И на камнях растут цветы

- Ходят слухи, - пожелтевшие от табака губы растянулись в усмешке, обнажая неровные малочисленные зубы, - что в замке живет чудовище. Тор, юный золотоволосый принц Асгарда, упрямо мотнул головой. - Этот замок стоит на земле моего отца. Я, как законный наследник, имею право знать, кто там живет, и с какой стати он не платит нам налог. - Я бы все же порекомендовал вам сначала переговорить с батюшкой, - неуверенно предложил слуга, знавший Тора с колыбели и видевший все печальные результаты его зачастую бесстрашных, но всегда необдуманных действий. - Глупости, - рявкнул Тор, спешиваясь с коня, и слуга не нашел, что ему возразить, а покорно вздохнул и последовал за своим господином к проржавевшим воротам, которые явно видели и лучшие времена – если присмотреться, можно было разглядеть витиеватые украшения, змеящиеся между прутьями. Сейчас уже от них мало что осталось, время и дожди делали свое дело, практически превратив их в прах. Дорожка, ведущая прямо к дверям замка, была усыпана опавшими листьями, и опасливо озирающийся слуга не видел никого, кто мог бы быть ответственным за ее очистку. И, учитывая слухи, ходящие об этом месте, он должен был быть за это благодарен. Двор был пуст, если не считать десятка почерневших, будто обугленных, стволов деревьев, стоявших поодаль и представлявших собой весьма печальную иллюстрацию запустения и упадка, царящих тут. Принц шел впереди, его шаги, уверенные и громкие, разносились призрачным эхом по этому гиблому месту, алый плащ развевался в такт, словно слабая попытка приободрить медленно тащившегося позади слугу, проклинающего тот час, когда он решил, что прислуживать принцу – это хорошая идея. - Нет, ну кто бы мог подумать, что из такого милого мальчика вырастет эдакая дылда, - бурчал он, напрасно стараясь попадать в шаг с Тором, - и ноги длиннющие, и мозгов мало, это ж надо, рвануть в заколдованный замок, чтобы… - Что ты сказал? – резко остановился Тор, повернувшись вокруг своей оси. – Заколдованный? - Ничего я не говорил, - пробормотал окончательно расстроившийся слуга, ругающий себя на чем свет стоит за беспечность, - так, ворчу. Наверное, как и всем детям в королевстве рассказывали в детстве сказки. Про драконов, похищавших прекрасных дам, про принцев, вооруженных исключительно консервным ножом и зубочисткой, героически спасавших этих самых дам (правда, мама Тора драконов очень любила, поэтому в ее интерпретации они никогда не умирали, а вручив принцам напоследок краткую инструкцию страниц на восемьдесят по эксплуатации принцесс, улетали восвояси). И все это время заколдованный замок был рукой подать, всего лишь три дня езды. А ему никто об этом ничего не сказал! Подумаешь, он устал до смерти. И замерз. И проголодался. Насупив светлые брови, приняв не грозно-воительный вид, как он надеялся, а по-детски обиженный, Тор стукнул кулаком по входной двери. Как она не превратилась в труху от его мощного удара осталось для него загадкой. Дверь выдержала, даже не покосилась, не покачнулась, не превратилась в жалкий тлен, умоляющий ее пожалеть, как того следовало бы ожидать. По правде говоря, она вообще не изменилась. Словно и не было рядом с ней до крайности рассерженного принца Асгарда, у ног которого лежал его мир и еще восемь соседних. Тор переступил с ноги на ногу. Подумал, что бесславно проиграть сражение двери было бы недостойно. Вздохнул. Мощный кулак опустился на трухлявое, казалось бы, дерево еще раз, слуга поморщился, кони испуганно заржали, в замке по-прежнему господствовала тишина. Дверь стояла непоколебимо с упорством, по мнению старого слуги, достойным лучшего применения. Тор стукнул в третий раз уже тише, без такого запала, постепенно понимая, что он, в общем-то, вламываемся в чужой дом, пусть это и заброшенный замок, в котором, наверняка, даже чибисы жить бы не стали. Дверь стояла незыблемой твердыней и словно бы насмехалась над всеми попытками ее одолеть. Отступать было некуда, позади стояли кони и Освальд, мечтающий обрушить на голову Тора все кары, какие только могли прийти ему на ум. Решив, что пора применить не только силу, но и хитрость, Тор выжидающе посмотрел на слугу, призывая его тоже как-то поучаствовать во вторжении на чужую собственность. Освальд, тяжко вздохнув, подошел к двери, провел подрагивающими пальцами по древесине, тихо прошептал: «Открывайся, ты, будущие дрова», и дверь отворилась со скрипом, в котором Тору явственно послышалась издевка. - Ласковое обращение и двери приятно, - изрек слуга, подняв палец, но Тор уже его не слушал, ринувшись вперед. Первая зала была затхлой и темной, словно бы плотные тяжелые шторы не раздвигались уже пару тысяч лет, и лучи солнца давно забыли дорогу сюда. Пройдя сквозь пустынную анфиладу, Тор и его слуга оказались в комнате, освещенной камином, в котором дружелюбно потрескивали дрова, на низком столике стоял пузатый чайник, с поднимающимся из носика паром, милым озябшему сердцу Освальда, два кресла были повернуты к огню. Будто их тут ждали. - Я думаю, что это может быть западня, - попытался было Освальд предупредить своего господина, но не тут-то было. С радостным воплем (ему даже послышался: «Банзай», но принц вряд ли знал такие слова) Тор ринулся вперед, плюхнулся в кресло, вытянул длинные ноги поближе к огню и, прикрыв ярко-голубые глаза, блаженно застонал. Освальду ничего не оставалось, кроме как последовать за ним, покачивая седой головой. - Вы же понимаете, что в этом замке могут скрываться разные опасности? - Надеюсь на это, - кивнул Тор, царственно махнув рукой в сторону чайника. *** - Ты точно их слышал? – огромный змей подпрыгивал бы от восторга, если бы змеи могли подпрыгивать. - Слышал, слышал, сначала один, потом второй, потом как р-р-раз и вот. - А кто у них главный? Старый? - Нет, старый, по-моему, что-то вроде слуги, - неуверенно сообщил змей, косясь в сторону столовой. - Как это все интересно! – восторженно сообщил жеребенок и от избытка чувств лизнул стоящую рядом девочку. - Тихо, не шуми, тебя с твоими копытами в разведку вообще никак брать нельзя, - рявкнула та в ответ. Левая половина ее лица оставалась в тени, тем не менее оставляя четкое ощущение, что с ней что-то не так. - Почему это? – обиделся он, выпятив нижнюю губу. – Я очень даже тихий. - Да, мы ему зря что ли копыта обматывали простынями? - Чувствую, за это нам еще влетит, - пробурчала девочка, тем не менее, пропустив жеребенка вперед себя. – Слёпочка, ты только поосторожнее, не попадайся им сразу на глаза… - МАТЬ МОЯ ФРИГГ! ВОСЬМИНОГАЯ ЛОШАДЬ! Обиженное «Я вообще-то конь» потерялось в гвалте, который начался сразу после этого весьма ценного наблюдения, сделанного Тором. Впрочем, его тоже можно понять, если бы вы открыли глаза в полутемной комнате после трех чашек чая, последнее, что вы хотели бы видеть – это восьминогую лошадь. В смысле, коня. *** - Значит так, еще раз. Ты – Ёрмунгард? – Тор ткнул пальцем в змея, обившегося вокруг Освальда и радостно исследовавшего его карманы на предмет чего-нибудь случайно забытого вкусного. - Ага, - подтвердил тот и хрумкнул найденным яблоком, - для друзей – Ёрмик. - Ёрмик? – потрясенно повторил Тор. - Для тебя – Ёрмунгард, - припечатал «Ёрмик», дожевав яблоко и направившись в следующий карман. - Так, - Тор почесал в затылке. - А ты – Слейпнир. - Я – да. Я – Слейпнир. Слёпа. Слёпочка. Слепунчик. И еще «Уйди уже, нечисть». Я - конь. У меня восемь ног. Я очень быстрый. И я тоже яблоки люблю. И немножко шоколад. А я когда маленький был, так смешно падал. А сейчас я уже большой. У меня ноги. И яблоки я люблю. И шоколад, я говорил? - поток информации обрушился на Тора без пауз и предупреждений, заставив его слегка покачнуться. - Ага, - с несчастным видом кивнул он, - а ты – Хель? Девочка застенчиво кивнула и спряталась подальше в тень. - Принц, - позвал Освальд, боясь совершить любое мало-мальски резкое движение, потому что кто его знает этих гигантских змей, вдруг они головы жуют так же быстро, как и яблоки, - вы бы спросили, как нам выбраться обратно, а? Тор смущенно кашлянул. Действительно, на замок они наткнулись совершенно случайно. Тор был почти уверен, что на самом деле до него вовсе не три дня ходу, а намного меньше – просто они заблудились. Это все Освальд и его убеждение, что узкие темные дороги намного лучше широких и светлых. А вовсе не Тор, который решил, что знает короткий путь, а потом, похоже, свернул раза четыре в противоположную от пункта назначения сторону. - А куда вы направлялись? – робко спросила Хель. - Понимаешь, дорогая, - начал Освальд тоном, который он приберегал для Тора и умственно отсталых детей, - вот тот дядя, - он очень осторожно ткнул пальцем в Тора, - принц, и он ехал свататься к принцес… Договорить он не успел. Порыв холодного воздуха распахнул двери и затушил огонь в камине, погасший с тихим шипением. Существа, пришедшие навестить гостей, мгновенно сбились в тесную группу и замолкли, настороженно разглядывая темноту, что скрывалась позади Тора. - А что, собственно, происх… - Кто посмел войти без приглашения в мой замок? – голос, наполненный тихой яростью, вызвал табун мурашек, дружно начавших восстание на загривке Тора. - Ты только не сердись, - немедленно отозвался Слейпнир, видимо, не любящий, когда вопросы остаются без ответов, - так случайно получалось, мы вообще мимо проходили… - Ты проходил мимо с копытами, обмотанными моими шелковыми простынями? – уточнил голос. - Неловко как-то получилось, - согласился жеребенок, стараясь спрятать как можно больше конечностей за Тором, как за самым большим объектом в комнате. - Хель, я оставлял тебя за главную. Я очень разочарован. - Мы просто… - Молчать. Вы, трое, марш к себе. - Добрый сэр, - решил проявить врожденные дипломатические навыки Освальд, когда неразлучная троица удалилась, понурив головы, хвосты и пару незадействованных копыт, - мы заблудились… - Молчать, - повторил голос. – Вы посмели ворваться ко мне в дом, погнули мою дверь… - Это все он, - тут же кивнул Освальд, отодвигаясь от возмущенного таким предательством Тора. - Я – Тор, сын Одина, наследник Асгардского трона, - Тору наконец надоело, что ему не дают права голоса, - а кто ты, чародей? - Какая неожиданная удача. Сам Тор, наследник чего-то там, чей-то там сын, - процедил голос. - Видимо, ты ожидаешь, что тебя ожидают почести, достойные твоей царственной особы? Тор явно чувствовал, что в вопросе есть какой-то подвох, но не нашел ничего лучше, чем, не обращая внимания на отчаянно машущего руками Освальда, приосаниться и громко согласиться. - Какая незамутненная наивность, - восхитился голос. Освальд слишком поздно понял, что их окружили – вокруг клубились неясные тени, тихо перешептывающиеся, тянущие к ним свои руки-щупальца. - Этого в камеру, - меланхолично отдал приказ голос, - а этого – ко мне в покои. Тон, каким это было сказано, не понравился ни Тору, ни Освальду, так и не понявшим, кого из них – куда. И кому повезло больше. *** Тор не запомнил дорогу – слишком большое количество мрачных коридоров с наглухо зашторенными окнами, украшенные горгульями, змеями, по сравнению с которыми Ёрмунгард выглядел плюшевой уточкой, пыльных закутков, через которые его стремительно протаскивали. И только когда за ним захлопнулась дверь, и он получил возможность оглядеться, стало понятно, что в покои направили именно его. Или что камеры у них тут с повышенным уровнем комфортности. Посередине комнаты, занимая практически все место, стояла огромная кровать, утопающая в мягких подушках. Пыльный балдахин непонятного в полумраке цвета был, видимо, призван вносить уют, но вносил лишь желание хорошо прочихаться. - Располагайся, - предложил неожиданно возникший из ниоткуда голос, не обманувший, впрочем, своим показным дружелюбием наблюдательного Тора, который, оглянувшись, присел на самый краешек неудобного деревянного стула, стоящего поодаль, из всех сил игнорируя монструозную кровать. - Знаешь, мне тут часто бывает скучно, - у этого голоса был очень непривычный акцент, так не говорили уже лет сто, не меньше, но Тор никак не мог сообразить, где он слышал такое раньше, - троица, с которой ты успел познакомиться, очень веселые ребята, но мы так давно с ними вместе, что успели друг другу поднадоесть. А тут ты. Свежее лицо. - Где Освальд? - Переживаем за друга? Не стоит. Он в надежных руках. Его, может, даже покормят. Если не забудут. Видишь ли, у нас тут пленников давно не было. Мало кто осмеливается дойти до этих мест. Так что ты либо безрассудно глуп, либо у тебя есть какой-то план. Вот только какой? – не дожидаясь ответа, продолжил голос. – Ты не похож на тех дурачков, являвшихся вначале, чтобы «снять проклятье», - с непередаваемой издевкой произнес он, - на охотника за сокровищами ты тоже не похож. Что же тебе нужно, Тор, сын Одина? - Мы заблудились... - Я слышал эту сказку, - резко перебил его голос. - И все еще в нее не верю. Знаешь, мне ведь придется тебя отпустить, наследного принца точно будут искать, а мне лишнее внимание не нужно. А вот твой слуга... - повисло молчание, во время которого Тор пытался сообразить, как ему выпутаться из этой неприятной ситуации с минимальным количеством потерь. - Интересно знать, - продолжил он самым ехидным тоном из своего арсенала, - сколько продержится твой немолодой друг в сырых подвалах моего замка? А плесени он не боится? Она тут, знаешь ли, очень общительная. - Возьми меня вместо него. - Как благородно. Но лишено смысла. - Освальд скажет, что я погиб, а мое тело растерзали волки. - Хм, - у Тора возникло противное чувство, что его осматривают, словно товар на базаре, - может, в этом что-то и есть... В конце концов, проку от тебя будет явно больше. Тор тут же поймал себя на мыслях о крайне извращенном сексе, включавшем в себя множество предметов, и одного бестелесного духа, отдающего приказы резким и холодным голосом. - Дров, например, наколоть, ты сильный, - продолжил его оппонент, не заметив румянца, заигравшего на щеках Тора. - Но прежде... - замялся Тор. - Покажись! - Ну что ж. Ты сам захотел, - казалось, голос и сам удивился этой просьбе. Лунный луч прочертил дорожку до середины комнаты, и Тор поднял глаза на того, кто вышел из тени. Существо было из плоти и крови, ничего сверх необычного. И оно было синим. Поздравив себя с наблюдательностью, граничащей с гениальностью, Тор постарался заметить что-нибудь еще, кроме необычного цвета кожи. Его тело было испещрено красными прожилками, как пергамент, покрытый неизвестными иероглифами. Глаза блестели алым цветом бешенства диких зверей. А вот улыбку, играющую на его губах, иначе, чем смущенной, назвать было нельзя. - Я – чудовище, - сообщил голос весьма трагично и пафосно. - Ну, конкурс красоты тебе точно не выиграть, - подтвердил Тор, тем не менее жадно разглядывая то немногое, что виднелось из-под драпировки, которая драматично укутывала его фигуру и весьма сильно напоминала штору. «Надо бы все-таки уточнить его имя», - подумал Тор. - Локи, - словно бы прочитав его мысли, сказал голос, уже надежно скрытый во мраке комнаты от любопытного взгляда. - Локи, - повторил Тор, не отрывая взгляда от того места, где, как ему казалось, тот был, - а я ведь, кажется, тебя помню. *** Они были братьями. Это Тор помнил точно. Первое воспоминание - широко распахнутые невинные зеленые глаза, заломленные в немом отчаянии изогнутые темные брови, нежная улыбка, играющая на тонких губах. И нож, приставленный к горлу Тора. Пока тот не согласился вместо ежевечерней тренировки развлекать брата играми в чудовищ и принцев. Тору всегда доставалась роль принца. А Локи, изображая поочередно всех известных им монстров, гонял его по всему замку. Локи, сосредоточенно метающий кинжалы в мишень. День за днем, пока он не стал в этом лучшим. Локи, который впервые понял, насколько сильным магическим даром он обладает, устроивший настоящий переполох в доме, поменяв местами кухню и конюшни. Мама тогда весело смеялась и ласково трепала Локи по голове. Отец же запретил ему даже думать о магии до совершеннолетия. Но Локи, конечно, его не послушал. Локи вообще никого никогда не слушал. Как-то раз он забрался к Тору в постель посреди ночи, разбудил, несколько раз ощутимо ткнув под ребра чем-то остро заточенным, и принялся рассказывать о своих героических планах на жизнь, включавших в себя асгардский трон, женитьбу на прекрасной принцессе и усмирение какого-нибудь завалященького дракона. Они уже были достаточно взрослыми, чтобы понимать, что в этом плане отнюдь не отсутствие драконов - самое непреодолимое препятствие. А мысль о том, что Локи и правда может на ком-нибудь жениться и навсегда уехать, заставила Тора сжать его как можно крепче в могучих объятьях и не отпускать до утра. Постепенно такие ночные разговоры стали традицией. Постепенно они стали чем-то большим. Простая возня стала приобретать какой-то запретный смысл, прикосновения становились все более ласковыми, длительными, разгоряченными. Они больше не дрались за каждый свободный дюйм узкой кровати Тора, они лежали так близко, как это было возможно, не отрываясь глядя в глаза друг другу, и тихо перешептывались. Тор целовал его шею, вбирая в рот нежную кожу. Локи выстанывал его имя, засовывая ледяные руки под одежду и царапая ногтями спину. И им казалось, что так будет всегда. А потом появилась она. Волшебница, которая решила устроить им проверку. Тор прошел ее запросто, даже не задумываясь. Он помог бродяге, разнял дерущихся, принял несколько мудрых и правильных решений на улицах города, без помощи отца или власти. Локи проверку не прошел. Он не был злым. Просто испорченным младшим принцем, который хотел всего и сразу. И Тора. Тора он хотел до одури, до тяжелого морока, сковывающего любую мысль, кроме одной – обладать, получить полностью, подчинить. Волшебнице не понравилось то, что она увидела в его сердце. И она наложила заклятье. На них обоих. Локи должен был удалиться в самый дальний замок и провести там невыносимую сотню лет, будучи таким же ужасным снаружи, каким он показался ей изнутри. Тор должен был остаться дома и принять ответственность, которую на него возлагал титул будущего короля. С одним условием – он забудет Локи. И Тор, не раздумывая, выбрал власть. Ослепленный возможностями, он даже не обернулся, когда уводили его названного брата, даже не посмотрел ему вслед. И тогда Локи, посмотрев на него в последний раз, наложил свое заклятье. Тор будет несчастлив. Женщины, битвы, пиры – ничто не принесет ему успокоения. Все это время, всю эту сотню лет, он будет чем-то томиться, что-то искать. Его душа будет мечтать о воссоединении с Локи, не помня, что именно ей нужно. И в тот момент, когда Тор увидит его настоящим, только Тор и сможет увидеть его настоящим, он вспомнит. *** - И сколько тебе осталось таким ходить? – уточнил Тор, лежа на бархатных подушках, любуясь гибким телом Локи, все еще привыкая к тому, каким того сделала собственная злоба. - Месяц, - небрежно пожал плечами тот. - И потом ты просто примешь человеческий облик? - Если больше не натворю глупостей, то да. - Я дождусь, - пылко пообещал Тор. - А как же принцесса? - Ой. Точно. Забыл, - виновато улыбнулся Тор и поднялся. – Мне нужно ехать. Но я вернусь. Я обязательно вернусь, слышишь, Локи. Я приеду и заберу тебя отсюда. Заберу домой. - У меня больше нет дома, - тихо прошептал Локи, наблюдая из окна за тем, как седлает коня светловолосый принц, будучи совершенно уверенным, что он его больше не увидит. *** Этот месяц был для Локи таким же длинным, как и прошлые сто лет. Каждое утро он нес вахту единственного окна в своей комнате, из которого была видна дорога. Каждый день он, наскоро поев, спешил обратно к себе, чтобы не сводить глаз. Каждый вечер он засыпал, обняв подушку, на огромной, слишком пустой кровати. Впрочем, ежедневное бдение длилось где-то неделю. После чего выяснилось, что троица практически разнесла замок по камушку, пока за ними никто не следил. А на исходе четвертой недели он, уже потеряв всякую надежду, гонялся за Ёрмунгардом по двору, громко ругаясь за очередную пакость, как услышал громкий раскатистый смех, который был так хорошо ему знаком. - Тор, - выдохнул он, а тот схватил его в объятья и принялся, перебивая сам себя, рассказывать, как он ездил к принцессе, как его не отпускали, но он убежал под покровом ночи, чуть не загнал коня (эту часть истории он рассказал шепотом, на всякий случай убедившись, что рядом нет Слейпнира), но все-таки примчался. *** - Ты прекрасен, ты так прекрасен, - тихо шептал Тор, не сводя глаз с того, как спадает заклятье, как Локи становится тем, каким он запомнил его. Каким он его вспомнил. Губы Локи пахли сандаловым деревом, они горчили полынью. Его руки белыми птицами метались по телу Тора, заново изучая, находя все новые отметины, подтверждения, что битв было существенно больше, чем женщин и пиров. - Не мельтеши, - тихо попросил Тор и привстал на кровати, снова и снова целуя того, кто, единственный из всех, был предназначен только ему. Локи отпустил слуг и сам умасливал тело Тора, покрывая его все новыми и новыми слоями, пока тот не стал чувствовать себя галькой, которую без устали гладит волнами море. А потом Локи лег сверху и вжался в него бедрами, убедительно доказывая, что и в обличье монстра он очень скучал, и Тор позабыл обо всем на свете, отдаваясь во власть удовольствия. *** - Слушай, ну она же больше никого не заколдовывала, эти-то откуда взялись? – Тор, облаченный в парадную форму, стоя рядом с Локи, чьи глаза насмешливо блестели зеленым, а волосы были уложены по последней моде, правда, столетней давности, кивнул на неразлучную троицу, правда, на этот раз имевшую несколько иной вид. Впереди стояла прелестная девушка, на чьих щеках цвели розы, а темные волосы были уложены в своеобразную корону. На левой щеке был малозаметный шрам, впрочем, совершенно ее не портивший. Рядом, явно охраняя ее от любых посягательств, стоял стройный высокий юноша, в чьем лице только очень внимательный наблюдатель мог бы заметить что-то змеиное. Вокруг них, не останавливаясь ни на секунду, бегал подросток лет тринадцати, чей восторг был совершенно искренним и пузырился, словно молодое шампанское. - Их я сам. Случайно. - Всех троих? - Почему троих? Ты еще не знаком с Фенриром? - А это кто? - чувствуя, что у него слабеют колени, уточнил Тор. - Гигантский волк, - пожал плечами Локи и дернул уголками губ в слабом подобии улыбки.