Продолжай

На войне нет понятия времени; оно идёт, оно бежит, оно притаилось; ему нет указчика, ему нет наставника, ему нет покровителя. Оно само себе указчик, само себе наставник, само себе покровительство. Выбрав такую жизнь под взором Ареса, мало кто думает о последствиях. Никто не думает о лишениях, а только о справедливых целях, наказанных врагах, которые никогда не одержат победу. Но все они почувствуют на своей шкуре, как мало в этом мире хороших и светлых вещей. Как мало лекарств от погружения в собственный запущенный сад с многовековыми сорняками; так мало, что явление панацеи становится чуть ли не небесным пришествием самого Господа для верующих. Или тем, чему верят верные псы войны. И любое появление подобной панацеи на этих рассадниках смерти становится преддверием жестокой и кровавой грызни; всё ради того, чтобы в итоге возобладать ею. На смертном одре нет времени, и в то же время его слишком много, чтобы растрачивать зря. Только и остаётся брать эту панацею в крови, в грязи, на обезглавленных ими же трупах. Брать до истощения, что даже дышать становится невыносимо. Смотреть, как чужая спина судорожно вздымается, когда дождь накатывает очередной волной. Вода смывает кровь и грязь: побочный эффект панацеи. Нетерпение в соитиях граничит с неторопливостью, даже ленивой размеренностью. Диссонанс в определении времени влечёт за собой желание насладиться моментом во всю его силу; вынуждает пользоваться любой подходящей возможностью; времени нет, времени слишком много. У них нет имён; у тех, кто связал свою жизнь с войной, нет привилегии иметь хоть что-то своё. Даже имя. - Джон..., - томно шелестит чужой голос, а его обладатель виснет на шее. Слышать имя, данное от рождения, непривычно, ещё непривычнее из чужих уст; такие тайны редко кому доверяют; нет привилегии, нет возможности; нельзя никому открыться, напарывались уже. И всё же всегда находится тот, кому рассказываешь, наплевав на последствия; просто потому, что держать всё в себе становится невыносимо. Вцепляешься мёртвой хваткой в светлые волосы уже собственной панацеи, чтобы не убежало; вгрызаешься зубами в нежную шею, медленно толкаясь внутрь и наружу. Маленькими дозами панацея почти не даёт эффекта, но попробовав один раз, уже не можешь остановиться; пробуешь во второй, третий, пока дозы не станут чуть ли не смертельными; становится настолько хорошо, что даже больно. И остановиться не сможешь никогда, если только силой не уволокут от тебя это мифологическое лекарство от любых болезней. Но и это не спасёт; пойдёшь в любые чертоги Ада, чтобы вернуть то, что стало твоим и только твоим; никто не смеет прикоснуться к тебе, я порву любого, я заставлю их мучаться на твоих глазах, я буду выгрызать им глотки, опущусь так низко, как никто другой не заставит. И никто не задумается, что у панацеи тоже есть своё мнение, что она тоже может чувствовать и принимать за себя решение; что она не является чьей-то собственностью и может уйти в любое время. Не возникает даже опасения, что панацею не украли, а ушла она по своей воле, не спросив на то разрешение. Вот только что делать тем, кто уже познал её эффект, а её воздействие уже стало жизненно необходимым. Чувствовать, как её руки обвивают твою шею, гладят по спине. Слушать хриплые стоны удовольствия. Удерживать разгоряченное тело, не позволяя делать и трогать больше положенного. Наслаждаться дрожью после сатисфакции, голосом, сорванным от длительного экстазного крика. - Джон..., - снова слышится голос, который передает все оттенки переживаемых эмоций. Во второй раз нарушает хранимую тайну. А это не прощается. Прихватываешь за шею, заставив наклониться назад и прогнуться до боли в пояснице. Всматриваешься в проявления боли на лице: как морщится лоб, как появляется складка между бровями; глаза закрыты, зубы стиснуты, а из горла просится просьба, постыдная мольба. С чувством собственного превосходства смотришь на свою добычу в ловушке, ещё живую, но уже на грани. Ждёшь её пресмыканий, а в ответ получаешь искреннюю улыбку: "Продолжай". И это побуждает к действиям больше, чем мольбы; сносит крышу, заставляя забыть обо всём, в том числе и о том, что ты изначально предполагал делать. Продолжения хочешь? Ну так получишь продолжение.