(Не)Всегда на шаг впереди

Bring me the horizon – Sleepwalking

— Ты никому больше не навредишь, - сказал Грэгори. Прозвучал выстрел. Всё произошло настолько быстро, что я просто… я просто... Это само получилось! Я не… я не убийца! Я выпустила пистолет из рук, глядя на Грэгори, упавшего на землю. Нет, нет, нет. — Вау! – воскликнул Монтенегро. Жгучие слезы потекли по щекам. Я убийца. Я такая же, как и Ваас. Я убила своего единственного друга. Посмотрев на руки, я увидела, как они краснеют, окрашиваясь кровью, от кончиков пальцев. Я закричала. — Но-но, котенок, - прозвучал голос пирата. Я перестала кричать, лишь безмолвно рыдая и глядя на руки. Кровь дошла до локтей, и, как бы я не вытирала руки о футболку, исчезать не хотела. Я — убийца. Тупое отчаяние, чувство безнадежности окутало меня. Взгляд застыл на теле Грэгори, пока меня не взяли на руки, чтобы унести куда-то. Очнулась я от того, что холодная вода резким напором ударила в спину. — Очнись, gato, - Ваас всунул мне в руки душ. — Давай, я скоро буду. Вставив душ в держатель, я осела на плитку, ожесточенно принявшись натирать руки мочалкой. "Кровь" никак не оттиралась, и, казалось бы, ползла всё выше. Растущее чувство паники обуревало меня, и я отбросила мочалку, свернувшись в клубок, и заревела, как белуга. Кончики пальцев начали околевать, неприятно покалывая, но я не меняла положения. Лучше замерзнуть насмерть, чем жить и знать, что ты убила единственного человека, который нормально к тебе относился. — Gato, скотина охуевшая! – меня резким движением вытащили из кабинки, держа, словно нашкодившего котенка. — Что за хуйню ты творишь? – спросил Ваас. — Мои руки – в крови, - я протянула к нему ладони, глядя на них. — Кровь не смывается, - сказала я испуганно. Монтенегро глубоко вздохнул, поставив меня на пол. — Хочешь фокус? – спросил он. — Я заставлю кровь исчезнуть. Смотри, - он положи свои руки поверх моих. — Ты только сильно поверь, что она исчезнет. О`кей, котенок? – я закивала, шмыгнув носом. Его ладони, держащиеся над моими руками, медленно двинулись вперед. И кровь отступила. Действительно отступила, расползаясь словно нити. — Спасибо, – сказала я, подняв голову. Монтенегро не улыбался, смотря на меня с сомнением. — Ты замерзнешь, - констатировал факт он, дотрагиваясь до моего плеча. — А я, блядь, не разрешал тебе этого делать, - сказал он. — Снимай одежду, она мокрая и холодная, - сказал он, взамен мокрой отдавая мне чистую и сухую одежду чуть большего размера. — Шевели поршнями! – поторопил меня пират. Я, шмыгнув носом, медленно натянула футболку. В мыслях была полнейшая неразбериха, жутко болела голова и… не было позитивных чувств. Совсем никаких. Хотелось просто лечь и лежать, а потом умереть. Я лишила Грэгори будущего, я лишила его жизни, а так человек поступить не может. Не нам решать, когда кто умрет. Нет у нас на это права. — Так не пойдет, - устало вздохнул пират, закидывая меня на плечо. Мне было всё равно, куда он меня тащит. Вряд ли есть что-то страшнее того, что я сделал сегодня. Внезапно, сквозь холод, я почувствовала тепло. Вынырнув из омута мыслей, я поняла, что Ваас сидит на кровати, обнимая меня и одновременно успевая чистить пистолет. Меня укутали в плед. — Хочешь, я расскажу тебе сказку? – спросил Ваас, щелкая магазином. — Это реально крутая сказка, ты таких еще не слышала, я тебе говорю, - я шмыгнула носом, и он продолжил. — Она называется "Черножопка и семь пиратов". — Что-то я не помню такой сказки, - хриплым голосом сказала я, нахмурившись. — Это потому, что ты о ней слышала. Поэтому заткись и слушай, - он прокашлялся. — Давным-давно, на одном острове, родилась баба, с кожей, точно черный шоколад и назвали её Черножопка. Росла она той еще падлой, всем козни строила, но за хитрость и коварство её все любили: это на острове было хорошим тоном, - я нахмурилась пуще прежнего, пытаясь понять, что это еще за сказка, но Монтенегро и не думал останавливаться. — Потом мать Черножопки померла: передозировка герычем. Но папка Черножопки, которую ласково называли "Жопкой", был не промах - тут же нашел себе другую бабенку. Новая королева была корыстной и тщеславной и совсем не занималась Черножопкой, - будничным тоном пояснил он, дергая руками, чтобы принять более удобное положение. — Она много времени проводила перед волшебным зеркальцем, каждый день спрашивая: Свет мой, зеркальце, скажи, да всю правду доложи! Я ль на свете всех милее, всех румяней и чернее? Молвит зеркало в ответ, - сказал Ваас другим, более грубым голосом: — Ты ужасна, спору нет... то есть, ты прекрасна, спору нет, но в твои-то сорок лет... Ну пока нормальная еще. — Бабень эта каждый день спрашивала, опасалась, что найдется кто-то, кто охмурит короля и выкинет её, шл..., - он замолчал на секунду, — куртизанку, прочь из острова, на съедение акулам. Ну и зеркало однажды разозлилось на эту бабень, которая уже двадцатый раз стишок свой читает, и сказало, что так и так, старушка, изволь подвинуться. Ну а бабулька злобная была, решила по-хитрому сделать. Тихонько позвала воина Ракъят и сказала, что Черножопка - опасный пират, которого нужно убить. Ну а Воины они те ещё дебилы - их уговаривать не надо, так что этот уникум взял свой нож и пошел искать Жопку. Нашел он её и, не поверишь! Влюбился по самые помидоры! – воскликнул пират, распахнув глаза, отчего я улыбнулась. — Ну а Черножопка, коварная и злая, не промах, взяла и заколола его ножом в сердце, как только тот расслабился, - я опять нахмурилась, с изумлением глядя на пирата. Что-то я не уверена, что это хорошая сказка… — Пнув его труп напоследок, девка пошла домой, но потерялась и наткнулась на бунгало. А еще она была необразованной, потому и не знала, что заходить в чужие бунгало, трогать чужие кальяны и принимать чужие наркотики нельзя. Обкурившись, эта бабень облевала все, что только можно, но потом убрала, когда немного оклемалась. А тут - оп! - пришли пираты. Они такие типа "Чезахерь?", " Почему тут накурено и ноги к полу не прилипают?" – пират нахмурился, сказав это до невозможности низким голосом. Ну, объяснила она им, что она убийца и может стирать их шмотки и они согласились жить с ней, короче. А она у них тырила наркоту и винцо тайком из погребов попивала. Конец! — Нет-нет-нет. – покачала головой я, — я помню, там еще было, - поправив плед, я воззрилась на пирата, ожидая продолжения. — А не обнаглела ли ты? – склонил голову набок он, отложив пистолет на край кровати. — Пожалуйста, – протянула я. — Должна мне будешь, - не остался в долгу Ваас, продолжая: — Пираты её крысятничества не замечали, а потому, девке офигенски везло, пока эта бабень не узнала, что она убила её Воина. Ну, Королевне это не понравилось, и решила она сама пойти и лично придушить эту суку. Шла, шла, пришла к бунгало, а пиратов тогда не было. Черножопка раскупорила бутылочку, раскурила кальянчик и разговорились они. А Королева, старая карга, тоже не дура была: дала девке самокрутку сильную. Та обкурилась и того, - Ваас покрутил у виска и чиркнул пальцем по горлу, - копыта откинула. Ну пираты так подумали. Кинули её в яму и пошли дальше пиратствовать. А Черножопка очнулась и смотрит: трупы кругом. Обмазалась в их кровушке, ведь это "омолаживающий кремчик" и все дела, и пошла в дом - узнавать, кто с ней так обошелся. Пираты в то время только закинулись, а тут смотрят: уродище такое, каких свет еще не видывал. В крови, земле и еще черт знает в чем. Идет на них и загробным голосом воет. Пираты завизжали как сучки от страха и стали вещами кидаться: кальяном, бутылками - в общем всем, что под руку попало. — Чего? - свела брови к переносице я. — Слушай дальше! – шикнул на меня пират. — Забили они Черножопку до смерти, она едва дышала. Ибо нефиг у своих крысить и шутить так. Это ты запомни, - посоветовал он. — А Черножопка вспомнила, что к ней днем Королевишна эта приходила, ну и пошла вместе с пиратами на темную. Ну, ты сама знаешь, это когда люди поджидают кого-то в темном переулке, а потом, - Ваас ударил кулаком в ладонь, — чистят ебало. — Да, я поняла, - поспешно кивнула я. — В общем, организовали они тёмную. Там же и закопали Королеву. Потом Жопка решила, что быть просто пиратом – скучно и неинтересно, пошла к главному нарко… хм… к королю пошла она, короче. Сказала, мол, хочу к делу приобщиться и всё такое. После этого у своих не крысила, потому что все крысили у неё. Та-да, сказке конец, а кто слушал, тот Чарли, - он хлопнул в ладоши и оттолкнул мою голову, уперевшись ладонью в лоб. — Почему, когда ты произносишь моё имя, это звучит как оскорбление? – спросила я, глядя в пустоту. — Потому, что это так и есть, – улыбнулся он. — Давай, закрывай глазки. Пусть тебе присниться убийство Грэгори, - он похлопал меня по голове, падая на кровать и поворачиваясь. — Спокойной ночи, приятных снов! — Это были наркотики? - спросила я, глядя на его лицо. Он закрыл глаза, показывая, что ему неинтересны вопросы, что я здесь задаю, и вообще, он никакого отношения к этому не имеет. — Да, это были наркотики, - кивнул он. — Довольна? — Я убила человека, Ваас. - напомнила ему я. — Я каждый день убиваю людей, и поверь, если бы я плакал каждый раз, когда пуля пронзает висок человека — я бы покрылся плесенью. — Он был моим другом. — Он хотел через тебя добраться до меня, это раз. Во-вторых, ты думаешь, ты настолько интересный человек, что с тобой бы кто-нибудь дружил? Я так не думаю, - хмыкнул Ваас. — Спокойной ночи, Котенок, - сказал он, положив ладони под голову и закрыв глаза. Упираясь спиной в спину пирата, я мысленно прокрутила в голове этот сумасшедший день. Главное не плакать, главное не плакать, не будь тряпкой Чарли, не будь тряпкой… — Не разводи мне тут болото, - сонно попросил Ваас, зевнув. — Угу, - шмыгнула носом я. Было относительно тихо, пираты восстанавливались после перестрелки с ракъят. Большинство находилось в лазарете, бедный доктор наверняка не успевает помочь всем. Завтра нужно будет узнать, может, моя помощь понадобится? Если прислушаться к ощущениям, можно почувствовать, как бьется сердце пирата. Так медленно, размеренно. Сразу, почему-то, представляется рисованное сердце в солнцезащитных очках и с сигарой, потягивающее коктейль. Вот это, по-моему, побочный эффект от наркотиков, которые мне подсыпал Ваас. Он сейчас как раз особо сильно лягнулся во сне, и я порадовалась, что он лежит ко мне спиной. С кем он там дерется во сне? Потенциальные враги – ракъят, но он их и в реальной жизни достаточно убивает. Мне бы надоело сражаться с ними и во сне, и в жизни. Прям никакого спасу нет. Ваас весь напрягся и подобрался, словно бы для броска. Я привстала, оглядывая его внимательным взглядом. Брови сведены к переносице, губы сжаты в тонкую полоску, а ладони стиснуты в кулаки, словно он уже готов ринуться в драку с любым, кто до него дотронется. Быть этим самым "любым" мне не хотелось, а потому, осторожно соскользнув с кровати, я подхватила кеды и вышла из домика, тихо прикрыв дверь. Обувшись уже на улице, я направилась к месту, где тогда стояли Ваас и Грэг. Капли крови, еще никем не растертые, темнели на песке. Я подошла ближе и, коснувшись носком песка, засыпала пятно, стараясь там же похоронить и воспоминания о Грэгори. Один из пиратов как-то сказал мне, что сожаления – якорь, который тянет ко дну. И чем быстрее обрубишь цепь – тем быстрее можно подняться к поверхности. Может оно и так. Возле кухни валялся ошейник, рассеченный сзади. Я беззлобно пнула его, отправив в груду разномастного мусора у входа в лагерь. Бутылки, шприцы, пакеты. Интересно, жив ли тот воин ракъят, который пытался меня увести? Или в той же трупной яме, что и остальные? Надеюсь что выжил. Отчитавшись перед дежурным у выхода, я пошла к пляжу. Тот не хотел меня пускать, мол, Ваас не разрешал, да и вообще, нечего такой мелочи как мне делать ночью вне лагеря. Да и в лагере тоже. Море было теплым. Волны ласково накрывали ступни, будто тянули меня в воду. Было темно, единственным источником света служила луна – полная и необыкновенно красивая. И что не менее прекрасно – вокруг стояла абсолютная тишина. У меня иногда возникало ощущение, что вместе с Ваасом засыпает весь остров. Но стоит ему проснуться, как вокруг поднимается бурная активность: начинают рассекать по дорогам внедорожники, пираты гремят выстрелами на весь остров. Зато сейчас… тишина. Время от времени пролетают чайки, курлыкают по-свойски. Одни из тех редких видов местной фауны, что не стремятся меня убить, едва завидев. Чтобы успокоиться, мне всегда помогало просто сесть и разобрать мысли по полочкам. Песок, уже холодный, ярко контрастировал с почти горячей водой. Больше всего меня волновало то, что я вчера убила человека. Любой подросток моего возраста ударился бы в панику, хотя, скорее всего, подросток моего возраста просто бы не убил человека. Меня волновало, что я, едва завидев, как напрягается рука Грэгори, сама нажала на спусковой крючок. Я бы могла списать всё на наркотики, но я ведь знаю, что это не так. В этот момент я полностью контролировала свои действия, и стоило мне увидеть, что Ваасу угрожает опасность, как тут же отказалась от спасения. Вообще, само по себе, словосочетание "Ваасу угрожает опасность" смешно. Но, тем не менее, при виде пистолета, направленного в его сторону, я сама подняла руку на друга. Вот, кстати, вторая причина, которая меня волновала. Вместо Грэгори, человека, который проявил ко мне теплые чувства, я выбрала пирата, жестокого и злого, причиняющего вред целому острову. Это вводило в ступор. Но если подумать: вот убил бы Грэг Вааса. Возможно, пираты бы убили его, обозлившись. И, так или иначе, ничего бы не изменилось. Тот мужчина, Хойт, он-то жив и быстро подыскал бы замену Ваасу. Я бы сидела в лагере у Ракъят, о которых толком ничего не знаю. Может, обо мне рассказали бы Цитре. По слухам, которые о ней рассказывают, я сомневаюсь, что меня ожидало что-то хорошее. Так что решение, принятое мной, хоть и являлось неимоверно бесчеловечным и жестоким, оказалось наиболее верным. Третий факт, который меня волновал – Ваас. Нет, он волновал меня постоянно, но сейчас наиболее всего. Я, честно говоря, не понимаю его отношение ко мне и моё к нему. Казалось бы, всё просто, свойственные этому месту тип отношений "Бог – бренный смертный", но что-то тут было не так. У меня были хоть какие-то права. Назвать их правами можно было с большой натяжкой, но они были. У меня было право на жизнь, во всяком случае. Я могу почти свободно передвигаться по лагерю и окрестностями, а не сидеть в клетке. Да, я по прежнему собственность Монтенегро, но меня не продадут какому-то педофилу из Нью-Джерси. Мне более-менее доверяют, раз позволяют носить нож. Я ведь могла бы и убить кого-нибудь, что мне мешает перерезать ночью горло тому же Ваасу? Да кого я обманываю, пуля от испуга – вот предел. Что уж там говорить о сознательном умерщвлении пиратов под покровом ночи? — Эй, ты спишь что ли? – меня толкнули в плечо, и я от неожиданности едва не завалилась набок, удержав равновесие с помощью хаотичных размахиваний руками. Ваас, сидевший рядом на корточках, склонил голову набок. — Я тут уже минуты две, а ты просто тупо смотришь в одну точку. Если глазки засохнут – у тебя запасной есть, - напомнил мне он, жутко улыбнувшись. Я поспешила встать и отряхнуть шорты от песка. — За мной, - он направился в сторону джунглей, и тут я только заметила, что у него за спиной лук. Самый настоящий лук, с тетивой и стрелами в колчане, прикрепленном на ремне. Достаточно странно, учитывая моё мнение о том, что Ваас признает лишь нож и огнестрельное оружие. Идет охотиться? Ну, мясо с пулями никто есть не станет. Если Ваас не заставит. Где-то хрустнула ветка и Ваас замер. Он мне сейчас напоминал охотничью собаку. Главное, чтобы не узнал о таком сравнении. Секунда, и стрела вонзилась в шею оленя, который упал, издав предсмертный хрип. Ваас победно усмехнулся и кивнул на мертвого оленя. — Тащи его сюда, мой верный оруженосец, - я посмотрела на него с недоверием, неуверенно двинувшись к дичи. Ваас закивал, показав большой палец, мол, давай, всё получится. Нерешительно взяв животинку за ноги, я потянула её на себя, с трудом сдвинув с места на пару сантиметров. Едва дотащив её до пирата, что заняло не менее пяти минут, я отдышалась, глубоко вдыхая и глядя на недовольного Монтенегро. — Он тяжелый, - пояснила я, вытирая руки о футболку. — Тебе его еще по всему лесу нести, а потом в лагерь, - с довольной улыбкой сообщил Монтенегро, выдергивая стрелу из шеи оленя. И, похоже, действительно считал, что я смогу, так как тихим шагом направился дальше. — Я шумом всех зверей распугаю, - сказала я вдогонку. Тот замедлил шаг, почти остановившись. — Работать всем полезно, gato. Оленя тащить было трудно. Он цеплялся за камни, ветки и палки, даже умудрился напороться на бутылочный осколок. Вдалеке слышался шум водопада. Как оказалось, он был небольшим, но эхо создавало образ Ниагарского. Хотя тут метров двадцать высотой. Ваас рылся в планшете, высматривая что-то на карте, а я стояла на краю платформы, глядя вниз с опаской. Мощные потоки воды могли бы и с ног сбить, стой я на камнях. — Прыгнуть хочешь? – спросил Монтенегро с усмешкой, не отрывая взгляда от дисплея. Я на всякий случай отошла на шаг. — Да нет, спасибо, откажусь, - ответила я невнятно, переводя взгляд с него на бурные воды водопада. — Слабо, - понимающе кивнул Ваас. — Вовсе нет. Просто вода… холодная, - я приблизилась к пирату, но всё же держась на небольшом расстоянии. — Да слабо тебе. Оленя дотянуть не можешь, прыгнуть тоже, - сказал он равнодушно, доставая из кармана очередную сигару. — Поспорим? – ого-го, какая смелость-то проснулась. Ваас окинул меня оценивающим взглядом. — На что? – спросил он, затянувшись и выключив планшет. — Если я прыгну, - а я прыгну, — ты расскажешь мне, что случилось с сестрой и отцом. Где они, мертвы или живы, - Монтенегро задумался на пару секунд и кивнул. — А если не прыгнешь? — Тогда сам выберешь, - ответила я. — По рукам, - он протянул мне руку, которую я с недоверием пожала. Она было сухой и теплой. — Прыгай, - он закинул ногу на ногу и затянулся. Я медленно подошла к краю, посмотрев вниз. Давай, Чарли, не будь тряпкой, сама себя загнала в тупик, сама и выбирайся. Я вернулась обратно, вновь подошла к краю и отошла, пристыжено направляясь к Ваас. — Что, в штанишки наложила, gato? – ехидно осведомился он, стряхивая пепел. Я глубоко вздохнула. Значит, убить смогла, а вот спрыгнуть – страшно? Я повернулась, чтобы разбежаться и… прыгнула. Несколько секунд свободного падения и глухой удар о воду. Да, в моём гениальном плане была неувязочка. Течение понесло меня, не позволяя выплыть. Ни себе ни другим, Чарли? Утонуть – отличное решение всех проблем.