Рыжее Cолнце

Лави – историк. Лави – экзорцист. Интересно, а не запутался ли он сам в себе? Может ли он разграничить эти две сущности? Или же…нет? Если нет, тогда получается, что он не является Книжником. Или историком – не суть. Старик, будь он неладен, всегда говорил и говорит ему и, наверное, никогда не устанет повторять одно и то же: книжник не должен проявлять свои чувств по отношению к другим людям. Он обречён быть наблюдателем, не выказывающим собственных эмоций. И главное – он должен записывать всю историю, происходящую на его глазах беспристрастно. Но Лави-экзорцист другого мнения. Лави как человек относит себя не столько к Ордену, нет. Он считает себя именно Экзорцистом. И он безумно привязан к «друзьям». Погодите, так у Книжника не должно быть никаких связей, верно? Напоминая ему об этом, старик Панда постоянно качает головой, укоряя юного Книжника. «Настоящий Историк не должен воспринимать явления внешнего мира» - так он говорит в такие моменты. И всё-таки старику этого не понять. А может, он сам когда-то был таким же безбашенным и ошалело бежал навстречу приключениям. Любил жизнь. Сейчас уже повзрослевшему семнадцатилетнему ученику Книжника сложно поверить в подобное: но такие мысли приходят в его голову всё чаще. Потому что Лави никогда не сдаётся. И его невообразимая целеустремленность и вера в лучшее неистощимы. Он не Книжник. Иногда Лави кажется, что не сможет им стать – хотя, его готовили к этому всю жизнь. Весь смысл его существования был направлен именно на это. Час от часа, день ото дня ему твердили одно и то же. И продолжают твердить. «Книжник должен…» А почему, собственно, «должен»? Разве у него нет собственных желаний, стремлений? Воли? У настоящего Книжника не должно быть никаких интересов, кроме истории. Но Лави слишком молод для этого. Ему хочется пожить для себя. В жизни слишком много вещей, которые ему доступны и которых ему хочется. Например, ему хочется любви – это естественно. Порой, он ведёт себя даже слишком любвеобильно. Но так бывает, когда у него хорошее настроение. Ведь у Лави-человека, как и у Лави-экзорциста просто не может быть плохого настроения. Что это: попытка скрыть своё истинное «я» или собственную боль? Лави вздыхает тяжко, с надрывом. Лучше в такие дебри не забираться. А то так можно лишиться ума. Нет…он не такой. Он не сможет быть таким, как его представляет себе Панда. Потому что Лави не хочет воспринимать мир как череду образу, карусель воспоминаний. Потому что суть юного ученика Книжника – в эмоциях, которые он дарит окружающим. Потому что Лави-человек по-настоящему умеет дарить тепло. Да, он дурачится. Временами он кажется окружающим странным, но он, словно луч в отсутствии света, всегда найдёт дорогу к любому сердцу. Может, это и входит в обязанности историка, ведь Лави обязан уметь располагать к себе людей, чтобы в дальнейшем выведать информацию. Но всё же Панда не умеет быть настолько искренним. Хотя… …вопрос. Лави-историк может быть искренен? Нет. Конечно, нет. Он не может лгать, поэтому молчит. Он скрытен до невозможности. Узнать что-то от самого Лави практически невозможно. И его наигранная весёлость иногда играет против него. Ярче Лави светит только Аллен. Но Солнце рыжее. Оно жёлто-рыжего цвета – космическое солнце. Оно очень далеко, но к нему невозможно подлететь близко – обожжёт. И человек сгорит, если осмелился подобраться к нему чересчур близко. Лави – рыжее солнце. Он светит всем, без исключения. Порой слишком ярко, рискуя погубить светом, но всё-таки достаточно, чтобы согреть. Он способен растопить даже самое ледяное сердце. Лави - прекрасный психолог и умеет подбирать слова. Но не лучше ли опустить все эти условности и сказать честно – без Лави мир был бы совсем другим. Кто кроме Лави сможет скрасить унылые дни Ордена? Кто кроме Лави поднимет настроение Канде, пусть тот и не покажет. Лави никого не оставляет равнодушным. Книжник внутри него пока не вошёл в силу. Но Лави справится. И он никогда не оставит в беде друзей – чтобы не говорил Старик. У них одна жизнь – одна на всех. Их победа станет и его победой. Победой над самим собой. - Лави! С тобой всё хорошо…? – спрашивает Аллен, которого Лави за своими размышлениями совсем не заметил. Все образы мигом рассеиваются, выпуская Книжника в реальность, ещё худшую, чем его думы. Лави-человек и экзорцист привычно улыбается, осторожно хлопает Аллена по плечу и замечает обеспокоенную Линали. Только сейчас он вспоминает, что они снова дерутся с Акума. - Что со мной может быть? Всё прекрасно! Линали…что за выражение лица? – и она улыбается. Лави любит её улыбку. И улыбку Аллена. От улыбок близких и важных людей ему становится легче. Ему легче биться с мыслью, что он не один. И –больше всего – он важен для кого-то. Когда-нибудь он станет серьёзнее. Он возьмётся за ум окончательно. Но не тут и не сейчас. Он ринется в бой, защищая друзей. Лави будет биться до последнего. И будет светить, пока в его сердце останется место для тех, ради кого он светит. Рыжее солнце никогда не погаснет.