетов. - Вюрсты и картофельное пюре, – сказал Людвиг. - Пасту с фрикадельками и ризотто, - улыбнулся Варгас. - Нафиг готовку, просто закуску нарежь, - отмахнулся Гилберт. - Я не дам тебе пить на голодный желудок, - нахмурился Крауц. - Опять напьешься быстрее всех и будешь балагурить. - Не буду, я же не Киркланд, - пожал плечами Гил. - Ладно… я тогда то же, что и Люц буду, не за чем по сто разных блюд готовить. Хотя, я бы съел тарелку-другую айнтопфа*. Вскоре пришли Ловино и Антонио. - Счастливого рождества! – весело крикнул Фернандес. - С рождеством, томатофильная морда! – альбинос встретил товарища крепкими объятиями. - С рождеством, братик, с рождеством, Антонио! – Венициано обнял брата. - Отцепись, тупица! Дай раздеться! – проворчал Ловино, - С рождеством, блин, только отцепись! Гил хотел отмазаться от готовки и пообщаться с Карьедо, но Людвиг мягко дал понять, что братец еще успеет. Да и наверняка они с испанцем втихаря открыли бы бутылку и стали пить. Поэтому Ловино, Венециано, Людвиг и недовольный Гилберт готовили, а Родерих и Антонио накрывали на стол. - Это так мило, мой Романо мне почти как жена, стряпает праздничный ужин, - мечтательно улыбнулся испанец, вынимая из буфета тарелки, - Людвиг и Венециано прямо как настоящая парочка, готовят рука об руку… - А мой белобрысый оболтус матерится, что ему не дали выпить и наверняка отлынивает от работы, - пробурчал Родерих. - Я все слышу! – донесся с кухни голос Гила, - …и неужели я твооой… - Гилберт, осторожнее, не сыпь так много соли, – его перебил голос Крауца. - И я тебе не женушка, томатный ты мудила! – это уже кричал Ловино. - Конечно, помидорка. Варгас показал мастерство швыряния мокрого полотенца, угодив Антонио прямо в затылок, громко матерясь на итальянском. Венециано же лишь тихо усмехался, думая, что это будет его самым веселым рождеством. И не только его. *** - Ну что, с рождеством? – улыбнулся Альфред, поднимая вверх стаканчик с горячим шоколадом. – С нашим первым рождеством в самолете? - С рождеством, Альфред. – улыбнулся Кику, легко чокаясь с пилотом. - Надеюсь, оно не будет нашим последним рождеством вместе. Турбины самолета тихо гудели, сквозь облака можно было увидеть как внизу, тысячью золотистыми огней сиял город. Полет проходил совершенно спокойно, а из салона доносилась негромкая музыка, с нестареющими рождественскими мелодиями. - Зато новый год мы точно встретим на земле! – весело заявил Джонс, отправляя в рот имбирное печенье, принесенное стюардессой. – И он тоже будет не последним! Клянусь своей фуражкой! *** Курица получилась весьма аппетитной, с хрустящей корочкой. С отрезанного кусочка в тарелку стекал сок, в воздухе витал аромат приправ, глинтвейна и жареного мяса. Артур улыбнулся и сделал глоток из своего стакана. На часах уже было почти полдвенадцатого ночи, они с Франсуа недавно вернулись из аэропорта, и Бонфуа, едва переодевшись, тут же принялся за готовку. - С рождеством, mon cher, – протянул француз, ласково глядя на Киркланда. – И приятного аппетита. - С рождеством. – Артур вздохнул. - Знаешь, а у меня прямо на новый год смена выпадает, и подмениться я не могу. - Хм… а куда рейс? – поинтересовался диспетчер, отправляя в рот кусочек мяса. - В Авиньон. - Хм, знаешь, а ведь я давно хотел туда слетать, спасибо что напомнил. Сегодня же забронирую себе билет. Всегда мечтал побывать в родном городе Петрарки и посмотреть на Сен-Пьер, да Сен-Дидье. Прекрасное новогоднее путешествие. - Хочешь сказать, что ты полетишь туда тридцать первого числа, купишь билет за тройную цену, чтобы поглядеть на готические церкви, а не для того, чтобы пробыть все это время со мной? – Киркланд усмехнулся. - Конечно же, - невинно захлопал ресницами Бонфуа. - Так я тебе и поверил, ага. – усмехнулся Артур, не сдерживая широкой улыбки. – Плохая отмазка, лягушатник. Франсуа улыбнулся в ответ, нисколько не жалея, что его отмазка не была столь убедительной. *** Уже был вечер, на столе стояло множество тарелок с едой, начиная от пиццы и заканчивая обычной фруктовой нарезкой. По телевизору шел какой-то фильм, но телевизор почти никто не смотрел, все праздновали, ели и выпивали. Гил уже отхватил по уху за то, что взорвал хлопушку рядом со столом и засыпал салат конфетти. Но тем не менее он продолжал весело болтать с Антонио, невинно обнимая Родериха одной рукой за плечи. Последний не был против и с интересом слушал беседу любовника и испанца. Ловино же активно пытался скинуть со своего колена руку Антонио, тихонько матерясь и краснея. А Венециано и Людвиг тихо разговаривали о чем-то своем, совершенно не обращая внимания на окружающих. Все праздновали по-своему. И никто не был в одиночестве.