Семнадцать часов

Учитель часто повторял – терпение каждого человека имеет пределы. Постигните свои – и сможете шагнуть дальше. Зоро некогда было думать о такой ерунде – он хватался за мечи, когда злился, раздражался, вставал не с той ноги, был с похмелья, зарабатывал деньги или просто хотел подраться. Иногда – всерьез, порой – в шутку, но всегда с удовольствием, особенно, когда противник был сильнее. А терпение – кому оно вообще нужно. И все же Зоро пришлось познать пределы своего терпения. Примерно семнадцать часов, точнее подсчитать не вышло. Все это время Санджи следил за ним, преследовал его во всех уголках их такого небольшого, оказывается, корабля и окрестных лесов Триллер Барка, постоянно дергался, пытаясь поддержать, поймать и подставить лучший кусок мяса. Последнее, правда, не раздражало – но это только в виде исключения. Остальное бесило до чертиков. Сначала Зоро думал с ним подраться, потом оставил эту мысль как бесполезную – один удар – и раны откроются, его снова вырубит на несколько дней, в которые команда останется без защиты. Этого он допустить не мог – он должен сосредоточиться на выздоровлении, чтобы как можно скорее стать сильнее и суметь защитить всех в следующий раз. В том, что до этого самого раза осталось совсем немного времени, Зоро не сомневался. Чутье на полную жопу появлялось у него редко, зато не подводило ни разу. А Санджи продолжал ходить и смотреть, следить и ждать, что он оступится, упадет в обморок, как томная дева, помрет на месте или еще чего. Это злило даже больше, чем собственное бессилие. Нашел себе еще один объект для заботы, скоро, того и гляди, начнет смотреть с сердечками в глазах и вилять хвостом, как перед Нами, Робин и любой мало-мальски симпатичной телкой с сиськами. Некстати вспоминались руки Санджи – уверенные, теплые, пахнущие дымом, пылью и кровью – хотя там, на поляне, все провоняло кровью. Вспоминалось, как он поймал Зоро, когда проклятое слабое тело отказалось стоять прямо, а глаза закрылись сами собой. И все же, до того, как мир померк, Зоро успел увидеть нахмуренную бровь – аж завитушка изменила изгиб – плотно сжатые губы и очень-очень серьезный глаз. Смешно. Санджи – серьезный глаз. Почему-то именно эта мысль билась в голове Зоро в тот момент, когда он отключился – и тогда, когда пришел в себя. Интересно, что было между этим? Может, он звал тупого кока? Зоро серьезно раздумывал над такой возможностью, но пришел к выводу, что уже знал бы обо всех своих бредовых бормотаниях, если бы они коснулись Санджи. И все же – чего он никак не отстанет-то? Ничего же не случилось. Все хорошо. Зоро повторял мантру про «ничего не было», «ничего не случилось» и «ничего не происходит» почти час, прежде чем уснуть. И все это время чувствовал в темноте взгляд Санджи. Тот лежал на соседней койке и пялился на него, почти не дыша и не издавая никаких звуков, как чертов удав. Когда Зоро проснулся, взгляд Санджи никуда не делся. Этот тупой кок вообще не спал что ли? Или это Зоро выдрыхся на полгода вперед, пока лежал в отключке? Зоро огляделся, стараясь не сбиться с дыхания, чтобы не привлекать внимание. Ночь еще не кончилась, но силуэт Санджи выделялся на фоне неба. Было странно не видеть привычного огонька сигареты и не чувствовать пропитывающий помещение дым. В спальне кроме них никого не было – все тусовались на острове в компании спасенных пиратов и подозрительного старикана напоследок перед отплытием к острову Рыболюдей. Санджи отошел от иллюминатора и присел рядом с ним. Вздохнул едва слышно и прикоснулся ко лбу Зоро тыльной стороной ладони. Тогда-то Зоро и прикинул, сколько уже терпит эту бредовую недоистерию. Семнадцать часов. Так мало, и в то же время практически вечность. – Эй, кок, – хрипло произнес он. – Я не сплю. – Я знаю, – тихо ответил Санджи. Рука его по-прежнему лежала где-то рядом со щекой Зоро, и это нервировало сильнее, чем Зоро хотелось признавать. – Какого хрена? – поинтересовался он, прекрасно зная, что вопрос не нуждается в дополнительных пояснениях. Ну и говорить было тяжело – в горле пересохло. – Пить хочешь? – Санджи не удостоил его ответом, отчего Зоро еще раз прикинул свои возможности в благородном деле надирания задницы соседу. В принципе попробовать можно. Только сначала попить. Подумав об этом, Зоро понял, что уже на полпути к дзену, о котором говорил учитель. – Валяй, тащи сюда свой чай и не думай, что я вырублюсь и забуду тебе врезать. Санджи усмехнулся, поднялся и через секунду вернулся с чашкой чего-то даже отдаленно не напоминавшего саке и снова присел рядом. Зоро приподнялся, морщась от тянущей боли в царапинах, ровным ковром покрывавших тело. Потянулся к чашке и вздрогнул, соприкоснувшись пальцами с ладонью Санджи. Тот интерпретировал эту дрожь по-своему и тут же подхватил Зоро под спину, почти в том же месте, где держал тогда. И руки у него по-прежнему были теплыми и надежными. На этой мысли терпение все-таки лопнуло. Зоро закашлялся и завопил, перебудив, наверное, весь Треугольник. – Какого хрена ты обращаешься со мной как с немощным засранцем?! Я здоров, не помер, чего тебе, блин, еще надо? – Такого хрена, что ты полез на Шичибукая и чуть не помер, тупая бесполезная водоросль! Если ты сдохнешь сейчас, я буду в этом виноват и не прощу себя до конца дней! Они тяжело дышали, почти сталкиваясь лбами – два барана, как любила говаривать Нами. – Я не сдохну. Ни сейчас, ни в ближайшее время, – очень серьезно сообщил Зоро и тут же снова сорвался на крик. – Но это не значит, что надо со мной носиться как с инвалидом! – Ты весь в бинтах, бледнее зомби и трясешься на ветру! Не вздумай командовать, что мне делать и как заботиться о тебе, придурок! – Так сними эти сраные бинты! Давай! – А вот и сниму, сиди смирно и не вякай! Вырубишься – будешь у меня месяц бульон с ложечки пить, понял?! С этими словами Санджи начал разматывать бинты слой за слоем, ловко, умело и быстро. «Наверное, это похоже на какие-нибудь кулинарные штучки», – отстраненно подумал Зоро за секунду до того, как пальцы Санджи задели его сосок. Почему-то Зоро был уверен, что раз Санджи столько всего делает руками, в том числе и опирается на них во время атак, то пальцы у него должны быть шершавыми и в мелких шрамах от ножа и камней. Оказалось, что пальцы у Санджи гладкие и очень горячие. Настолько, что легкое прикосновение вызывает волну теплых мурашек, предательски скатывающихся от груди в пах. Зоро старался дышать спокойно и размеренно, вспоминая правила медитации, но все полетело к черту в тот момент, когда Санджи почти прижался к нему, развязывая узел на спине. Последний слой бинтов с шорохом упал на бедра, ладонь Санджи прошлась по коже, опаляя жаром, и Зоро почувствовал себя совершенно, абсолютно голым. Он втянул воздух между зубами и постарался подумать о чем угодно, кроме внезапно накатившего возбуждения, рук Санджи, его дыхания, запаха и тепла, исходящего от его кожи. – Видишь, ты дрожишь, – тихо и слишком неуверенно произнес Санджи, подрастерявший вдруг свой запал. – Да, – Зоро всегда умел признавать поражение. Особенно когда противник держал руку у него на сердце и чувствовал биение пульса. Он не сдержался и тоже положил ладонь на грудь Санджи. Тот вздрогнул, сердце застучало сильнее. – Ты тоже, – зачем-то озвучил очевидное Зоро. Вместо ответа Санджи качнулся вперед и поцеловал его. А Зоро, вместо того, чтобы дать ему под дых, ответил. Санджи все-таки курил этой ночью, или может, вкус табака въелся в его губы, а теперь еще и в губы Зоро. Впрочем, ему было наплевать, в тот миг он ничего не хотел так сильно, как вечно ощущать этот вкус, этот запах и осторожные, почти нерешительные касания пальцев Санджи. Тот гладил его по спине, задевая старые и свежие шрамы, а другой рукой водил по волосам – щекотно и до чертиков возбуждающе. Зоро сжимал его плечи, притягивая к себе, почти укладывая его на себя, но Санджи неожиданно воспротивился. – Нет, стой, давай по-другому. Зоро хотелось рыкнуть в ответ что-то вроде «Я не неженка, твою мать, и я уже здоров!», но он проглотил возражения, когда ладонь Санджи прошлась по его члену. Зоро вскинул бедра, помогая развязать пояс и приспустить брюки, и тут же потянул вниз молнию на штанах Санджи. Оставшись обнаженными, они замерли, тяжело дыша и почти соприкасаясь лбами. «Как в споре, только в миллион раз круче», – решил Зоро, а после в голове не осталось связных мыслей. Они дрочили друг другу резко, быстро, не заботясь об удобствах и смазке, их дыхание и стоны смешивались, бились о стены каюты и эхом отдавались в голове. Кончили они тоже почти одновременно, пачкая пальцы, животы и простыни вязкой спермой. У Зоро закружилась голова, и он, не думая о слабости и последствиях, прислонился лбом к влажному от испарины плечу Санджи. А тот, не говоря ничего, притянул его к себе и поглаживал спину, согревая, до тех пор, пока не выровнялось дыхание. – Надо вытереться, – задумчиво произнес Санджи. Зоро молча нащупал какую-то тряпку и вложил ее в ладонь Санджи. Тот скривился. – Этим будешь вытираться сам. Зоро посмотрел вниз – Санджи сжимал в руке его трусы. – Ты только что дрочил мне, а теперь брезгуешь вытираться моими трусами? Вместо ответа Санджи скорчил такую комичную рожу, что Зоро не удержался и заржал. Санджи, подумав секунду, присоединился к нему. Когда они, отсмеявшись и сбросив бинты и одежду на пол, улеглись на койку, а Санджи, наконец, закурил, Зоро произнес, тихо и очень серьезно, как тогда, на поляне в Триллер Барке: – Все это было, тупой кок. – Конечно, было, идиот, – казалось, Санджи удивлен тем, что он решил уточнить. – Все это было, и хрена с два ты теперь от меня куда-нибудь денешься. Зоро ухмыльнулся и ничего не ответил. Ему и не надо было. Закрывая глаза, он подумал, что чувство полной жопы может идти куда подальше.