Игры разума

Она поднимает ко мне голову, закрыв глаза, и это оказывается не то сигналом, не то согласием. Губы сами находят друг друга, и наш поцелуй, дурманящий разум, и сладкий и чувственный, длится, кажется, целую вечность. Мы почти синхронно опускаемся на прохладный песок, и я только успеваю содрать дрожащими пальцами с плеч и расстелить Мичиру под ноги свою ветровку. Она судорожно отстраняется и обнимает себя руками. И я не выдерживаю. - Я все вспомню. Обязательно. Совсем скоро этот день наступит. Я обещаю… - Не надо. Не надо. Не говори ничего… - Просто скажи, что ты веришь мне. - Я верю… Мы целуемся, тесно прижавшись друг к другу и позабыв обо всем вокруг. Время останавливается в своем сумасшедшем беге. Есть только мы и наши удары сердец, а больше ничего… Мичиру, тяжело дыша, приникает ко мне всем телом, и я не сразу понимаю, почему она уже без одежды. Ее легкий сарафан и шаль почти идеальное продолжение расстеленной на песке ветровки, и мои футболка и лифчик падают туда же следом. Я вздрагиваю, ощутив на своей коже ее нежные губы, теплый язык, ласковые ладони, блуждавшие по груди…Сердце скачет в одном ему ведомом ритме, когда она мягко опускается на меня. Седлает бедра, поцеловав в губы, волосы, шею, а потом медленно спускается ниже. В свете взошедшей над заливом Луны ее кожа кажется серебристо-матового оттенка. - Ты такая красивая. Нежная моя. Маленькая моя… Я с ума схожу от твоих прикосновений… Мичиру тихо смеется и утыкается в мой живот. Ее губы, не торопясь, путешествуют по моей коже, не пропуская ни единого участка, пока не касаются самого чувствительного, сокровенного местечка, принимаясь играть с ним. А мне тогда казалось, они были везде – трогали, касались, посасывали, разжигая, маня пьянящими волнами желания… - А еще ты мокрая, - говорит она, и в ее голосе плохо скрываемое торжество. И желание. И что-то еще… - Да. - Из-за меня. Хочешь меня? - Да… - А я мечтаю любить тебя. Сейчас… Ты только моя. Ласковый и влажный язычок сводит с ума, заставляя вибрировать каждую клетку тела, и черта блаженства в этот раз оказывается слишком близка, а Мичиру – слишком милосердна, чтобы не продлевать мою агонию. - Я обожаю тебя… Я так соскучилась по той ночи…и по тебе… - я тяну ее на себя, дотрагиваясь губами до её подбородка, затем нежно спархиваю к губам. И снова в упоении целую, щекочу дыханием, провожу ладонями по разгоряченной бархатистой коже. И почти перестаю дышать, когда слышу тихое: - Возьми меня, Хару... Тянется, скользит грудью по груди, царапая затвердевшими сосками кожу, слегка кусая шею возле уха, проводит губами по губам, трогает, поглаживая верхней губой нижнюю, нижней – верхнюю, и шепчет тихонько, прижавшись ртом ко рту. - Мичиру... я... никогда никого так… я боюсь, что… Она целует меня, трется доверчиво щечкою о мой подбородок. - Не бойся... Просто... будь аккуратна... - и добавляет едва слышно, пряча глаза. - У меня давно этого не было... - Насколько давно? - в моем голосе нескрываемая ревность, я знаю, что ревную опять к самой себе, но ничего не могу с этим поделать. - Очень давно. С той аварии... Я зацеловываю ее смущение, вылизываю ее тело. Трогаю губами соски по очереди, она вздрагивает и шепчет что-то глупое и нежное... У нее такое чувствительное тело, сползаю ниже. Раздвигаю ее ножки и впервые пробую на вкус. Мммм… Ее стоны – самая сладкая для меня музыка в мире. Что можно сравнить с этим? Я не знаю. Я выпадаю из реальности, покрывая ее поцелуями. Я хочу дарить ей блаженство. Моей единственной, что я люблю больше всего на свете, моей любимой, желанной, воплощение бархатной нежности и прямой ванили, горящей сейчас в зное страсти. Разве есть в мире что-то вкуснее этой несравненной женщины? Она полностью раскрывается передо мной в своей изумительной красоте. Как цветок, беспомощный и загадочный, дико манящий, с капельками росы в самой сердцевине. Бело-розовая лилия, беззащитные бутоны. Она чуть солоноватая, свежая и душистая, что я смакую, пью ее вкус и никак не могу остановиться. Чуть не кончаю снова от осознания, что она отдается мне, именно мне, притягивает еще ближе мою голову и гладит, нетерпеливые пальчики перебирают мои волосы. Я снова погружаюсь языком в мокрые и горячие складочки. - Хаару…не могу больше… - Что?.. - Прошу, войди в меня… не мучай… Готовлю ее, маленькую. Она узкая даже для моих двух пальцев, я стараюсь входить медленно и осторожно, но ничего не получается, страсть просто слепит глаза. Я так хочу ее, хочу всю, чувствовать, обонять ее, впитывать каждый ее стон, но не боли, а страсти... - Прости, Мичи... - убираю руку. Меня трясет. Но она почти рычит, кусает меня за кончики пальцев, больно кусает, протестует, переворачивается на бок, тянет за руку обратно, чтобы самой насадиться мои на пальцы... Стонет от боли, требуя над собой безоговорочной власти... Безумной потребности оказаться заполненной. Насаживается до самого конца, до моих сиреневых всполохов перед глазами... - Хочу тебя... там... - она счастливо вздыхает, и я чувствую, как она сжимает вокруг меня мышцы, она такая внутри ... такая бархатная и горячая, никаких сил нет… начинаем двигаться в едином ритме. Мой язык нежно обвивается вокруг ее ноющего от желания клитора, я поглаживаю его в такт каждому новому толчку. Ее распростертое на песке обнаженное тело кроме меня ласкают ночной ветерок и лунные лучи, но к ним я уже не ревную. Дыхание Мичиру учащается, ноги сжимают мою голову. Ее вкус из соленого становится терпким и сладковатым, как аромат жасмина. Она выдыхает, застонав, а потом снова прижимается ко мне, и ее тело прошивают мягкие волны, а руки, ни на секунду не останавливаясь, все продолжают ласкать мои затылок и плечи… В тот момент я бесконечно любила ее. А потом мы так и лежали, сжимая друг друга в объятиях, не в силах пошевелиться. Пустынный ночной пляж, плеск волн, полная Луна в синем небе, замирающие огоньки в уснувшем океане… И самая прекрасная, добрая, чудесная на всем белом свете девушка, голова которой так доверчиво лежит на моем плече. И мне казалось, что это весь мир только что сошел с ума, но только не мы… Я поцеловала ее, дотягиваясь до шали, чтобы закутать в мягкую ткань ее обнаженные плечи. Несмотря на прогнозы, ветер свежел, и даже на этом защищенном скалами пляже теперь было прохладно. - Мичи? Тебе не холодно? Она лениво потянулась в моих руках. Провела пальцем по щеке, погладила по лицу, коснулась на ощупь губ, бровей, точно хотела запомнить каждую мою черточку. - Да так, совсем немного. Хочешь, вернемся в пещеру? Там нет ветра. - Угу… - пробормотала я, но мы так и не тронулись с места. Мичиру лишь снова прижалась к моему плечу, крепко сжимая в объятиях и изредка целуя. Теплое дыхание моей любимой ласкало мое лицо. Это было восхитительно прекрасно... Двигаться никуда не хотелось. Но потом я пересилила себя. – Если мы не встанем, то твоя мечта встретить рассвет на пляже сбудется… Мичиру тихо гортанно рассмеялась. Мурашки рассыпались по моей коже от ее смеха. - Всегда этого хотела. - Скажи… - я чуть замялась, - тебе и правда было хорошо со мной? Я не сделала тебе больно? - Глупая. Разве ты не почувствовала сама, что подарила мне блаженство? С тобой каждый раз, словно первый. Спасибо, милая. За все… - Мичиру неторопливо, по одному перецеловала все мои пальцы, забирая их в ротик, чуть прикусывая и отпуская обратно. Снова прижалась, оборачивая вокруг талии мою руку. Мы все-таки остались с нею там до утра. Карабкаться по каменному лазу обратно на скалу ночью было опасно и глупо. Но летом ночи коротки, и светает очень рано. Торопиться нам было некуда. Прижавшись друг к другу, мы сидели у входа в пещеру, и кстати оказался и захваченный термос с кофе, и мои немудреные бутерброды. А потом первые лучи окрасили скалы в теплые розовые цвета, и океан побелел, становясь совершенно ручным и тихим. Новый день наступал, полный новых забот и новых открытий, но в моей памяти он навсегда остался как этот самый счастливый рассвет в моей жизни... И я спросила ее: - Мы уже занимались здесь любовью, правда? Раньше. На этом пляже… Мичиру потянулась в моих объятиях. Проговорила мечтательно. - Ты впервые сделала меня своей на этом пляже. Когда показала мне эту пещеру… - и вдруг резко приподнялась на локте, пристально вглядываясь в мое лицо. - Харука! О господи! Ты это вспомнила? Ты, правда, все вспомнила?