***
Чанёль разувается в коридоре и ждёт, пока разуется гость, чтобы отнести их ботинки в сушку, а когда возвращается, перед ним стоит тот же Бэкхён, только в одних трусах и с горой мокрой одежды. - Слушай, нужно было и это в сушилку, - и шлёпает в сторону ванной комнаты, из которой вышел Чанёль, бросая всё внутрь. – Ладно, значит, задержусь. Чанёль, какое полотенце мне можно взять? И можно принять душ? - У меня одно, - сдавленно отвечает Чанёль, - если не брезгу… - Окей. Пока завари чай. И захлопывает дверь. Чанёль шипит проклятья от злости и сбивает мизинец о выступ стены, долго матерится, а потом тратит много времени на то, чтобы снять с себя прилипшую от дождя водолазку. Всё тело в мурашках, и хочется в душ, но вместо этого он развешивает бельё по комнате и просто переодевается в сухое – оставлять странного парня в квартире одного, даже минут на пять, для него опасно. Закончив, он идёт ставить чайник, уже придумывая, какой чай лучше заварить гостю. Бэкхён появляется тогда, когда Чанёль разрывает пакетик ароматного чёрного с бергамотом – выбор большинства, - и кидает его в ту самую, большую и обычную, белую и на пол-литра, а потом чуть не проливает кипяток себе на руку, потому что Бэкхён обернул его единственное полотенце вокруг бёдер; Чанёль ведь больше не сможет им вытирать своё тело… - Ты и трусы снял? – недовольно бурчит, заваривая себе белый с манго и папайей. - Они были мокрыми, - пожимает плечами. – Ох, пахнет бергамотом? Чанёль довольно кивает. Что-что, а вот в своей коллекцией чая, если так можно было бы назвать кладезь не очень качественных и не особо дорогих травяных сборов, он был уверен. - Я буду тот, что у тебя, - и выхватывает чанёлевский чай, облизывает губы и делает маленький глоток. – Пакетики… Знал бы - позвал к себе, - фыркает и заправляет мокрые пряди чёлки за уши, присаживаясь на высокий стул, отчего полотенце задирается, демонстрируя уже практически разъярённому Чанёлю молочную кожу бёдер и тёмные волоски паха. - Так. – Хозяин квартиры громко ставит кружку и, так же громко и грозно топая, уходит в свою комнату, а потом возвращается к Бэкхёну и вручает ему свёрток одежды. – Она велика, но прикройся. Бэкхён лениво пожимает плечами, отходит в зал и начинает переодеваться, утопая в огромной, даже Чанёлю, футболке, откидывая полотенце подальше и вертя задницей; кажется, он вспомнил какую-то мелодию и решил потанцевать. - Ни стыда, ни совести, - ворчит Чанёль, а на обыденно брошенное «мы ведь парни, что тут такого?» получает честный ответ от уже угрюмого парня. – А то, что я гей. И Бэкхён замирает, а Чанёль про себя улыбается, но когда незнакомец поворачивается к нему с лукавой улыбкой, то застывает сам. - И? Понравился? – и подмигивает, а Чанёль окончательно теряет дар речи и сводит брови вместе. - Не в моем вкусе, - он отворачивается от парня и думает, что злость его настолько пробрала, что он готов убивать. Бэкхён пожимает плечами. - К чему тогда кипишь? А Чанёль думает, что ему срочно нужна картошка фри, и если он сейчас её не съест, то точно кого-то прибьет. Хотя признает, что сам впустил парня в дом и виноват тоже сам. - И каково это? - Бэкхён беспардонно открывает дверцу холодильника и принимается рыться, пока Чанёль чистит картошку с маниакальной скоростью. - О, бобы... Не против? - Ты ещё умеешь спрашивать? - саркастически удивляется, смыкая челюсть. - Значит, не против. Ты злишься на меня, кажется, но это ничего, мы подружимся. - Вряд ли, - огрызается Пак, до конца не понимая, почему терпит его общество. А, да, мокрая одежда. - Увидишь. Сначала все так говорят, - парень греет руки о чашку, чувствуя, как тёплые мурашки пробегают поверх озябших. - Все? - Чанёль стоит спиной, уже нарезая картофельную соломку, но чувствует на себе внимательный взгляд. Его вопрос игнорируют, Бэкхён вдруг вспоминает о банке с бобами и принимается искать консервный нож. - Так каково это? Быть геем. Ты не ответил, - выходит не совсем связно, потому что говорит это, пока жуёт. - Обычно, - пожатие плечами с постепенным осознанием ухода злости. - Мне нравятся парни, мы трахаемся, как и вы, встречаемся и любим. Разница в том, что мы не особо светимся, не можем иметь биологических детей и над нами часто издеваются. - Это... Мерзко, - выдыхает Бэкхён, закидывая горсть горошин в рот. Чанёль игнорирует реплику, но отчасти соглашается с этим; он часто думает о том, что это слишком неправильно. - Хотя я слышал, что в природе это встречается, а раз животные на природных инстинктах делают такую фигню, значит, это не совсем табу. - Мне так «нравится», когда нас сравнивают с животными, при этом ориентируясь на обезьян или лебедей, - фыркает Пак, подготавливая фритюрницу. - У людей свои законы. Не понимаю, зачем ты пытаешься меня оправдать. - Может, я себя пытаюсь уговорить? - Бэкхён кладёт голову на стол и выдыхает. - Иногда я думаю о том, что не прочь попробовать, - и хитро скалится - Чанёль не видит, но чувствует. - Столько сказок о чудесном гейском сексе и о том, как натуралы сбегают от женщин, чтобы давать в зад... - Ты сейчас пытаешься мне намекать? - брови плывут высоко вверх, и Чанёль чуть не обжигает пальцы. - А почему нет? - Я не сплю с кем попало. Несмотря на штампы, я люблю секс только с теми, кому хочу доставить удовольствие. Ты в этот список не входишь. - Это пока что... - ухмыляется Бэкхён и ворует палочку хрустящей и горячей картофельной соломки. - Ты самоуверен, слишком самоуверен. - Чанёль садится напротив и мотает головой из стороны в сторону. Бэкхён вновь пожимает плечами, пряча от Пака загадочную улыбку.***
Чанёль не понимает, каким образом, но он добровольно соглашается на то, чтобы это серо-буро-малиновое чудо (он наконец-то определил цвет волос гостя) осталось у него спать. - Мне даже не стоит пробовать тебя соблазнить? - спрашивает, забираясь под одеяло. Чанёль уже к его выходкам привык, Чанёль отвечает обычным кивком головой. - А если ты вдруг проснёшься от потрясающего минета? - Бэкхён усмехается, наблюдая малейшие изменения на лице высокого брюнета. - А ты уже кому-то отсасывал? - вскидывает бровь, снимая футболку. Он держит её в руках, раздумывая несколько секунд, а потом надевает обратно. - Вот ещё. - Тогда не говори о потрясающем минете, если понятия не имеешь, что это, - устало потирая переносицу, - и, отвечая на вопрос, ты, скорее всего, окажешься без зубов и на улице. Серьёзно, не лезь ко мне, - выключает ночник, отворачиваясь в противоположную сторону.***
Когда Чанёль открывает глаза первый раз, то смотрит прямо на умиротворенно спящего старшего и думает о том, что у его бывшего так же дрожали ресницы, и он тоже любил группировать колени к животу, подкладывать руку под голову и дышал всегда через рот, немного посапывая. Бэкхён, на самом деле, наверное (Чанёль ещё сомневается) внешне в его вкусе, но характер его слишком ненормальный, Чанёлю не удаётся себя контролировать при нём, даже вести себя как обычно дружелюбно; улыбка никак не желает лезть на лицо, он не сможет сблизиться с Бэкхёном, даже если захочет. Бэкхён, кажется, просто уже сошел с ума. Чанёлю не удаётся закончить свои размышления, веки тяжелеют и закрываются, отправляя его в сон. Когда он второй раз открывает глаза, то никого не видит, даже постель не смята на той половине, где обычно не спит Чанёль. В ванной нет мокрого белья, а на кухне судьбоносной кружки. В святыне Чанёля снова никого, дверь закрыта на замок и ключи на месте, нет никаких доказательств того, что Бэкхён не был придуман его воображением, что это не дождливый туман. Чанёль наслаждается одиночеством ещё несколько часов, а потом срывается на улицу и бежит до реки, надеясь увидеть Бэкхёна снова, скорее всего просто чтобы доказать себе, что его ум не затронут. Бэкхён не появляется. Бэкхёна нет и спустя неделю. Теперь в квартире Чанёля фантомно проносятся воспоминания с перепалками, и парень понимает, что всё же сошел с ума.***
Проходит около двух месяцев, может, больше, Чанёль не отмечал день, когда он встретил того, возможно, выдуманного Бэкхёна, поэтому точно не может сказать. Да и он о нём почти не думал, дней десять точно, спустя неделю стёр из памяти. Если он и сумасшедший, то какая разница? И слава богам, что Бэкхёна не существует. Ну, или он очень умело исчез. Затеряться в многомиллионном Сеуле - задача элементарная. Чанёль продолжает улыбаться и вести себя как клоун, а по возвращении домой утопает в вязкой, словно мазут, лжи. Корит себя за каждую неправду и думает, что лучше не уметь думать, чем загоняться по этому поводу. Сейчас он встречается с каким-то парнем, и тот постоянно напрашивается в гости, но Чанёль вертит головой и тактично отказывает. Его святыня не должна быть тронута. Буквально через час и пятнадцать минут он получит смс, где нынешний парень напишет, что нашёл другого, а Чанёль даже не удивится. Он заказывает картошку фри и пиццу в ближайшей забегаловке, потому что готовить сил нет - всё тратится на мысли. Курьер ему улыбается из-под кепки и уходит. Сказать по правде, наверное, Чанёль надеялся, что судьба магическим образом толкнет Бэкхёна, даже если придуманного, к нему. И пиццу они будут есть вдвоем. Увы. На улице собирается дождь. И Чанёль решает прогуляться, берёт зонт и кожаную куртку. На улице уже прохладно, прогулки в такую погоду далеко не такая романтика. Холодная вода снова накапывает мысли о Бэкхёне, Чанёль опирается об ограждение в том же месте и ждёт, когда тот появится вместе с чаем - было бы неплохо. Нет, он не думает о нём часто, просто в дождь так выходит. Бэкхён - мальчик дождя с чаем. - Уверен, ты меня ждёшь, - раздаётся голос слева, как и тогда, а потом Бэкхён отхлёбывает из кружки и морщится, - горячий. Чанёль чувствует, как кровь стынет. - А ты - реальный? - Как видишь, - хмыкает, пожимая плечами, и протягивает вторую кружку с чаем. - Тогда ты все ещё слишком самоуверенный. - Чанёль не замечает, как улыбка на его лице растягивается сама по себе. - Я чаще всего бываю прав. Барабанная дробь капель начинает затихать, пока парни под звуки природы молча отпивают из кружек. Они не перекидываются фразами, только раз - когда Бэкхён снова начинает смеяться без веской на то причины, а Чанёль заключает: "У тебя совершенно отвратное чувство юмора". - Не все ведь такие клоуны, как ты, - хмыкает, пожимая плечами, - я смеюсь над тем, что мне смешно, а не над тем, что должно быть смешно. - У тебя закончился чай, - тихо замечает Чанёль, глядя в белеющее дно. - Это приглашение? - смех Бэкхёна мягкий, обволакивающий и тёплый. - Но я к тебе не пойду, у тебя ужасный вкус на чай, - и вновь ведёт плечами, будто оправдываясь. - Я купил новый, - как бы между прочим констатирует Чанёль, уходя вперёд, и он даже не надеется, но Бэкхён идёт следом. - Надеюсь, не с бергамотом, ненавижу его. Чанёль усмехается. Они идут молча под затихающую почти грозу и удивлённые взгляды мимо пробегающих людей; у них в руках обычные кружки и нет зонтов, они мокрые до нитки, но совершенно спокойно к этому относятся. - Переодевайся в ванной, - сразу же указывает Чанёль на дверь напротив входа, - сейчас я тебе одежду принесу. И полотенце... В общем, то белое - твоё. - Купил ещё одно? - фыркает Бэкхён, получая в ответ лишь кивок. Парень вдруг останавливается в проходе и смотрит на Чанёля пристально, языком скользит по губам и выдыхает: - Мне компанию в душе не составишь? И, может быть, это выглядело сексуально, но слишком... По-бабски, что ли, поэтому Чанёль смеётся и, кое-как проговорив: "боже упаси", скрывается в комнате. - Ты от многого отказываешься! - приторным голоском кричит Бэкхён, а потом сам заходится смехом.***
У Чанёля специальный фарфоровый чайничек для чая и аккуратные чашечки, что шли в наборе. Рядом с коллекцией разнообразных коробок с одноразовыми пакетиками теперь стоят две упаковки крупнолистового чая. Бэкхён входит одетый, с обмотанным вокруг головы полотенцем, и тянет воздух носом, тепло улыбаясь и прикрывая глаза от наслаждения. - Похвально, - улыбается и приносит из коридора те две кружки, - отличный чай. Чанёль только пожимает плечами и закидывает себе пакетик каркадэ с кусочками лесных ягод. Они снова молчат, пока пьют. Иногда смотрят друг на друга, но чаще в окно или прямо перед собой. - Ты хочешь, чтобы я остался? - Бэкхён будто бы читает мысли и самоуверенно улыбается на чуть удивлённое выражение лица хозяина квартиры. Чанёль молчит, а Бэкхён просто ждёт. Ему нужен ответ, чтобы уйти или остаться. Чанёль допивает свою порцию в 0,5 и наливает ещё. Он знает, что нужно что-то ответить, но решимости не хватает. - Хочу, - наконец-то, спустя минут десять отвечает, а Бэкхён в ответ поджимает губы. - Ты уверен, что мы уживемся? - Чанёль задумывается, но затем кивает. - Что меня стоит пускать в свою жизнь? - снова кивок. - И что... - Уверен. - Ты сам этого захотел. - Бэкхён пожимает плечами, убирая кружку в раковину. - Где я буду спать?***
Теперь в святыне Чанёля уже два человека, и при этом сам Чанёль не чувствует никаких помех. Бэкхён со всей своей ненормальностью, глупыми шуточками и пидорскими, иногда, заскоками даже не вызывает какой-либо дискомфорт. Он словно позволяет Чанёлю быть собой, и это высвобождает младшего из заточения в отвращении к самому себе. Они живут неделю вместе, и за это время вещи Бэкхёна не перекочевали в квартиру Чанёля - лишь зарядка от телефона, две кружки, пара маек, трусов и брюки. Будто бы старший намеренно не укореняет себя в этом доме, в этой обители, в мире Пак Чанёля. Общение на уровне "друзья", практически одинаковые предпочтения в музыке, но Бэкхён всё же знает гораздо больше самого Чанёля, и по десять, а то и пятнадцать кружек чая в день. - Раньше ты ведь больше гулял? Почему сидишь дома? – Бэкхён, покачивая босыми ногами, сидит на подоконнике в одной рубашке. И Чанёль задумывается: и правда, почему? Но ответ приходит так же быстро, как и сам вопрос, он находится в чуть прищуренных глазах, в которых отображается яркое полуденное солнце. - Я устал. С тобой мне легче, - и после этой фразы он чувствует себя смущенно, поэтому спешит спрятать нос в новом глотке молочного улуна. Бэкхён бархатно смеётся, а Чанёль понимает, что успел полюбить этот звук до безумия, и сердце от этого сжимается болезненно. - Моё предложение в силе, - подмигивает и, видя подвисшее состояние Чанёля, поясняет, - ты можешь научить меня гейской любви, - и гримасничает, отчего Паку становится не по себе. - Между педиком и пидором есть большая разница, - выдыхает младший и выливает остатки чая в раковину. Он не замечает, как резко лицо Бэкхёна становится серьёзным, как он измученно смотрит в спину Пака. - Расскажешь? – звучит лукаво, и голос смешивается с топотом из-за прыжка Бэкхёна. – Или покажешь? – он обнимает Чанёля со спины и утыкается щекой в плечо. – Чанёль, обижать тебя в мои планы не входит. Порой я переступаю границы дозволенного, но рушить их не собираюсь, - мягкий поцелуй пропадает в шерсти нового чанёлевского свитера, а сердце хозяина квартиры за секунду рвётся в пыль и восстанавливается. - И моё появление не должно было тебя обособлять от других. Со мной всем хорошо, но у меня цели другие. Не становись затворником, Чанёль, - старший взбирается обратно на своё место. – Ты можешь творить удивительные вещи, если примешь себя и свой мир. Перестать лгать миру так же просто, как перестать лгать себе… То есть, сложность здесь на уровне невозможного. - Бён устремляет свой взгляд в потолок и говорит уже отстранённо, будто разговаривает сам с собой. – Но невозможное возможно, так? Хм… В общем, главное - не обманывай мир внутри себя. Система жила, живет и будет жить, людское лицемерие будет расти, ты не сможешь сохранить себя, если будешь прятаться так же, как и все. Тебя никто не вынуждает лживо улыбаться и шутить так, чтобы смеялся кто угодно, но не ты. Ты сам обособился от других настолько, что считаешь себя выше и лучше, тебе нужно выйти к людям и понять их. Они лгут потому, что лгут все. Это часовой механизм: начал один, подхватил второй, повторит третий, и дальше по порядку. Не врать - значит идти против толпы, а не сидеть в каморке, как и тысячи других, и думать о том, как гниешь изнутри. Ошарашенный вылитой информацией Чанёль не чувствует сил, чтобы пошевелиться. Это, наверное, самая длинная речь от Бэкхёна за всё время их знакомства. И самая умная. - К чему ты это говоришь? То есть… - Ты ведь понял? – взгляд переводится с потолка на тёмные узоры радужки. – Вижу, что понял. - Бэкхён улыбается и всем своим видом даёт понять, что эта тема закрыта. Чанёль наливает себе ещё одну кружку чая, пока в голове по пятому кругу вертятся рассуждения/совет от Бэкхёна. - Стоп. Всем хорошо? Цели? Что это означает? Бэкхён только улыбается, тихонько и мягко, глядя в пол. - Ты и до этого говорил… Что я к тебе привыкну, мы подружимся. То есть, наша встреча… - Была спланирована, - кивает старший, устало прикрывая веки. У Чанёля рой мыслей и воспоминаний, они одно за другим нагружают его голову тяжестью, и сердце беспокойно бьётся с каждым обоснованным призрачной логикой выводом. - Только я не хожу к реке, обычно… - Я не смогу ответить тебе на все те вопросы, что сейчас есть в твоей голове, Чанёль. Может быть, у меня дар, но я постоянно нахожу каких-то людей, которые забивают себя, переигрывая в актёров. Весь мир - театр… - он усмехается. – Я нахожусь с ними столько, сколько им требуется для осознания. Как только они осознают, то забывают обо мне. Бэкхён поднимает взгляд и видит в глубине тёмных глаз нотки боли, предугадывает следующий вопрос. - Я не хотел бы уходить от тебя. Но моё присутствие странно повлияло. Обычно такие люди, как ты, ну, или примерно такие, бегут от меня. Я прямолинейный, странный и ненормальный, они страшатся этого и выбираются из коконов. А ты… Влюбился? – и в омуте глаз читает ответ. - Наверняка влюбился… Не гонишь, пригреваешь мне место рядом с собой, но заколачиваешь в тот же кокон, в котором находишься сам. - Ты уйдешь? И снова смех, он словно окрашивает тьму в полоски сияющего света; Чанёль невольно сжимается от разлитого внутри тепла. - Думаю, что не смогу. Думаю, я нашел то, что так долго искал. Думаю, если ты позволишь вытащить тебя из панциря, то я научу тебя жить свободно. - Чанёль срывается и обнимает Бэкхёна, целует его и хватается, словно за крылья миража. - Тише, тише, - отстраняясь с улыбкой, Бэкхён кладёт свою руку на чужую щеку, и, чуть склоняя голову, лукаво улыбается. – Кто-то ещё несколько минут назад… - Ты злопамятный? - О Боже, нет… - щекотка приходится между рёбер, отчего Бэкхён падает на Чанёля и пытается вырваться, но тот держит крепко, а после закидывает на плечи под испуганное «ой» и уносит в спальню. - Так мне научить тебя? – Бён помимо множества даров, что дала ему природа, обладал хорошей интуицией и находчивостью, поэтому изменения в Чанёле видит сразу. Чанёль теперь уверен в себе, словно хищник, что получил свою добычу. - Гейской любви? – его губы захватывают в плен и мягко посасывают. - Прелестям гейского секса? – глаза Чанёля горят желанием, нетерпением. Бэкхён легко отталкивает от себя Пака. - У меня что-то голова разболелась, - театрально закатывая глаза, выдает Бён, а потом спешит скрыться от раззадоренного играми Чанёля в ванной. – Мы идём на набережную пить чай, завари мне что-нибудь, - озорным голосом оповещает Бэкхён. - А как же гейские прелести? – пытаясь скрыть смех. - А как же правило трех свиданий? - А то, что мы живем вместе две недели, и я видел… - Одевайся давай. - Бэкхён стучит кулаком по двери, призывая к действиям. - Мы все ускорим.***
Всё резко меняется, наверное, это и есть последствия знакомства с Бэкхёном. Всё превращается в безумие в чистом виде, переворачивается с ног на голову. Бэкхён вдруг становится совершенно другим, немного детским и озорным, но продолжает по-пидорски шутить и соблазняет Чанёля всегда, когда удаётся. Впрочем, младший абсолютно не против. А святыня Чанёля превращается в обитель зла, то есть, друзей, которые теперь приходят к нему чуть ли не каждый день, таскают его запасы чая и оставляют после себя полный беспорядок, но ещё оставляют что-то не материализованное, такое, отчего пустота внутри Пака затягивается. Каждый из многочисленных друзей и знакомых Чанёля оставляет по камушку, по соломинке, помогают восстановиться, хотя сами вряд ли это понимают. А Бэкхён, как настоящий маг, орудует этими ресурсами, прочно склеивая Пака. Просто однажды Бэкхён решил, что во что бы то ни стало будет помогать людям находить себя, пока он сам себя не обретёт. Просто однажды Бэкхён увидел в Чанёле то святое, что должно охраняться всеми ото всех, но эта святость только для него самого имеет значение. Просто однажды Бэкхён обрёл себя и тоже, как и все те, кому он помогал, начал жить. Бэкхён, оказывается, тоже обожает картошку фри, к миндалю у него «не стоит», но он так же любит кислотно-зелёный цвет и Чанёля, как и Чанёль любит его, а еще они любят под дождем ходить по городу с чаем в глубоких кружках из керамики.