Буква Л (Том II)

Последнее из его сокровищ хранится не в старой запыленной коробке под кроватью убогой спальни. Оно всегда с ним, у самого сердца, с тех самых пор, как он уподобился мелкому воришке Флетчеру и украл одну чудесную драгоценность из дома на площади Гриммо… Тот его визит в бывшую штаб-квартиру Ордена был истерическим отчаянным порывом. Смерть Дамблдора, битва Пожирателей Смерти с Орденом Феникса в Хогвартсе, полные ненависти глаза мальчишки, еще более увеличившаяся благосклонность Темного Лорда – все свалилось на него слишком внезапно. Аппарируя на площадь Гриммо, он знал, что дом давно уже не используется в качестве штаба и мог надеяться, что никого там не застанет. Среди знакомых темных комнат с покрытой пылью старинной мебелью, среди высоких лестниц и резных дверей, бархата, золота, картин и гобеленов на него сейчас же нахлынули разом все враждебные чувства по отношению к последнему хозяину этого дома. Он пришел в какое-то исступление – с ним случилась первая истерика за последние шестнадцать лет. Он метался по комнатам, бесцельно переворачивая вверх дном все вокруг, открывал ящики и шкафы, выбрасывая наружу их содержимое, опрокидывал стулья, рылся в бумагах, сам не зная, что ищет… До роскошной спальни покойного врага он добрался, когда уже изрядно выдохся. Вывернув ящики комода, он обнаружил под грудой тряпья пачку пожелтевших от времени писем. Стал рассеянно перебирать их одно за другим, и вдруг в глаза ему бросились строчки, написанные рукой, которую он узнал бы где угодно, даже через тысячу лет. Он замер, еще боясь поверить в увиденное… Не было никакого сомнения: вот по этим страницам скользила когда-то Ее теплая рука, выводя чернилами букву за буквой. Он сразу узнал Ее неповторимое «у», всегда напоминавшее ему бутон еще не распустившегося цветка. Это письмо было не похоже на короткие записки их детства и юности, под которыми Она иногда вместо подписи рисовала лилию. Ему очень нравилось, когда Она так делала, но со временем это стало казаться Ей слишком уж глупым и детским… Он пытался прочесть Ее послание к «дорогому Бродяге», но не смог – в глазах стояли слезы. Буквы сливались в сплошное пятно, позволяя различить только похожие на бутоны лилий «у». Листки упали на ковер, он поднял их дрожащей рукой и поднес вплотную к своему лицу, впивая глазами и губами написанные Ею слова. Кое-как ему удалось разобрать первый лист – слезы лились безостановочно, стекая по длинному крючковатому носу, по худым впалым щекам. Он не особенно вникал в содержание – письмо было ценно совсем не этим. То была единственная за много лет память о Ней, вещь, хранящая в себе частицу Ее души. Немного придя в себя, он заметил на ковре у своих ног квадратик картона. Опустившись на колени, он поднял его и, повернув изображение к себе, с трудом осознал, что перед ним та самая фотография, о которой писала Она. Черноволосый ребенок влетал и вылетал из нее на игрушечной метле. Рядом с мальчуганом то и дело возникала высокая фигура отца в очках и с торчащими во все стороны взъерошенными волосами. А в другой части картинки смеялась Она, небрежно откидывая с лица длинную темно-рыжую прядь. В Ее изумрудных глазах плясали веселые искорки, а улыбка сияла, освещая не только комнату, но и весь мрачный дом благороднейшего и древнейшего семейства Блэков... Ему показалось, будто сотни кинжалов вонзаются в его истерзанное сердце – рядом с ним Она никогда не выглядела настолько прекрасной и, главное, счастливой. Счастье сквозило в каждой Ее черточке, в каждом жесте, в каждом трепетании ресниц. Счастье с Джеймсом Поттером и с их сыном… Не в силах больше смотреть на это, он перевел взгляд на второй листок, где было всего несколько слов. Он пытался крепиться, но подпись… Ее подпись… «С любовью…» Восхитительные слова, которых он от Нее не слышал ни разу... Он никогда не думал, что способен так рыдать – горько, безудержно, безутешно, выплескивая в слезах свою муку, равной которой невозможно найти в мире. Он не узнавал сам себя – куда девалась его сдержанность, железная выдержка, непревзойденное умение владеть своими эмоциями? Он плакал, кривясь от боли, стоя на коленях в пустой спальне своего покойного врага и слезам его, казалось, не будет конца… Очнулся он только тогда, когда в комнату из-за тяжелых бархатных штор уже пробивались первые бледные лучи рассвета. Повинуясь странному наитию он спрятал под мантию драгоценный листок с Ее подписью и любовью. Потом разорвал фотографию пополам, оставив себе ту часть, где была Она, а другую отбросил на пол, под комод. Потом с усилием встал на ноги, пошатываясь, спустился по лестнице и вышел на улицу. Площадь еще спала и сквозь легкий утренний туман едва различались очертания соседних зданий. Холод остудил его лицо, высушив последние слезы. Все еще крепко сжимая свои находки, он аппарировал в свой дом, где не был с самого конца прошлого года... Его похожее на могильный склеп жилище нисколько не изменилось с тех пор – удушливый спертый воздух, низкий давящий потолок, множество книг и убогая обшарпанная мебель. Хорошо еще, что мелкая крыса Петтигрю находится в Малфой-Мэноре, исполняя обязанности тюремщика при узниках, заточенных в подвале. Ему тоже следовало бы быть там, но он не может показаться никому на глаза в таком состоянии. Кажется, где-то у него завалялась бутылка огневиски – как раз то, что ему сейчас нужно… Он налил до краев запыленный бокал и опрокинул залпом, не отрывая глаз от Ее фотографии. За этим бокалом следует второй, потом третий… С ленивым равнодушием он думает, что, пожалуй, следовало бы взять с собой кое-какие книги, ведь неизвестно, когда он сюда вернется и вернется ли вообще. И конечно некоторые книги могут понадобиться ему в Хогвартсе – в особенности старинные издания о Темных Искусствах. Если потом, когда он умрет, они смогут обогатить школьную библиотеку – хоть какая-то от него будет польза человечеству... Собственно, единственное, чем он здесь дорожит – это книги и коробка сокровищ, связанных с его любовью к Ней. Что случится с остальным имуществом после его кончины, его нисколько не беспокоит – едва ли кому-то придет в голову заглядывать в такую жуткую дыру… Он умрет предателем, а не героем и никого не заинтересует место, где он родился, вырос и встретил Ее. Свою любимую с волшебным именем, как и Она, напоминающим цветок лилии… Ему предстоит самый страшный учебный год в Хогвартсе, который, вероятнее всего, станет для него концом. И он рад, что можно еще несколько часов сидеть на старом потертом диване под тусклым светом грязной, покрытой пылью люстры и в сотый раз перечитывать две строчки, начертанные Ее рукой. Смотреть на Ее фотографию, любуясь Ее прекрасным сияющим личиком и воображать, будто это ему Она улыбается так тепло и радостно, будто это ему посылает привет своим нежным «С любовью»… Может быть, он поступил, как эгоист, но ведь и преступнику, приговоренному к казни, не отказывают в последнем предсмертном желании! Неужели все его жертвы, все перенесенные им страдания не стоят одного клочка иллюзии, обрывка красоты, частицы чужого счастья, тайком унесенного им под полою? Допив огневиски, он швырнул пустую бутылку в угол, призвав Манящими Чарами нужные ему книги с полок, заставил их сложиться в аккуратную стопку, взял коробку со своими реликвиями, еще раз поцеловал фотографию, на которой смеется Она – невыносимо красивая и как никогда похожая на белую лилию. Даже не бросив прощального взгляда на родной дом, он вышел из комнаты, навсегда закрывая за собой тяжелую дверь…