Remember the day

С чего я должен начать? Даже не знаю. Мне просто надо выговориться. Излить хотя бы на бумаге все то, что я держал в себе эти 6 лет. Целых 72 месяца... А кажется, что все произошло за 1 день. Так быстро мчится время, что все теряет истинную суть. Но только не мои чувства. Что это? Что за напряжение внутри от одной только мысли об этом человеке? Уке Ютака, зачем ты появился в моей жизни? Как сумел устроить дисбаланс в моем душевном равновесии своим незапланированным появлением? Нет, не так. Мы искали именно тебя, никого другого. Больше никто не сможет вести себя, как ты. Брать на свои плечи непосильную ношу и двигаться с ней только вперед, преодолевая сильную боль в ослабевших мышцах. Каждый раз ты сверкал своей неповторимой улыбкой, заставляя всех вокруг верить в счастливое будущее. Но они не подозревали, с каким трудом ты заставляешь себя поддерживать других. Забывая о себе. И только я думал о тебе. С самого твоего появления в группе Gazette. Если начинать с самого начала, то первым моим воспоминанием с твоим участием стал наш первый концерт в новом составе. Тебя взяли в группу за день до него, и ты не успел толком выучить свои партии. Поэтому уже на второй песне толпа начала взрываться недовольными возгласами, когда сбивался ритм, но ты держался. Сильнее сжимал губы и упорно продолжал играть, пока этот поток брани не обрушился конкретно на тебя. Те слезы…я не забуду их никогда. Взрослые парни так не плачут: не захлебываются соленой жидкостью, не вздрагивают от всхлипов, не кричат так громко. Так делают только маленькие дети. От того ли мне тогда так захотелось защитить тебя? Крепко прижать к себе, спрятать от той жалкой сотни глаз, что обливали тебя своим отвращением; заглушить крики своим успокаивающим голосом. Это желание оказалось сильнее всех других чувств, и я рванул за тобой со сцены, перехватив сотрясающееся тело около уборной. Маленький ранимый мальчик доверчиво жался ко мне, заливал, казалось, нескончаемым отчаянием футболку. Горькие слезы сдавливали горло, из-за чего из него доносились лишь нечленораздельные звуки, но пальцы на моей спине, сильно сжимающие ткань, говорили куда громче бессмысленных слов. Уже тогда я почувствовал что-то не то. Какую-то необходимость оберегать тебя, ведь ты был таким чувствительным для своего возраста. Это стало началом неизбежного и бесконтрольного. Что же чувствую? До сих пор не знаю. Но желание заботиться только возрастало по мере того, как мы поднимались по лестнице славы. Ты тянул нас. И я не могу представить, как ты это делал, где ты брал силы. Ведь тот скромный мальчик, переехавший из-за недостатка средств ко мне в съемную квартиру на окраине Токио, был ничем не примечателен. Такой мягкий, отзывчивый. От твоей ауры мое мрачное логово наполнилось уютом, а улыбка светила ярче искусственного освещения. Знаешь, это странно, испытывать такое к мужчине. Когда внутри все наполняется теплом от одного только взгляда на тебя. Когда твой завораживающий голос словно превращается в солнечные нити и путается сложными узлами с моими венами. А твой неповторимый смех по этим световым путям втекает в кровь и наполняет ее той яркостью, которой мне всегда не хватало. Но это было далеко не все, на что ты способен. В этом я убеждался каждый раз, когда всю свою энергию ты отдавал фанатам на концертах, а потом без сил падал в руки стаффа, стоило только сойти со сцены. Зная, как тебе плохо после таких шоу, я всегда старался увезти тебя скорее домой, чтобы ты смог немного охладить перенапряженные мышцы прохладной водой, расслабиться на футоне. И каждый раз я ошибался, полагая, что ты спокойно засыпаешь. Посреди ночи я не раз вскакивал от твоих болезненных стонов: так сильно ломило все тело. Как страшно было в первый раз… Я помню это, как вчера. Помню свою растерянность, твое искаженное болью лицо. Незнание, что делать, медленно въедающееся под кожу… Это дало моим чувствам сил сделать еще один шаг вперед, показать свою слабость. Не было ощущения, что это неправильно, что нельзя так заботиться о мужчине. Мужчины должны быть сильными. Но это понятие изначально потеряло свое значение для меня, просто растаяло, как кусочек льда на солнце. Наверное, твой свет так же растопил мою замерзшую душу, вновь научил сопереживать, разбудил желание помогать и зародил то, о чем я не подозревал. Ради тебя я освоил все тонкости профессии массажиста, хоть им и не являлся. Но порой не спасал даже он, а мучительные стоны продолжали разрывать меня изнутри. Они, словно лезвия, вонзались в душу и крошили ее на мелкие кусочки, в то время как сердце нещадно скручивали грубые веревки твоих страданий. Безысходность накрывала плотным полотном, и все, что оставалось мне, это лечь рядом, трепетно притянув к себе тебя, и невесомо поглаживать эпицентры боли: спину, плечи, руки. Порой я не стеснялся коснуться кожи губами. Все, что угодно, только бы прекратились твои пытки. Я был готов перенять все на себя, только чтобы обрели свой конец твои терзания. Если бы было возможным, я бы выпил их смертельным коктейлем, чтобы они больше никогда не трогали тебя. И пусть этот яд разъедал меня изнутри, я бы не издал ни звука, а ты бы снова улыбался. Могу поспорить, твои солнечные нити заживили мои раны лучше всяких лекарств, потому что ты – мое все. То, благодаря чему мне еще хочется жить, творить. И я безумно хочу сказать тебе об этом, но я никогда не был силен в выражении чувств с помощью слов. Это слишком сложно, проще показать, чем сказать. Но ты не понимаешь моих действий. И это напоминает общение слепого с глухим. Быть может, поэтому я стал стремительно терять тебя. Кажется, вот только я нес тебя на руках до квартиры, делал расслабляющий массаж и верил, что так будет всегда. И снова ошибка. Слава пришла вместе с деньгами, и вот уже мы смогли купить собственные квартиры, ты уехал от меня, а я не смог остановить. Возможно, это было не так страшно, ведь мы все равно большую часть времени проводили вместе. Катастрофой стал ураган «Уруха», который неожиданно настиг нас. Он разорвал мои надежды, легко заполучив того, о ком я лишь мечтал все 4 года. Ведь он никогда не разменивался на слова и действия и поступал так, как считал нужным. Последние два года ты все время проводишь только с Койю, лишь иногда выделяя пару часов на репетицию лично со мной. Но я уже ни о чем не жалею и не ревную, даже когда вижу вас вместе. Только немного обидно, но твой счастливый вид, когда Койю обнимает или целует тебя, вновь пускает свет в мою душу. И мне остается только желать тебе никогда не отпускать свою судьбу, как это сделал я. А я все переживу, все выдержу. Все привыкли, что я немногословен и мало эмоционален, так что ничего подозрительного. Если мне понадобится выговориться, я снова возьму пару листов и напишу все, как сейчас. И выброшу, чтобы никто не узнал. Ведь все, что мне остается, это ходить неподалеку от тебя и следить, чтобы с тобой все было хорошо. Любовь? Непонятное чувство, странная смесь из боли, обреченности и…. удовольствия. Мазохизм это или же то великое чувство, о котором так много говорят и пишут – не знаю. Да это мне и не интересно, оно просто есть, просто живет во мне, просто периодически заставляет засматриваться на тебя и представлять, как время, словно пленка, отмотается на пару лет назад, и ты снова будешь ходить по моей маленькой съемной квартирке, смеяться над моими глупыми шутками и наполнять помещение яркими солнечными лучами. Но это только мечты. А в настоящем ты не со мной. Я буду радоваться тому, что есть. Я буду жить фантазиями. Я все выдержу. Я справлюсь. Я переживу. Я...