Между разных миров

      Люциус всю жизнь мечтал о дочери и примерно столько же времени знал, что это ему не светит. Род был проклят давно, и уже несколько поколений располагало лишь по одному ребенку мужского пола. Он сам исключением не стал, как они с Нарциссой не желали другого. К тому же, даже единственный их Драко достался чудом. Маленький, слабый, недоношенный, родившийся в самый тяжелый год войны, едва не унеся жизнь своей матери.       Люциус потрясающе ярко помнил слезы Нарциссы, отчаявшейся иметь детей, её обращенный ни к кому шепот «За что?», то же она шептала, после того пророчества и осознания, что её малыш может под него попасть. Лорд уже страдал паранойей и мог подставить размытую формулировку подо что угодно. Столь же горько Цисс рыдала во время второй войны.       Нарцисса всегда плакала одна, считая, что её никто не видит, как догадывался Люциус, большую часть её слез он и в самом деле не видел. Слишком гордой и сильной была его жена, чтобы унижаться и показывать слабость.       В одиночестве Азкабана в кошмарах, насылаемых дементорами и стенами тюрьмы, Люциус насмотрелся на призраки рыдающей жены, потерявшей их первого ребенка, неродившихся дочерей, мертвого Драко. В промерзшем и промокшем Азкабане, где давно не было ничего кроме безумия, сырости и грязи, он был шведским столом для обитавших там тварей, которым давно не доставалось ничего существенного.       Теперь судьба занесла Люциуса в мир, где Нарцисса чаще улыбалась, чем плакала. Пусть ей и пришлось пережить не меньше тревог и печалей, но она не знала Лорда, который с каждым днём становился все ужасней, не видела, как сходит с ума сестра, теряя саму себя, кладя на алтарь служения всё, что у неё было. Эта Нарцисса не знала судов и бессонных ночей ожидания, когда в любую секунду может прийти известие от авроров об аресте или принесут хладный труп, некогда звавшийся её мужем.       Этой Нарциссе пришлось пережить не меньше, но война обошла их семью стороной, насколько это было возможно. Сейчас Люциус, обладая большей частью памяти своего двойника, мог уверенно об этом говорить.       Сбежав из дома, а так же избежав участи Пожирателей, но не став при этом предателями крови и не примкнув к Ордену Феникса, как агитировала возникшая из ниоткуда Андромеда, Люциус и Нарцисса поселились в одном из окраинных районов Лондона. Грязное, пропахшее сыростью, мочой и дымом место и такая же крошечная квартирка. Обиталище бандитов, наркоманов, пьяниц, проституток и прочих отбросов общества.       Из дома они бежали в спешке, так что одежды и той не хватало, не говоря о чем-то другом. К тому же их вещи оказались в большинстве своем бесполезны. Слишком холодные и легкие, да и в мантиях среди магглов не походишь.       Все платья Нарциссы были слишком длинны и роскошны, чтобы выходить в них за порог. Весь немногочисленный шелк был распродан, как и имеющиеся драгоценности, которых тоже было мало. То, что было на них в тот день. Чары сохранения не позволили взять что-то ещё.       Вырученные деньги разлетелись в первые же дни. Как оказалось, молодой семье нужно непомерно много: посуда, теплая одежда, книги по бытовой магии и ведению хозяйства, продукты и множество других мелочей.       Люциус работал в Министерстве по рекомендации отца, но после побега работу пришлось сменить. Немногие рисковали с ним связываться, боялись навлечь гнев могущественных родственников. Пришлось перебиваться случайными заработками, соглашаясь на любую работу.       Нарцисса тоже порывалась работать, пару раз где-то пристраивалась: в книжную лавку, в кафе официанткой, тогда же начала зарабатывать какие-то гроши варкой зелий. Спасибо Северусу.       В этом же сумбуре, Нарцисса училась вести хозяйство, получалось это дело у неё из рук вон плохо. Люциус помнил недосоленные и переваренные супы и сожженные котлеты. Вместе с этим он помнил, когда она взяла в руки спицы и иголку, рукоделие далось лучше. Пусть первые шерстяные носки и свитера были кривобокими в окружающем их холоде они были благословением.       А где-то далеко, за пределами их до конца не прогреваемой никакими чарами квартирки шла война. До них доносились лишь немногие отголоски и Малфои намеренно старались знать поменьше.       В том морозе и голоде у них родился Альтаир. И это было кошмаром. Когда они узнали о скором прибавлении в семье, стало жутко. В голове щелкали цифры и мысли о том, как они будут воспитывать ребенка в трущобах.       Где-то тогда Люциусу удалось совершить невозможное: создать концепцию и продать её. Небольшая торговая фирмочка стройматериалов, существующая где-то между миром магии и магглов. Прибыль появилась достаточно быстро и позволила купить землю и начать возводить дом, где они теперь жили. Туда они перебрались, не закончив ещё и половину работы, незадолго до рождения Корвуса.       Жизнь стала проще. Они возводили дом, растили детей и пытались свести концы с концами. Бизнес развивался, но незадолго до рождения Спики всё рухнуло и вынудило Люциуса вновь искать способы обеспечить семью. Тогда и началось его бесконечное мытарство по отделам Министерства Магии. Гнев Блэков и отца достаточно остыл и теперь можно было показываться на люди.       Рождение столь желанной дочери стало для Люциуса одновременно неописуемым счастьем и испытанием. Когда он мечтал о рождении девочки, он был наследником лорда Малфоя, способным позволить себе всё. Реальность мечтам не соответствовала. О кружевных гольфиках, платьях с оборочками и прелестей в виде ювелирных украшений разговора не шло.       Дети – ужасно дорогое удовольствие, а счастливые дети ещё дороже. И четверо малышей заставляли вертеться и исхитряться. Люциус любил своих детей и делал все, чтобы сделать их жизнь лучше.       О возвращении в бизнес Малфой думал почти с того момента, как потерял первый. Но ничего подходящего никак не подворачивалось. Свое дело бы принесло больше денег, но было слишком рискованным.       Прошедший сквозь миры Люциус в этом плохо понимал своего двойника, даже после Азкабана и смены власти в стране он себя таким беспомощным не чувствовал. Предпочитая не вспоминать в кого превратился во время войны.       Сейчас всё было иначе, к тому же он не его двойник. Они прожили разные жизни, пусть и были по сути одним и тем же. И всё же отличались друг от друга, как человек и его отражение в зеркале. Впрочем, их зеркальные отражения разнились более чем ощутимо.       В последний день лета они отпраздновали день рождения Спики, и осадок от этого праздника до сих пор остался на душе у Люциуса, несмотря на то, что без малого прошел месяц. Это был первый праздник в новом мире, подарок для дочери они купили во время похода за всем необходимым к школе для мальчишек. А чтобы подготовить необходимое, поднялись пораньше. Всё происходящее было Люциусу дико и ново.       Но особенно задела неподдельная радость дочери. Радость празднику, торту со свечками, простому подарку в виде игрушечного кролика и пары новых книг. Обнимая любимого ребенка и перебирая светлые волосы, Люциус не мог не думать, что мог бы и дарил ей такие подарки без повода, будь эта красавица частью его обычной жизни.       Добрая, ласковая, смешливая девочка с голубыми глазками. И он, и его двойник не могли не выделять её среди детей. Единственная дочь, поразительная дочь. Он и не думал, что у него может быть такой ребенок, особенно зная Драко. Впрочем, Драко здесь был другим, и пусть это неправильно относительно своего ребенка, но здесь Драко был лучше. Как полагал Люциус, в первую очередь из-за наличия братьев и сестры.       Свободного времени у Люциуса не было. Редко выпадало несколько минут, которые сразу же торопились приватизировать дети, которым не хватало достающихся им времени и внимания. Будучи лордом Малфоем, Люциус тоже сталкивался с этой проблемой, только не ощущал за это вины в отличие от нынешней ситуации.       В другой жизни он всегда мог откупиться подарками, обещаниями и словами о долге. Здесь откупаться было нечем, к тому же Люциус видел, что даже будь чем, дети бы не приняли. Им оно было не нужно, им был нужен он. Осознав эту истину, Люциус задумался, насколько хорошим отцом он был Драко. Все сходилось на том, что паршивым.       Как бы он пережил свои открытия и груз чужих воспоминаний не будь рядом Нарциссы, Люциус и думать не хотел. Без неё у него плохо что получалось, зато ласковая улыбка, теплые объятия, её вера и поддержка давали силы преодолевать любые преграды.       Улизнуть из дома даже ненадолго было той ещё задачкой, но Люциус был обязан её выполнить. С утра пришло письмо от Абраксаса, и Люциусу была нужна эта встреча. Пусть мысли о возвращении домой теперь и не были столь желанны. Он привык к жизни здесь, а пришедшие чужие воспоминания ещё больше привязали к месту. Теперь больше всего не хватало Нарциссы. Та, что была здесь тоже была прекрасна и замечательна и прошла с ним не меньше, если не больше, но все же невозможность рассказать ей всю правду и её незнание его, прожившего свою жизнь, омрачало картину.       Объяснить жене, что ему нужно уйти и это важно, оказалось просто. Нужно было только подойти и сказать. После отказа объяснять куда он и зачем, Нарцисса тяжело вздохнула, проглотила всё, что хотела ему ответить и сказала, что пусть идет.       Решив, что вопрос решен, Люциус отправился на выход, но тут его ждало куда более значительное препятствие. В коридоре стояла дочь, явно дожидающаяся его.       - Папочка, возьми меня с собой, пожалуйста. Обещаю хорошо себя вести.       Люциус то и дело таскал её с собой по делам и Спике это нравилось.       - Давай в другой раз.       - Почему? Я же нравлюсь твоим, - тут она затормозила, подбирая правильное слово, вместо висящего на языке «друзьям», - партнерам.       Про нравится Спика говорила правду, она очаровывала всех, стоило только улыбнуться. Как предполагал Люциус, это был какой-то родовой дар сходный со способностями вейл, но отличный от них.       Вейла может вызвать всего одно желание, Спика создавала то, что хотела, хоть основой и было очарование. Эту свою способность она пока плохо осознавала, зато прекрасно пользовалась, особенно для своего возраста.       - Сегодня мне нужно быть одному, но в следующий раз я обязательно познакомлю тебя, хорошо?       Люциус опустился на пол, чтобы смотреть в лицо дочери с её уровня и взял за руки.       - Хорошо, но так нечестно.       Поцеловав дочь в лоб, он покинул дом и спустя мгновение стоял у ворот Малфой-мэнора.       Тяжелые кованые ворота пропустили, не задав вопросов, чему Люциус улыбнулся, начиная путь к замку, который долгие годы считал домом.       Замок и в особенности сад казались осиротевшими. Камни серее, чем помнилось Люциусу. Не доносилось привычных цветочных ароматов, не кричали живущие в саду птицы, про милых сердцу павлинов он думать не стал, их тут точно не было.       В замке ощущения только усилились. Владения отца выглядели мрачными и пустующими. Идя по длинным холодным коридорам под взглядами портретов, Люциус вспоминал, как выглядели эти же коридоры, когда он жил здесь с Нарциссой, гоня прочь время пребывания в этих стенах Волдеморта. Тогда было холоднее и жутче.       Отец ожидал в одной из гостиных. В какой Люциус не сомневался, Абраксас тоже, поэтому не присылал эльфов проводить сына.       В камине горел огонь, не столько согревая, сколько создавая причудливый театр теней. В комнате стояла красивая старинная мебель, но она всё равно выглядела пустой и мертвой, чего-то не хватало, и чего Люциус сказать не мог. Это «чего-то» находила и устраняла Нарцисса.       - Здравствуй, Люциус.       - Тебе того же, отец. Ты чуть не довел до слез свою внучку, нежеланием видеть кого-то кроме меня.       Несмотря на инцидент на выходе и непривычность родного дома, настроение у Люциуса было превосходное. Сегодня впервые за долгое время ему удалось выспаться, к тому же перед выходными на работе они закончили тяжелый и долгосрочный проект и начальство намекнуло на повышение. В добавок Нарцисса собиралась приготовить нечто особенное на обед.       - Внучку?       Прочитать по лицу, о чем думает Абраксас у Люциуса не вышло, но его это не огорчило. Развалившись на диване, он решил не смотреть в лицо родителю.       - Где твои манеры? - возмутился отец.       - Вытравились жизнью. Память этого мира подсказывает, что я начал позволять себе многое, а после совместного проживания с Лордом желание непреодолимое.       - Зачем мне это демонстрировать? – разозлился Абраксас.       Он всегда был помешан на приличиях. Люциуса в подростковом возрасте часто подмывало спросить: ведет ли в постели он себя так же прилично и как должны вести себя его женщины. Сейчас это желание неожиданно ожило, но он решил об этом не думать.       - Я соскучился по твоему ворчанию, хочешь, верь, хочешь, нет.       - Что ты там начал про мою внучку? – перевел разговор Абраксас.       - Она хотела, чтобы я взял её с собой, но ты ясно дал понять, что не желаешь кого-то другого видеть. – Тут Люциуса озарило, и он решил сразу же проверить догадку. – А ты хоть кого-то из своих внуков видел?       - Нет. Пару раз издали. И в прошлом году до меня дошли курьезные слухи.       Люциус покачал головой. Удивляться было нечему, и всё же.       - Глава попечительского совета называется, вкладываешь в школу бешеные деньги и даже не интересуешься происходящим. С каких пор ты записался в поклонники Дамблдора?       - К его поклонникам скорее принадлежишь ты. У меня же нет сил, времени, здоровья и желания воевать ещё и с ним.       - А вот этого не нужно, злой на несправедливость мира и сбежавший от участи Пожирателя я в Орден Феникса не записался. Хоть Андромеда ой как звала. Мы с ней тогда повторно поругались, в этот раз навсегда, чему я рад. Про Нарциссу не знаю.       Лица Абраксаса Люциус по-прежнему не видел, но его фырканье заставило улыбнуться.       - И что натворил мой внук?       - Проклял профессора трансфигурации, когда она разбудила его на уроке, да так проклял, что Дамблдор расколдовать не смог, только сбить часть эффектов. Я горжусь сыном. Хотя сидеть в кабинете директора не понравилось. И Нарси переволновалась. Впрочем, приходи ко мне и дети расскажут тебе множество увлекательных историй.       Ответа долго не следовало, поэтому Люциус сел и увидел, что отец откинулся в кресле и сжимает подлокотники. Заметив его телодвижения, Абраксас решил заговорить.       - Уверен, что это хорошая идея?       - Почему нет? Скажи только, когда придешь, чтобы мы успели подготовиться.       - Сколько у тебя детей?       - Шестеро: пять сыновей и дочь. Трое старших сейчас в Хогвартсе, все слизеринцы, если тебе это интересно.       - Расскажи ещё. Я должен знать, к кому иду.       Люциус усмехнулся и начал рассказывать. Время поговорить о серьезном у них будет позже. Сначала семья, всё остальное после – истина впитанная с молоком матери и не требующая объяснений.