Золотой песок времени

По окончании Второй Магической Войны жизнь налаживалась, и люди начинали забывать это чувство всепоглощающего страха. Многие Пожиратели Смерти были посажены в тюрьму, некоторые отпущены. Например, Малфои. Герой войны — Гарри Поттер — сам свидетельствовал в их пользу, рассказав всем, как эта семья помогла ему в самый ответственный и опасный момент. И в тот момент Избраннный не догадывался, что своими словами подписывает им смертный приговор. Фенрир Сивый успел сбежать с поля боя. Он никогда не был настолько предан Волдеморту, чтобы умирать за него, ведь тот даже метки ему не дал, считая оборотня существом второго сорта. Однако новая власть преследовала его куда хуже. Полуволк скрывался в лесах, но теперь он не мог так безнаказанно убивать. На него уже вышли авроры, когда он сам напал на их след. Двое отбились от группы, которая прочёсывала лес. Это были ещё совсем молодые мальчишки, вдохновлённые рассказами о Гарри Джеймсе Поттере, который сейчас был чуть ли не главным аврором. Сивый следил за ними несколько часов, уводил их по следу и снова путал, пока они не выбились из сил и не заблудились окончательно. Парни ещё могли сбежать. Но Фенрир так изголодался по человеческой плоти, что хотел поймать хотя бы одного. И это ему удалось. Парней сгубил собственный организм. Отлучившись по нужде, один из них оставил своего напарника и заподозрил неладное, лишь когда услышал сдавленный крик и звуки недолгой борьбы. Вернувшись на поляну, где был его друг, он не увидел никого, лишь следы свежей крови на траве, да разорванный в клочья экземпляр Ежедневного Пророка, на обложке которого красовалось семейство Малфоев и Гарри Поттер. * * * Как они могли попасть в такую ловушку, Драко и Нарцисса не понимали. Во тьме глаза Фенрира Сивого сияли, так сильна была его ненависть, что её можно было ощутить. Белокурая женщина была, как и прежде, невозмутимой. Несмотря на то, что внутри всё сжималось в страхе за её любимого сына. Она не отступила, а закрыла его собой, как когда-то. Этот оборотень всегда приводил Драко в ужас. С самой первой встречи он смотрел на него, как на желанный деликатес. И Малфой, беззащитный теперь перед этим монстром, вначале даже впал в ступор. — Я всегда знал, что Вы — Малфои — жалкое отродье. Предатели Тёмного Лорда. Женщина отступила назад, и только Драко ощущал её страх. — Отойди от моей матери! — процедил белокурый юноша. Мягко оттолкнув мать в сторону, он посмотрел прямо в глаза Сивого. Посмотрел в глаза своему страху. — Неужели ты считаешь, что можешь защитить её? — с насмешкой спросил Фенрир. Даже твой отец не смог, а ты? Что ты можешь? Драко покосился на обездвиженного заклинанием отца. Обротень продолжал издеваться, но Драко уже не слушал. Ему было всё равно, что думает Сивый. Он напал первым. Завязалась драка. Что-то тяжёлое внезапно ударило его в затылок и последнее, что он почувствовал, это была жгучая боль, пронзившая всё тело. Сквозь темноту и агонию он услышал крики Нарциссы и слова Сивого: — Это тебе за то, что соврала, о том, что Поттер мёртв… Очнулся Драко лишь в госпитале св. Мунго и первым, кого он увидел, оказалась Гермиона. Девушка, как оказалось, училась в университете, изучала колдомедицинскую науку и в эти дни оказалась на практике в госпитале. Узнав, что случилось с её бывшим школьным врагом, Гермиона была сильно расстроена. Опоздавшие всего на пять минут авроры спасли только Драко и его отца. Люциус был невредим, а вот Нарциссу Сивый успел загрызть насмерть. Теперь Гермиона не отходила от бывшего Слизеринского принца, была ему сиделкой, пока он приходил в себя, а потом пыталась его утешить. Драко оказался совсем другим, нежели она представляла ранее. Теперь они очень много времени проводили вдвоём, и вскоре чувство вины и жалости к нему переросло в настоящую любовь. А Драко после того, как узнал, что его мать мертва, не переставая, винил себя и забывал о своём горе только рядом с магглорожденной девушкой. Люциус нехотя разрешил Драко расторгнуть брак с чистокровной волшебницей Асторией Гринграсс. Ведь его тоже терзало чувство вины за смерть Нарциссы, и ему не оставалось иного выхода, чтобы попытаться загладить свою вину перед Драко. Любовь вспыхнула быстро, и Драко с Гермионой вскоре поженились. * * * Гермиона проснулась от ощущения необъяснимой тревоги. — Драко… — прошептала девушка, заметив, что её муж дышит не ровно, а плечи его дрожат, — ты не спишь? — Нет, любимая… — ответил белокурый юноша, но даже при тусклом свете луны она рассмотрела, насколько он был бледен. — Я вижу, что тебе нехорошо. Пожалуйста, позволь мне осмотреть твою рану, — после того происшествия уже много дней кануло в лету, но рана, оставленная ему Сивым, всё не заживала, давая о себе знать после каждого превращения. — Клянусь тебе, Гермиона… всё в порядке, — он не хотел волновать свою молодую жену. Если ему придётся умереть от этой раны, то пусть так и будет. Каждый месяц, превращаясь в волка, Драко думал, что не сможет сделать её счастливой при всём желании. А Гермиона догадывалась, что муж лжёт ей, что он не хочет жить. После того, как Фенрир насмерть загрыз его мать, а его заразил страшным проклятием, он не видел в своей жизни смысла, и даже она не могла разубедить его. Девушка сделала серьёзный и сосредоточенный вид, хотя ей хотелось плакать, и коснулась его груди, чтобы осмотреть рану. — Я должна сама убедиться, что с тобой всё в порядке, — взволнованно пробормотала она и увидела, что рана по-прежнему кровоточит. — Я боюсь за тебя, родной. Ты уже завершил обращение, и рана должна была затянуться, но видимо твоя кровь заражена. Пожалуйста, давай мы обратимся в больницу Св. Мунго. Там есть сильные колдомедики, и они нам помогут. — Хорошо. Если тебя это успокоит, то я обращусь в больницу. На сердце Гермионы и впрямь стало спокойнее. — А сейчас позволь, я опробую своё новое исцеляющее заклинание. Прежнее я доработала. Гермиона произнесла заклятье, не дожидаясь его ответа. Золотая струйка из её волшебной палочки пролилась на его рану, находящуюся в области груди. Она затянулась прямо на глазах, и губы Драко тронула мягкая улыбка, и девушка не смогла её не заметить. Как она любила его улыбку. — Люблю, когда ты улыбаешься… — произнесла она и коснулась его губ коротким нежным поцелуем. — А я люблю, когда ты так смотришь на меня, — он поправил выбившуюся прядь непослушных волос жены. — А как я на тебя смотрю? — теперь и на лице кареглазой девушки воцарилась улыбка. — Так, словно золотой песок времени обрушивается на меня… Гермиона хотела было спросить, что это значит, но Драко приблизился к ней. Она почувствовала на своей коже его жаркое дыхание. Его нежные губы коснулись её губ. Волна тепла и нежности заполонила душу Гермионы, голова у неё кружилась, будто это был её первый поцелуй. — А теперь тебе нужно поспать, Драко. — Хорошо, — только и ответил парень, — Спокойной ночи, ангел мой. Когда Гермиона покинула комнату, молодой мужчина содрогнулся от боли, ведь из его раны снова стала сочиться кровь. * * * Прошло время. В клинике Святого Мунго сбивались с ног, ища лекарство для Драко. С каждым днём ему становилось всё хуже. — Неужели Вы не сможете ему помочь? — Мы делаем всё возможное, миссис Малфой. Земля уходила у неё из-под ног. Гермиона потеряла веру во всё лучшее. Ведь лучшее в её жизни постепенно покидало этот мир. Она решила, что её мама была права, когда говорила: «В жизни, как и в театре, лишь доля истины. Всё остальное маскарад…» Гермиона сделала такой счастливый вид, какой только могла и «надев» чарующую «маску» улыбки зашла в палату к своему мужу. Его лунные отсветы в глазах угасали. Когда он заметил Гермиону, то машинально постарался улыбнуться. — Как ты, мой лунный ангел? — Хорошо, — ответила Гермиона, стараясь сдерживать слёзы. Он не называл её так с первого их свидания. — Ты исхудала… Не изводи себя, обещаешь? А ещё…— продолжал юный Малфой, словно боясь не успеть чего-то. — Одевайся теплее, пожалуйста. Уже декабрь и наверняка холодает. — Вот ты выздоровеешь, и я обязательно перестану себя изводить, — чуть не плача, заявила она. Он обнял её, словно бы пытаясь подарить столько тепла, сколько не дарил за год семейной жизни. — Я люблю тебя… — сказал Малфой так открыто впервые. * * * Наступила весна. Гермиона каждый день приходила и приносила цветы на могилу своего любимого мужа. «Здравствуй, радость моя. Как ты там? У меня всё хорошо, честно, хотя от меня прежней уже ничего и не осталось. Всё стёрлось до основания. Твоё имение теперь кажется слишком большим для меня, и под его сводами я просто гибну. Никак не могу привыкнуть, что не слышу твоего голоса, не ощущаю твою руку в своей. На этот раз мне придётся встречать весенний бал без тебя. Не хочется слушать сплетен… ничего этого. Не хочу видеть заголовки в газетах: «Миссис Малфой овдовела и не хочет больше выходить замуж». Как же это всё отвратительно. Ненавижу Риту Скитер! Как же мне тебя не хватает. Прости за то, что всё ещё скучаю по тебе.» Оставив это письмо рядом с букетом из солнечных нарциссов, Гермиона поспешила вернуться в Малфой-Мэнор, где жила теперь. * * * — Гермиона. У тебя пропал патронус. Ты хоть понимаешь, как сильно ты себя изводишь? — родные изумрудные глаза смотрели сейчас с укором, впервые за столько лет. — Гарри, прошу тебя, только не осуждай. Ты знаешь, как сейчас для меня важна твоя поддержка. — Я всё понимаю. Тебя подкосили статьи этой проклятой Риты Скитер, но не ты ли на четвёртом курсе посадила её в банку и обещала разоблачить? Она знает, что ты сейчас сломлена и умело этим пользуется. Почему же твой «замечательный» свёкор не может поставить эту жалкую писаку на место? — Хватит сарказма, Гарри, в конце концов, кому-то тоже нужно зарабатывать деньги. Или ты хочешь, чтобы магический мир просто разорился после всего, что мы пережили? — Гермиона улыбнулась уголком губ. — Это был не сарказм, это была злая ирония. — Гарри тоже улыбнулся и обнял Гермиону. — Будь снисходителен, прошу тебя. Возможно, мистер Малфой и жесток, но он изъявил желание пойти со мной на Весенний бал и не выгнал меня из своего имения.В конце концов, не это ли реверанс в мою сторону? — Реверанс в твою сторону? — переспросил Гарри, — Мда… год семейной жизни с Малфоем не прошёл для тебя даром. Ты уже выражаешься, как аристократка. * * * Гермиона вышла в сад Малфой-Мэнора, чтобы встретить приглашённых на Весенний бал гостей. Она была похожа на ангела в своём белом платье из шёлка. Оно выгодно подчёркивало её стройную талию и делало девушку ещё более грациозной, чем обычно. Этот весенний бал обычно устраивался по затее Драко в честь дня Рождения матери. В этот день все приходили с букетами нарциссов, чтобы поздравить хозяйку дома с праздником, и теперь Гермиона вовсе не понимала, для чего Люциус вновь решил устроить такой праздник. «Для чего нужна вся эта пышная праздность, когда нет в живых ни её любимого Драко, ни миссис Малфой?» — Я решил устроить этот праздник для того, чтобы почтить память жены и сына, — словно отвечая на мысли своей невестки , но твёрдо сказал Люциус, выйдя вместе с ней встречать гостей. — Надеюсь, ты комфортно себя чувствуешь? Такая учтивость по отношению к ней из уст Малфоя казалась ей даже забавной, тем более, если учесть её происхождение. — Я чувствую себя просто замечательно. Спасибо. — Всегда пожалуйста, — сказал он, небрежно улыбнувшись. Как странно. Улыбка Люциуса напомнила ей улыбку Драко. — Я хотела Вас попросить кое о чём очень важном, можно? — голос Гермионы отчего-то дрогнул. — Можно, — сухо ответил Лорд Малфой. — Я хочу поехать к родителям в Австралию. Вы позволите мне, мистер Малфой? — Австралия? От чего же так далеко? — на лице Малфоя старшего отразилось непонимание, хотя он скрывал любопытство за скучающим взглядом. — Я стёрла им память и внушила всё забыть, чтобы война с Тёмным Лордом нанесла им как можно меньше вреда. Гермиона опустила голову. На глаза её навернулись слёзы. Она так давно молчала об этом, не позволяя себе обмолвится и словом об этом при Драко, а сейчас, почему-то захотелось поделиться хотя бы с кем-то. Осталось очень мало людей, которые действительно понимали её. Гермиона столь глубоко ушла в свои мысли, что даже не заметила, как руки Люциуса прижали её к себе. Она успела почувствовать тепло его тела и такой любимый ею запах табака и цитруса. Так пахло от её отца. Но, словно успев опомниться, Люциус мягко отстранил её от себя. — Конечно, поедем к твоим родителям. Неужели ты думаешь, что я отпущу тебя одну в такое тяжёлое послевоенное время? * * * В разгар приёма и чопорного официоза, лишь для отвода глаз названного весенним балом, Гермиона, участвуя в этом "представлении" пришла к выводу, что этот приём можно было с лёгкостью назвать сборищем бездушных существ… Но от этих мыслей её снова отвлёк Люциус… — Можно пригласить Вас на танец, миссис Малфой? — спросил он с ухмылкой на лице, и Гермиону почему-то начала немного раздражать учтивость его тона, но она, не подав виду, улыбнулась мужчине в ответ и склонилась в реверансе. Они танцевали долго. Казалось, все присутствующие на приёме памяти Нарциссы и Драко уже давным-давно заметили эту странность. Но только не Люциус и Гермиона. Когда она держала его ладонь в своей, то чувствовал неописуемое тепло, исходящее словно от лучей солнца, и это тепло называлось любовью, но он сам ещё этого не понимал. Когда Люциус Малфой познакомился со своей будущей невестой Нарциссой, он не был в неё влюблён, но именно во время бала в честь их помолвки, состоявшегося, кстати, в доме Абраксаса Малфоя, отца Люциуса, он увидел тогда не только её внешнюю красоту, но и внутреннюю. Точно так же сейчас он увидел всё это в Гермионе. Правда, ещё не осознавал. Потом произошло нечто ужасное. Небо заволокло чем-то тёмным. Все гости на приёме почувствовали уныние. Дементоры. Ужасающие стражи Азкабана. * * * Гермиона и Люциус, очень скоро приехали в Австралию, в городок Суон Хилл. Гермиона отыскала родителей с помощью заклинаний поиска и не без труда возвратила им память. Гермиона и Люциус притворились мужем и женой, чтобы не слишком шокировать родителей Гермионы, тем, что она уже успела похоронить мужа и пережить целую войну. Гермиона лишь солгала, что за это время окончила стоматологический колледж в Англии, чтобы избежать всяческих расспросов. * * * — Гермиона… а можно тебя спросить? — Конечно. О чём? — Тогда. В Лондоне. Почему ты не сказала, что у тебя пропал патронус? — Я не хотела беспокоить Вас, Мистер Малфой, — честно призналась девушка. — Ты меня не побеспокоишь. Ты же прекрасно знаешь, что мне не безразлична твоя судьба. Я хочу помочь вернуть тебе патронус, пока мы в безопасности. Поскольку дементоры в городе неизвестно чего ждать. — Вы думаете, Волдеморт жив? — Надеюсь, что нет, но самое главное сейчас обезопасить тебя… * * * Спустя некоторое время стоя на крыше заброшенного здания Гермиона и Люциус пытались вызвать патронуса. Они уже не надеялись, что получиться, как вдруг из палочки Гермионы вырвалась серебристая струйка. А следом сияющая рысь. Люциус в изумлении взглянул на девушку. — Мой патронус тоже рысь. Это удивительно… — он покачал головой, словно заворожённый глядя на призрачного зверя, — Почему ты раньше не говорила мне об этом? — Моим патронусом ранее была выдра… — Гермиона сама оставалась в неведении. Люциус вспомнил о древней магии, которая дарит одинаковые патронусы лишь тем, кто связан судьбой. Неожиданно для себя Гермиона сказала так тихо, словно бы и сама не верила своим словам. — Возможно, мой патронус изменился, потому что я люблю вас… — А ты любишь? Гермиона не ответила. Лишь робко коснулась его губ. Она не ожидала, что он ответит на её поцелуй. Он был таким настойчивым, что она сдалась, и ей не оставалось больше ничего. кроме как раствориться в сладостной дымке своих чувств. Теперь лунный ангел внутри неё лучился счастьем. * * * — Драко, куда ты меня ведёшь? — Закрой глаза. Гермиона послушно выполнила просьбу. Драко привёл её на самую вершину Астрономической башни и сказал: — Однажды, когда я был маленьким, мама рассказала мне историю: Маленький принц рос заточённым в башне, потому что его мама боялась выпускать его в реальный мир. Ведь там его ждали разные опасности, но нянечка маленького принца познакомила его со своей маленькой дочерью. Они вместе играли, а, когда выросли, полюбили друг друга. Дочка няни оказалась во многом смелее принца и решила выйти за пределы замка. Долго принц её отговаривал, но его единственная подруга обещала вернуться, чтобы рассказать ему что и как в этом мире. Но стоило ей выйти за ворота замка, как на неё набросились вороны и заклевали. Долго горевал принц. Пока однажды не пришла к нему звёздной ночью дочь нянюшки и попросила о лучах счастья, которые должен подарить ей принц. — О каких? — спросил принц. — Я ищу взаимности. Скажите, что любите меня. — Я люблю Вас, — ответил принц. И его подруга превратилась в ангела и упорхнула далеко к луне и звёздам. В сердце принца навсегда осталась память о лунном ангеле и об их взаимной любви. — В твоём сердце живёт лунный ангел, Гермиона. Помни об этом и ты в любом случае будешь счастлива. Тогда, смотря вдаль на луну, Гермиона понимала, что Драко прав. Она через тернии пройдёт к звёздам.