Маленькая слабость Аояги или три орешка для Сеюшки

Нисей пришел домой в несколько помятом виде – почти два литра пива на голодный желудок не сделают тебя Аполлоном – и, ещё только ступив на порог, он ожидал глобального нагоняя от своей супер строптивой Жертвы. Отношение Акаме к своему одноименному можно было обозначить парой строчек: «я вас любил безмолвно, безнадежно, то робостью, то ревностью томим…» и завершал он эту мысль неизменно: «не дай вам Бог, любимым быть другим, а то убью обоих и сам сдохну за компанию». И вот, слегка пошатываясь, этот влюбленный недоалкоголик пытался бесшумно пробраться в ванную, дабы смыть с себя следы недавних возлияний. Но добраться до спасительной комнаты с водными ресурсами без приключений, увы, не получилось. Уронив и поймав в паре сантиметров от пола стойку с зонтами, Нисей, ошалело выпучив глаза, завис возле двери, ведущей в комнату Жертвы. Если бы кто-то увидел Нисея загнувшегося в зюзю у двери, первым предположением было бы, что у него не слабо прихватило спину. Вторым предположением могло бы быть и то, что он просто-напросто поклонялся обители своего Агнца. Но вряд ли можно было бы предположить, что он обалдевает от звуков, доносящихся из закрытой комнаты. Сглотнув, Боец аккуратно поставил стойку на место и припал к двери ухом, словно за ней решалась его судьба. Эти звуки определенно стоили внимания Акаме – Аояги, строгий, неприступный, беспринципный засранец сладко постанывал в голос, едва ли не мурлыкая! “Дрочит!” – первая, и единственная мысль прочно засела в голове Нисея, не давая остальным даже малейшей возможности на существование. Не успел Акаме выйти из состояния недоразвитого желе, как тут же вернулся туда обратно – за дверью послышались причмокивания. И если, услышав причмокивания, он был готов с печалью и злостью сослаться на то, что Сеймей там не один, то раздавшийся следом хруст разорвал его мозг и сознание в клочки. “Он кому-то хребет ломает в порыве страсти?” – не в силах более терпеть и тратить последние и без того ослабшие нервы, Нисей, стоя на карачках сбоку от двери, бесшумно её приоткрыл. Увиденное заставило его в корне поменять все взгляды на жизнь. Он был готов ко всему, кроме этого. Он бы даже не удивился, увидь он там распластанного под Сеймеем Рицку… вот он, разрыв шаблона. Прощай, рассудок! Развалившись на кровати и блаженно прикрыв глаза, Аояги самозабвенно поглощал орехи. Ушки подрагивали от удовольствия, на щеках легкий румянец, а на губах довольная улыбка. “И это наводящий жуть Сеймей?! Это моя Жертва?! Не верю!” – Нисей сдерживался из последних сил, чтобы не засмеяться. Надо бы сваливать с горизонта, но оторваться от созерцания такого Аояги Боец был просто не в состоянии. Акаме с трудом поборол желание сфотографировать его на телефон. К счастью, вспомнил, что этот поступок может быть чреват не самыми радужными последствиями. Заметив, что у Сеймея стали заканчиваться орехи, Нисей решил всё же передислоцироваться подальше от комнаты. Осторожно, но, не сильно плотно притворив дверь, Акаме короткими перебежками добрел до ванной и, включив воду, позволил себе просмеяться. Он уже окончательно протрезвел и думал о том, как можно будет использовать полученную информацию в свою пользу. Нисей даже подумать не мог, что у Сеймея может быть ещё одна слабость помимо его младшего брата. Через пару минут в мысли Бойца ворвался недовольный голос Жертвы, и он поторопился на зов. Сеймей как всегда был холоден, собран – запросто мог бы побороться за титул “Мистер серьёзность”. Но перед глазами Нисея возникала совсем иная картинка, и он не мог сдержать улыбку. – И чего ты скалишься? – Аояги оторвал взгляд от ноутбука и недовольно посмотрел на Стража. – Просто я всегда рад тебя видеть, милый. – Нисей ехидничал и не без удовольствия смотрел на Жертву. Сеймей снова оторвался от монитора и шикнул: – Что-то ты мне сегодня не нравишься. – Ого, а когда-то я тебе нравился? – Акаме хлопнул глазами и изобразил удивление. – Так… пошел вон отсюда, пока у меня хорошее настроение! И сделай мне кофе. – Принести сюда, о, мой господин? – Не надо, я приду на кухню. Нисей едва ли не вприпрыжку пошел на кухню. Доставая из шкафчика кофе, он наткнулся на пакетик миндаля и в его голове моментально созрел план. – Сей, милый, твой кофе готов! “Убью засранца… просил же не называть меня так”, – прихватив с собой ежедневник, Сеймей пошел на кухню. Он как всегда игнорировал Бойца, но всё-таки отреагировал на звук. Переведя глаза на Нисея, он заметил, как тот высыпал в вазочку орехи. Кое-как оторвав взгляд от этого действа, Сеймей попытался сосредоточить своё внимание на записях. Только если бы это было возможно… буквально через несколько секунд он заворожено наблюдал за тем, как его Страж эротично поглощал миндаль. Нисей делал вид, что не замечает немигающего взгляда Агнца, которым он провожал каждую орешку. Уничтожив почти весь запас, Нисей словно спохватился: – Сеймей, хочешь орешек? Сглотнув, Аояги шепнул: – Хо… хочу… – Ой, остался только один. – Акаме задумался и как-то странно улыбнулся: – Но мы можем съесть его пополам. Пока Сеймей не успел ничего ответить, Нисей зажал миндаль меж зубами и наклонился к Жертве. Сей долго думал, но в итоге решил, что орехи он любит больше, чем не любит прикосновения. Да и Боец выглядел как-то уж чересчур соблазнительно. Может, это из-за ореха… а, может, и нет? Как-то незаметно поедание ореха переросло в поцелуй, но прекращать его почему-то никто не собирался. И мысли были одни на двоих. В первый раз. И это показалось довольно приятным. “Напомни, чтобы позже я тебя убил”, – Сеймей двигался всё ближе к Бойцу. “Обязательно. А ты напомни, чтобы я не забыл купить орехи”, – Нисей позволил себе вольность и обнял Жертву, а услышав последнюю мысль того улыбнулся: “Да напомню, напомню… не отвлекайся, придурок, пока я не сопротивляюсь”. Орехи определенно полезны. И не только для здоровья.