Вот так

Сколько Мару не было видно? Это не важно... Три дня? Нет, не может быть... Но ведь бывало и дольше? Невозможно, чтоб он всегда был рядом. Но это был... отпуск! Зачем он его взял? Тот, у кого энергии всегда хватало на все "эйто", а потом с лихвой на эйтосемерку? Он устал? Ну нет, это не дает ему право... Сегодня он уже тут. Это чувствуется. Сердце хищно подпрыгивает внутри. Наверняка именно с такой радостью голодная кошка реагирует на мышку... Голод. Йоко затягивает его, выловив в коридоре, еще одетого в теплый весенний денек, в какую-то заброшенную всеми тесную гримерку. В ней темно, но это не имеет значения. Ю чувствует, как под его скользящей ладонью зашевелились лопатки Мару. Холодно. От непонимания происходящего Мару рушит тишину, которая охраняет их двоих от всех остальных шутками вроде: "Откройте холодильник, тут темно и холодно! Сосисочки отмерзнут... Эй, люди!" Или что-то типа того... Голод. Йокояма дышит им. Теплым, пронзительно громким и таким ранимым в ситуации, которая заставляет теряться в правильности поведения. Потому, что чем глубже человек, тем больше неоднозначности он видит в поведении людей. Тем больше возможных мотивов видит. Тем более в поведении друга, который, тем не менее, по мере его узнавания оказывается все более сложным. Йокояма - бездна. Рюхей смотрит в бездну и его глаза блестят. Это всегда безумно интересно, тем более в этот момент, когда взгляд этой черной дыры чувствуется особенно сильно, несмотря на полную темноту. А быть может, именно сейчас она, связанная с родственной ей всеокутывающей тьмой и должна иметь особую силу? - Тиииихо, - едва слышно, манерно растягивая короткое слово, шепчет Ю. Мару цепенеет и закрывает глаза. Ю целует. Чуть ниже губ, чуть ниже подбородка... Ниже... И чувствует, как движется кадык Рю. Вверх и вниз. - Вот так, - уже не шепотом, но совсем негромко говорит Юучин. Маруяма уходит. Никто ведь не держит уже, крепко перехватив под рукой сзади за плечо, никто не сжимает его ладонь. Уходит и не сразу понимает, куда так спешил до этого. Минута, другая, и вот на его шее уже вся команда, ничуть не обижающаяся на опоздание. Он таааак скучал! И работа сразу же захватывает. И он даже не замечает, как пришел Йоко. Наверное, он даже шел за ним следом. И работа кипит... Много-много умалишенных часов. А на на коже, недоступная сознанию, жжется: "Вот так".