Настоящее

— …Значит, все три девушки были неописуемые красавицы, и все три, разумеется, влюбились в тебя без памяти? — спрашивает расхаживающий вдоль стены Фрэнк, со вздохом потирая переносицу. — Я ничего не упустил? — Кроме того, что я стал правителем богатого города после победы над всеми злодеями в отчаянной схватке, нет, — сосредоточенно отзывается Оскар и, поморщившись, прикасается к ссадине на затылке. — Не понимаю, когда я успел пораниться?.. — Я уже тысячу раз повторил, — ассистент протягивает ему смоченное в воде полотенце, — тебя ударили по голове в самый разгар твоего побега от толпы. Ты провалялся в отключке почти двое суток. Не было никакого воздушного шара, а уж волшебной страны — тем более. Впрочем, ты и сам это понимаешь, просто тебе нравится издеваться надо мной, ведь так? Только я всё же не настолько тупой, так что придумай, будь добр, шутку позаковыристей. Вокруг глаз у Фрэнка усталые морщинки, а в самих глазах такое грустное выражение, от которого Диггсу немедленно захотелось избавиться — навсегда. — Нет, нет, — он хватает его за запястье и демонстрирует самый честный взгляд из своей обширной коллекции. — Клянусь, я… может быть, мне это и привиделось, но я точно помню… я был там. Я всё помню. Дворец, горы золота и… — Трёх покорённых тобой женщин? — Ну… да. — И зачем же ты тогда вернулся обратно? — хмыкает его помощник, и Оскар очень явственно чувствует, как тот пытается скрыть горечь. — Захотел навестить тебя?.. — Ты сам сказал недавно, что мы даже не друзья. — Вот именно. Макушка у Фрэнка тёплая и такая уютная; Оскар чувствует губами каждый волосок, и это ничем не примечательное ощущение кажется ему более настоящим, чем яркие краски покинутой страны, звон монет и даже объятия какой-нибудь Глинды. — Иди приляг, Оскар. Ты всё ещё не в себе, — Фрэнк пытается звучать безразлично, но он — не Диггс, и он не умеет так хорошо скрывать эмоций. — Я пока подготовлю какой-нибудь новый трюк для нас. Может быть, ещё удастся наладить дела. Костюм у него ужасно мятый, а мешки под глазами растут едва ли не с каждой минутой, так что Оскар снова берёт его за руку. — Спасибо, но ты лучше отдохни тоже, — говорит он. — Я знаю, что ты не спал всё это время, Финли. — Что?.. — Я имел в виду, Фрэнк. — Определённо не в себе, — кивает тот, но всё же устраивается рядом на узкой кушетке, утыкаясь головой Оскару в ладонь, и тот послушно сжимает в пальцах неровные пряди: на случай, если в очередном болезненном сне он снова провалится в тот нереальный мир — может быть, так ему легче будет вернуться.