Подозреваемые трахались на платьях от «Диор»

Ребекка знает, чем отличается ксанакс от кассадана. Она знает, где выгодно купить дурь, и даже где продать. Крошка Бекки знает, как обчищать чужие карманы и взламывать тачки. Марк же знает лишь две вещи: какая шмотка смотрится сексуальнее на заднице Ребекки и как получше опозориться в новой школе. — Хочу Шанель, — говорит она, стряхивая пепел прямо на ковер. Они идут и берут чертовы платья, попутно грабя семейные “банки” с ее веселым, немножко пьяным “Бинго”. На ней все эти платья смотрятся в десятки раз лучше, чем на Пэрис Хилтон, и Марк совсем не задумывается о том, что за все это придется заплатить, когда их поймают. — Нас не поймают, — говорит она, и сумасшедше улыбается, снюхивая новую дорожку с фирменного зеркальца “диоровских” теней. И Марк верит ей, наматывая на шею шарф за полсотни баксов, и толкая ролексы Блума по дешевке. Он фотографируется с бутылками дорогущего алкоголя и с девчонками, что липнут к нему, и даже не осознает, в какой момент оказывается в машине с одной только Ребеккой, убитой вхлам таблетками. — Хочу трахнуться на шмотках от Шанель, — говорит она, заваливаясь прямо на меховую горжетку от Джимми Чу. У нее маленькая гардеробная, в которую уже не помещаются украденные шмотки, но там вполне хватает места, чтобы улечься “вторым слоем”, на Ребекку. Марк сдавливает ее легкие и чувствует хмельное дыхание и пальцы на пряжке дорогущего ремня. Он порывается сказать, чтобы она была аккуратнее, но из горла выходит лишь стон, когда Ребекка самостоятельно раздвигает ноги и направляет его член в себя. Марк движется автоматически, задавая довольно медленный темп, и Ребекку это явно не устраивает, и она находит его губы, кусая их вместо ожидаемого поцелуя. И это выводит его из забвения, одновременно разгоняя гнев в крови до сотни по градусу Цельсия, и Марк начинает вколачивать ее в пол, заставляя елозить задницей по полосатому пончо, которое точно придется выкинуть. — Хочу никогда тебя не знать, — говорит она перед залом суда и позволяет вульгарно поцеловать свои свеженакрашенные губы и запустить руки под белоснежную блузу от Версаче. — На тебе эти шмотки выглядят лучше, чем на Линдси Лохан, — шепчет ей на ухо Марк после того, как объявляют о четырех годах заключения. Она, сидя на скамье обвиняемых, широко улыбается судье, и Марк хочет верить, что это из-за его слов, а не для журналистов.