О, стрельчатая готика соборов!

О, стрельчатая готика соборов! У ног твоих покорною рабою смиренно жизни путь я свой влачу. Я как букашка под ногами великана. Склонившись в три погибели, кряхчу. И день, и ночь, под ликом провиденья, я собираю ракушки и снадобья варю, но так в покорности не смею подымать свой взор! О, стрельчатая готика соборов, настанет день, сравняюсь я с тобой. И правда. Я подняла глаза – уставшие агаты, что в бликах низменных забот земных, как аисты порой украдкой, уходят после жнивы; отцвели. И я ослепла словно на секунду, тебя боготворя, мой бог, мой страх; порывы чести, что в сердце жили столь давно. Что неуместно поминать, не плача, как мать за сыном падшим. А я же о живом – о славной готике соборов, что веткой дьявольского терна, с рожденьем, сердце овила мое. Но нет – проходит забытье, я снова становлюсь рабыней, плененной дикой красотой. О, славна готика соборов, прекрасен похоронный звон. Я прикасаюсь к терпким стенам, они гудят, они мне о себе молчат, они бездушно поглощают все вокруг – грешно испытывать мне страх, когда мой Бог, но он мне враг, мой Сатана и мой разврат, меня влечет к себе… О грешна я – я смела пожелать тебя, о, стрельчатая готика соборов! Вторю тебе, ты молчалива, я потерплю – ведь справедливо то, что я сильна с тобою. О, стрельчатая готика соборов! Твое нутро совсем не греет, ты колешь, колешь, ты меня. И башни рано поутру гоняют птиц – но я терплю твое смущенное смятенье. Пока светает, я живу, потом я в сумраки бросаюсь – не нужен день, ведь я теперь – едина с готикой соборов. Я дождалась – меня ласкаешь, о, Богородица, о мать моя святая, ты мой палач, мой муж ревнивый, а все ведь ты – творенье адских зодчих, архитектура бога-Сатаны. О, обжигающая готика соборов! Тону, тону, и не спасай, тону в твоих немых объятьях, теряю кровь на небесах, твои шпили мне раздирают груди, а крест вот-вот распнет меня! Но не жалею я, ведь это пик моих страданий! И благодарна я за муки те, о, стрельчатая готика соборов!