От ненависти до любви...

Я быстро справляюсь с доставкой человека в здание, так как по дороге встречаю Элвиса, который тоже вел туда двоих женщин Искренних и согласился забрать моего заложника. Я, поблагодарив его, направляюсь к дому, за котором мелькнули черное и белое. Кажется, это были девушки… Подбегаю к дому и припадаю к стене, прислушиваясь. Вдруг из за противоположного дома выбегает Тобиас и мгновенье смотрит на меня. Я отвожу взгляд, потому что его глаза мне противны, но он долго не задерживается и пробегает мимо. Глубоко вздохнув, я все таки выскакиваю из за угла, боясь упустить бежавших. Но не успеваю я что-либо сделать, как раздается выстрел, задевающий мое правое плечо. Боль приходит ровно через секунду, сильная, распространившаяся по всей руке. Я крепко сжимаю зубы, надеясь, что не вскрикнула в момент удара и поднимаю свой пистолет на Искренних. Мои ноги немеют, когда я вижу, кто передо мной, кто в меня стрелял. Испуганные темные глаза смотрят на меня и на мое оружие в руках, каштановые локоны взъерошены и светятся а солнце от жира, на лице женщины оскал, как у волчицы. Напротив меня стояла мать и сестра Кристины. Мне не часто удавалось видеть их, лишь изредка, когда семья подруги приходили навещать ее. Но я все равно узнала их – хотя имени не помнила. В глазах вдруг темнеет. Я вижу складку на его лбу, его светлые волосы, упавшие на глаза, ствол, направленный на меня. И мой ствол, направленный на него – а затем выстрел. Все повторяется. Я стою перед выбором – но теперь я не допущу ошибки. Кроме того, тогда, Уилл хотел убить меня, а семья Кристины – нет. Или да? Ведь она, кровь – сочится из моего плеча, обагряя футболку. - Трис, назад. – Жестко говорит мать Кристины, и одной рукой держит дочь. Значит, они всего лишь хотят скрыться, а это – мера предосторожности. Но я не могу их упустить, даже будь это мои собственные родители. Они воры, а моя работа требует относиться к нарушителям одинаково, вне зависимости их родства. - Нет. – Уверенно говорю я, не опуская здоровую руку с пистолетом. Боль все еще пульсирует у ключицы, но я стараюсь не обращать на нее внимание. – Опустите оружие и сдайтесь, иначе я вынуждена стрелять. Женщина расхохоталась. - И ты это сделаешь? Сделаешь, да? Как и с Уиллом? - Не смейте говорить о Уилле! – Гаркаю я, сильнее сжимая пистолет. Сколько пройдет времени, пока меня перестанут упрекать в его смерти, напоминать о ней, словно ковыряя старую рану? Я и сама знаю, как поступила, и сама не могу залечить этот глубокий порез, затронувший сердце. Сестра Кристины молчит, сжимая в руках небольшой мешок. Мне стало больно. Даже ее – подростка, потащили на кражу, не оставив в безопасности. У меня просыпается жалость к Искренним, но я не отступаю. Я просто не могу. - Мама! – Раздается из моей спины и я оборачиваясь, вижу подругу, спешащую к нам. Кристина, тяжело дыша, подбегает ко мне и удивленно смотрит на меня, словно впервые видит. - Трис, опусти пистолет! – Говорит она, голосом - «ты что, дурра?». Я качаю головой. - Кристина, нам нужно отвести их ко всем, и… - Я сама отведу! – Рявкнула она обиженным тоном и подошла к семье, что-то тихо и успокаивающе им говоря. Мать подруги старалась отнекиваться, но сестра сразу кинулась ей на шею, словно отыскала спасательный круг в океане. Я медленно опускаю ствол после того, как Кристина забрала у матери пистолет и развернувшись, убегаю. Забежав за дом, натыкаюсь на чью-то твердую грудь и инстинктивно дергаюсь к оружию за поясом, но это всего лишь Джордж. - Эй, Трис, спокойно. – Говорит он. Его губа кровоточит, черная рубашка разорвана, по видимому, он с кем то дрался. Я кривлюсь и прижимаю руку к плечу, пытаясь остановить кровотечение. Джордж вздыхает. - Мы уже закончили. Искренние, конечно, сильно сопротивлялись, но последних сейчас приведет Тобиас. Дружелюбные собрались в главном здании, как и мы. Они предоставляют помощь раненым, так что сходи и ты. После этого мы едем домой. Я оглядываю территорию и понимаю, что действительно, все закончилось. Искренние больше не бегают разъяренные по полям, Дружелюбные тихо плетутся к главному зданию. - Погибшие есть? – Бросаю я, не глядя на товарища, который уже направляется туда же. - Есть. – Тихо сказал он после паузу и я оборачиваюсь, чтобы спросить кто, но Джордж уже ушел. Сморщившись, я иду к двухэтажному дому. Мне действительно стоит подлечить плечо, так как кровь до сих пор бежит. Еле еле поднявшись по ступенькам, захожу в раскрытые двери, которые ведут в большой зал. В нос ударяет запах крови, пота и спирта. Весь зал полон людей. Я различаю их по одежде. Вот Искренние, стоят у стены и обеспокоенно переглядываются, явно гадая, что с ними теперь будет и какое наказание понесут. Вот Дружелюбные, ходят туда-сюда, оживленные, многие с перевязанными конечностями, но в основном, живые и невредимые. Я хмыкаю, думая о том,что обязательно спрошу у Тобиаса, поблагодарила ли его Джоана. А вот Бесстрашные, сидят на длинных скамьях. Кто-то охает, пока Дружелюбные справляются с ранами или вытаскивают пули. Кто –то молча сидит, наблюдая, как им перевязывают руку или ногу. Кому-то, казалось, и шею. Я вижу Кристину, стоящую возле Искренних – она сосредоточенно разговаривает со свей родней. Я отвожу от нее взгляд и направляюсь к Элвису, возле которого было свободно место. Видя меня, он тут же прикладывает два пальца к губам с свистит, после чего ко мне подходит женщина из Дружелюбных. Она улыбается мне и молча предлагает дать осмотреть плечо, что я и делаю. - Все хорошо? –Спрашиваю я Элвиса, когда чувству что-то холодное, прикасающееся к коже. Брюнет кивает, показывая забинтованную руку. - Пару царапин, если ты обо мне. А в общем… - Он оглядывает присутствующих, присвистывая. – Не думал, что Искренние могут быть такими жестокими. Они стреляли, даже не смотрев! Его улыбка исчезает и он хмурится. Я спрашиваю его: - Джордж сказал, есть погибшие. Наши. Кто это? Я замечаю, как в конце зала, кто-то лежит на полу на носилках, возле человека толпятся Бесстрашные. - Трис… - Тихо произносит Джордж, кладя руку мне на здоровое плечо. Мое сердце екает и я произношу ледяным тоном: - Где Питер? Его нет среди сидящих, его нет среди охранников Искренних, его не лечат Дружелюбные. Вздох Джорджа утопает в гуле в ушах и я, поднявшись, иду к той самой толпе. Мое забинтованное плечо пульсирует, но я двумя руками распихиваю стоявших, открывая вздор. По дороге я только и повторяла «Нет, нет, нет.» - хотя знала, что это бесполезно. И вот он, лежит, бледный как первый снег, опустившийся на город, его темные волосы раскинуты по белой подушке, полностью открывая лицо с закрытыми глазами. Питер. Мертвый. Мое сердце, еще секунду назад, стучавшее как сумасшедшее, сейчас предательски замолчало. Это было всего мгновенье – застывшая пустота. В груди, в голове, в мыслях.Затем пришла боль. Сильная, неконтролируемая, жгучая. Она дала начало в горле, сильно давя на глотку, будто птица, желавшая выбраться из клетки. Затем перетекла в легкие, выдавив оттуда весь воздух, заставляя меня чувствовать нехватку. Вдох-выдох, давай же, это ведь так просто… Ничего не получалось. Кислород словно не желал поступать в мой организм. И наконец боль дошла до сердца, разрывая его, протыкая, сжимая, колеча. Навсегда. Боль там и осталась, а я не в силах справиться с ней. Обычно, когда мои близкие погибали – Уилл, мама, папа – я всегда разрывалась в криках и истерике, словно не веря, что они мертвы. В душе всегда была частичка, кричащая мне: нет, они живы, они дышат и улыбаются! Но вот он – лежит с плотно-закрытыми глазами, еще сегодня утром так ласково смотрящие на меня, с не вздымающейся грудью, которую всего двенадцать часов назад я покрывала поцелуями, с холодной кожей, которая согревала меня этой ночью,а теперь она покрывается соленными каплями, стекающих с моих щек. Позади меня раздаются голоса Бесстрашных, но я не слышу их. В висках предательски стучит: «Люблю тебя. Люблю тебя. Люблю тебя.» - Его голос до сих пор жил в моем сознании, такой радостный и беззаботный, теперь же замолчавший навсегда. Глаза застилает невидимая пелена, а в голове проносятся картины: его злобная ухмылка на крыше перед пропастью, его сильные руки, бившие меня на занятии, его насмешливое шипение ночью, когда он собирался меня убить. А затем: его тихое бормотание в тренажерном зале и его теплая рука на моей щеке, его уверенный голос в коридоре, когда он защитил меня перед Тобиасом, его слова: «Свои причины», произнесенные в комнате Итона, его вкус губ в столовой, когда он не постеснялся наших отношений, его тяжелое дыхание, уверенное тело, так плавно скользящее надо мной. Я потеряла это. Навсегда. В моей памяти четко выражается стук о его грудь и возгласы сзади: «Трис!»,когда мои глаза закрываются. Эпилог. - Бесстрашие! – Восклицает Марк и наша фракция взрывается криками. Я не кричу вместе с ними, а расплываюсь в улыбке, наблюдая за ней. Вот она – гордо повернулась к нам, отбросив темные локоны за спину и вздернув острый подбородок. Уверенными шагами она направляется ко мне и садится на свое же место, минуту назад покинувшее. - А ты сомневалась? – Ухмыляется девушка, расплывшись в улыбке. Я провожу рукой по щеке дочери: - Ни на секунду, Энни. – Она трется щекой о мою руку, затем переводит взгляд на поле. Я смотрю на ее темные глаза,в которых играет азартный огонек. Дочери достались мои пышные ресницы и маленький рост со стройной фигуркой. Я рада, что природа не обделила ее так, как меня и дала пышные формы. Но в остальном – я вижу в ней его. Тот же смех, та же улыбка, глаза, даже характер - саркастический, дерзкий, наглый. Но справедливый и рассудительный. Я люблю наблюдать за Энни, смотреть, как она радуется, как в ней бурлит жизнь. Мне кажется, протяни руку и я вновь почувствую запах лимона от его волос и мускулистые руки, обвившие мою талию. Время,время… Вздыхаю, и отвожу прядку волос за ухо дочери. Она вырастет прекрасным Бесстрашным – в этом я уверена. А я – Трис Приор – до сих пор не нашла замену Питеру, парню, когда-то чуть не отнявшему мне жизнь, и подарившему новую. - Как думаешь, отец бы гордился мной? – Вдруг спрашивает Энни, не отводя взгляд от площадки с чашами. - Конечно, Энни. – Отвечаю я, не задумываясь. – Конечно.