Don't come closer

Судья фиксирует взятие ворот. Ты забиваешь в ворота "Боруссии" и, сука, бежишь праздновать гол со своими новыми друзьями. Со своей новой семьей, новой жизнью. Постыдился бы хоть. Рот наполняется ядовито-кислой слюной, будто я только что съел целый лимон. Сплевываю, с яростью смотрю на тебя, такого счастливого, в красной форме. Помидорка, блять. Я раздавлен? Слезы подступают к глазам? Сопли текут? Ха, период "Марио, как же я без тебя буду жить" безвозвратно прошел. Теперь меня тошнит, нет, я бы сказал,слегка подташнивает от тебя. Твой гол твоей бывшей команде подстегивает, и я мчусь все быстрее, отбираю мяч все яростнее, атакую все опаснее и наконец забиваю ответный гол. Получил, шлюхино семя? Меня со всех сторон обнимают и гладят по голове друзья, и я чувствую счастье и радость. Не только потому, что отомстил, а потому, что помог своей команде в таком важном матче, потому что они - моя семья, моя жизнь - гордятся мной. Я на своем месте, и я лучше хер себе отрежу без наркоза, чем предам свою команду. Да-да, дорогой бывший дортмундец, ты правильно истолковал мой ехидный взгляд. Надеюсь, небеса уберегут меня от разговора с тобой после матча. Хорошо, что я не покупал сегодня лотерейных билетов, мне бы явно не повезло. Ты застал меня в раздевалке, когда все остальные уже поехали в уютные семейные гнездышки или не менее уютные ресторанчики. Нет, я не ненавидел тебя. Наверное, презирал, был разочарован в тебе и просто относился, как относятся к черному пятну в самом центре белого листа. Черное пятно, колотая рана в моем сердце. Скрываться за язвительными шуточками и вечной критикой в твой адрес было куда легче, чем сказать себе, что иногда мне действительно больно видеть тебя в стане врага, видеть тебя своим врагом. Я думал об этом, лениво натягивая футболку, когда тишину раздевалки разрезал дружелюбный возглас: -Марко! Как хорошо, что ты еще не ушел! Все мирные мысли сменились желанием придушить тебя прямо здесь, на холодном полу. Когда ты появляешься где-то рядом, да еще и улыбаешься, ни о какой боли не может идти и речи. Все, что наполняет меня в такие минуты, - это ледяное презрение. Оно вырывается из меня, наполняет раздевалку, когтистыми лапами обхватывает твое горло и... -Марко, ты не рад меня видеть? Сеанс самовнушения был чудовищным образом прерван самым противным существом на планете. Умри, презренная паскуда... Шекспир понимал меня куда лучше, чем субъект с искусственной улыбкой, топчущийся в дверях. -До тошноты рад, - отвечаю я, шнуруя кроссовок, и мельком оглядываю тебя. Неотразим, блять. Идеально одетый, источающий один из ароматов Хьюго Босса, широко улыбающийся и поправляющий свои уложенные волосы. Хуй инстаграмный. -Неужели ты все еще злишься на меня? - еще одна попытка, хотя ты знаешь ответ. Ты знаешь все, что может здесь произойти. -Злость - не то чувство, которое ты вызываешь. Презрение и жалость - вот это вполне возможно, - думаю, ты только что прочел это в моем пристальном уничижительном взгляде. -А ты стал злым... - протягиваешь ты, и глянцевая улыбка медленно сползает с твоего лица. Нет, не злым. Агрессивным, может быть. И лучше тебе уйти, пока вся агрессия не вылилась на твои хрупкие плечи, которые и так должны справляться с грузом предательства. -А ты стал баварцем. Жизнь меняет людей, малыш. -Я должен быть там, - голос становится мягким, убеждающим. Ты делаешь шаг навстречу. "Нет, не подходи ближе. Ты больше не имеешь на это права." Продолжаешь: -Ты же знаешь, что такое "быть на своем месте". Ты же это чувствуешь. Мы там, где мы должны быть, Марко. Говоришь вкрадчиво и очень искренне, называешь мое имя. Раньше от этого голоса бежали мурашки, сейчас лишь кулаки слегка чешутся. Нехрен было изображать такую любовь к моей команде, если всегда знал, какая команда твоя! Все это ясно видно в моих глазах, которые с неизменным презрением смотрят на тебя. Если ты сейчас уйдешь, то еще можешь избежать своей смерти. В твоих глазах что-то наподобие нежности, ты делаешь еще один шаг. "Нет, не подходи ближе, никогда не подходи ближе. Иначе я убью тебя." -То, о чем ты не знаешь, так это о моих чувствах к тебе, - краснеющие щеки, снова шаг навстречу. "...Или изнасилую. Так жестко, что ты больше никогда не подойдешь." -Я не перестаю тебя любить, - ты входишь в мое личное пространство, - желать, - касаешься моей руки, - думать о тебе... Ненависть и чудовищной силы страсть разгорается во мне. Ты слишком долго играл с огнем, шлюшка... Пара ударов по твоим идеальным скулам, которые окрашиваются сине-багровым. Я сжимаю твое горло длинными белыми пальцами, шипя: -Никогда не смей подходить ко мне так близко, слышишь? Ты задыхаешься, но это лишь подстегивает меня. Либо изнасилую, либо убью - другого не дано. Я резко отпускаю тебя, и ты закашливаешься, в твоих глазах плещется ужас. Как я хочу тебя сейчас, такого испуганного маленького мальчика... Я рывком притягиваю тебя, ослабевшего, к себе, и целую жадно, и ты снова задыхаешься, распаляя во мне азарт. Чем это закончится? -Марко, - шепчешь ты, понимая правила моей игры. Я тащу тебя в душевую, запираю дверь. Твои глаза опять полны ужаса, ведь я могу утопить тебя сейчас, крошка. Но я лишь включаю воду, чтобы снаружи ничего не было слышно, и бросаю тебя на пол. Ты стонешь от удара головой о стенку, но я тут же сажусь сверху и снова неистово целую, с какой-то дьявольской силой прижимая тебя к себе. Избавив нас от футболок и снова припав к твоим губам, я с силой кусаю их, и ты поневоле вскрикиваешь. Твои крики доставляют физическое удовольствие. Перемещаясь к шее и оставляя на ней бордовые засосы и укусы, я трусь о твой вставший член, но не нежно, а так, что ты не можешь сдержать стонов. Ненависть и страсть сливаются воедино, темные силы завладевают мной. Я чувствую небывалую силу, чувствую твою жизнь в моих руках. Ты мог подумать о таком, когда решил зайти и поболтать со мной? Догадливый сукин сын, ты отвечаешь на мою игру такими же методами. Я разозлил тебя, крольчонок? Наконец-то. Ранки на губах, шее и груди немного саднят, твоя кровь смешивается с моей, и я растворяюсь в нашей общей крови, в нашей общей боли. Наконец избавив наши тела от оставшейся одежды, я начинаю с бешеной скоростью надрачивать тебе, не переставая кусать твою покрасневшую шею. Твои многочисленные шарфики теперь будут как никогда кстати. Ты стонешь и повторяешь мои действия, твоя рука ложится на мой ствол и начинает двигаться в темпе, который задал я. Я веду эту игру. Наше сбившееся дыхание и тихие стоны скроет звук воды, и еще сотню мгновений мы будем дрочить друг другу, не отрывая при этом друг от друга глаз. А потом я резко переверну тебя спиной к себе и войду без подготовки, и ты закричишь. Твой крик - то, чего мне не хватало для полного морального удовлетворения. Я задам запредельную скорость и буду вдалбливаться в твое тело, с каждым мигом падая в пропасть и поднимаясь в небеса. Раньше у нас был секс, много секса, но такое - впервые. И меня чертовски заводит твоя беспомощность. Оставлю укусы на спине и сладкой упругой заднице - все твое тело запомнит меня, запомнит этот день. Ты будешь выгибаться и бесстыдно кричать, закусив кровоточащие губы. Боль, смешанная с наслаждением, наполнит тебя, и ты кончишь в мою руку, когда я начну дрочить тебе с таким же темпом, как трахаю сзади. Твой оргазм накроет мое тело, и я почувствую, как бешено сокращаются мышцы, как темнеет в глазах, как лавины моего собственного оргазма заставляют тело плавиться. Мы рухнем на холодный кафель, обессиленные. Будем тяжело дышать и улыбаться. Стоит, наверное, порадоваться, что ты остался жив. -Я же говорил тебе не подходить ближе, - говорю я, больно кусая твое и без того красное ухо. Ты морщишься и вытираешь кровь. Тихо говоришь: -Теперь я просто обязан делать это чаще.