Сборник

Теряя глубину, Заколотив стеклом осыпавшимся душу, Поры счастливой, что давно. Настолько, что не мотало, не крутило. Тупой мотив дробит по барабанам, отупляя. Суча по кругу, не задумываясь, Желать крушить, разваливать, разграбить, То, что хотел давно создать. Отдать на поруганье честь, Бросаясь грудью, раздирая раны. Бежать, свалить в закат - Лишь бы не слышать плач и мерзость. Подхватывая чумкой спесь, Забыв о доблести, О смысле чести, Блюсти готовы серый век. Век технологий, И искусственных утех. Как электричество подделывает свет, Так то, что есть - культуру тех... Пустив в сады эдема змея, Кусочкам снедающего память, Обрывки славы, гордости империй. Паршивый уж, въедающий мозги детей. С младенчества не прививают созиданья, Резвясь, пускаясь наутек, Среди пошлятины, Имеющей успех. Спохватываясь, плакать на авось, Скрываясь снова в дымке очуменья, Рехнувшись в край, Мы забываемся в бреду неразуменья. Как мать своих же матерей Теряла яблоки в июне - к черту! Крушить, ломать, Срубать вешневый сад под корень. Спохватываться поздно, Он - убит. Осколками, по памяти, тот блещет, Под куполом стекла кровит. Когда. Когда я спрашиваю, будем жить? Когда высокие порывы станут снова верны? Не думая о эго, лени, Призвать на помощь мысли силы. Тянуться выше, к небу, к созиданию. Чистейшей от восстания из пепла, Пришедшей в голову творца, уразумению. Плывя наоборот, туда где возгорание. Там страшно, грустно по- началу, одиноко... Там, где давно живет нарыв, Сверкает гнилью яблоко Париса, Зажравшимся червям его и то - тоскливо. Да, тяжело. О как коситься будет масса, Приученная жить в быту воняющих утех, Обычные реалии амбиций Ты подними, направь наверх. Вернись домой, слепи кирпич, В разрушенной политикой ночи, Страны, что стонет гнетом внешним, Встань прямо, крикни громко клич. Чтоб не забыты были мамы, а дети не росли без них, Не плавали в кровавой ванной Остатки когда-то сильных лиц. Французы ходят спинами вперед, Живя тем самым, что тогда Было примером, повторяли все. Живут под солнцем, позабыв, что их черед. Беспечно проглядев уничтоженье, Позволив варваров набег, Ютятся среди них в своей стране размякших тел, Хохочут, продаваясь, слыша звон монет. Пока жива, пока предсмертно дышит память, Очнись же, ты, задуренный тюфяк! Открой соклееные бредом веки, Под стоны истязаемой Пальмиры. Не дай в обиду, как ацтеки, Когда шакалов прибыло, готовится война. Что бы то нибыло, Царя, Империя, своя страна - навеки!