Мальчик-звезда

Мальчик-звезда просыпается в темноте и плачет. Из темноты к нему тянутся руки. Почему они не могут оставить его в покое? Он мертв. Мертв. Мертв. "За что вы мучаете меня?". Наконец, его тихая уютная смерть начинает ему казаться всего лишь сном, краткой передышкой; он плачет в темноте, он не хочет быть рожденным вновь, он не хочет боли, он больше не хочет мучиться - но потом он делает вдох. Женщина у постели, которую он не помнит, хватает его бледную, высохшую руку. Он плачет, она, видимо, думает, что от радости и прижимает его ладонь к своей щеке. На нее падают теплые слезы. Потом доктор говорит что-то о чудесном выздоровлении, и он думает: "Какая чушь!". Он был счастлив, а теперь его ждет только новая боль и новые мучения. Ему ставят диагноз "амнезия": они и правы и неправы; ему говорят, он раньше жил в этом мире, взрослел, ходил в школу, но он не помнит этого. Он помнит только длинный, длиною в вечность, шаг в пустоту и темноту и покой смерти потом, и у него остались обрывочные воспоминания о доме, в котором он жил до этого шага. С каждым новым вдохом петля на его горле затягивается все туже. Жив, окончательно и бесповоротно, и даже смерть не спасла его от его мучителей. Потом в больничную палату врывается девочка. Она смеется и плачет одновременно, ему говорят: "Это твоя сестра", и их оставляют наедине. Шум наконец стихает. - Лен, - шепчет она. Тогда он вспоминает, что "Лен" - это его имя. - Кто ты? - спрашивает он, Лен, пересохшими губами. - Рин. Мы близнецы. - Я не помню тебя. - Зато я тебя помню. Это потому, что я умерла раньше тебя. Проходит несколько секунд, прежде чем он понимает, что она сказала. Тогда он возражает: - Ты не мертва. - Теперь, - кивает она. В ее глазах светится знание, и то, что она говорит, правда. Так ему кажется. - Ленни, Ленни, - приговаривает она, убирая с его лица светлые отросшие волосы. - Ты ведь помнишь? Мы жили в светлом доме с большими окнами, и мы клялись никогда не расставаться. А потом я умерла. И мама умерла. Ты простишь меня за то, что я оставила тебя одного, братик? Он смотрит на нее, и ему кажется, что он и правда вспоминает - свою прошлую жизнь. Старый дом, где они жили втроем, тихий город; дни тянулись радостной чередой. Рин называла его "братиком", хотя сама была старше на каких-то несколько секунд. Они были счастливы - а потом все в одночасье рухнуло. - Рин, - говорит он. - Рин, - соглашается она серьезно. - Расскажешь мне, что было потом? В твоей прошлой жизни? Он вспоминает дом с вытертыми полосатыми обоями и розы на веранде, и качает головой. Его разложили на двоих, использовали как замену ей, и он сошел с ума от боли. - Хорошо, - шепчет она. - Тогда я расскажу о себе. Я была мертва, и висела в звенящей пустоте, а потом однажды просто открыла глаза в этом теле. Представляешь? - она смеется. - Никаких тебе спецэффектов, первых криков новорожденного, да я даже младенцем не побыла! Просто взяла и открыла глаза. Мне сказали - после обморока. Когда тот мальчик, который был здесь до тебя, попал в кому, я ждала, что ты вернешься. Я тогда потом еще месяц шугалась ото всех, потому что не имела об этой (она машет рукой в сторону окна) жизни никакого понятия! Так что тебе еще повезло, что я освоилась, Ленни! После ее визита Лену становится тепло. Он улыбается, глядя в окно. Его оставляют одного. Лен думает: "Может быть, в этой жизни их нет". Он готов молиться об этом, и совершенно не готов встретить любого из них. Он уже не помнит ни их лиц, ни их голосов, хотя он готов поклясться, что они приходили к нему в его смерти, и тишина душно пахла розами. Спустя несколько дней ему начинает казаться, что все, что с ним происходило до этого момента - вереница красочных снов. Сон о счастье, сон об удушье, сон о смерти и сон о тех, кто пытался вытащить его из этой смерти. Когда он рассказывает об этом Рин (она сидит, поджав под себя ноги), она понимающе кивает, но не соглашается: - Я думаю, это только кажется. - Рин вытягивает руку, на ее пальцы падает тонкий солнечный луч. - Обман зрения, Ленни. И ты начинаешь забывать, что было с тобой тогда... Молчание. Лен вспоминает, как Рин рассказывала о том, как она пришла в себя, - она сказала "мальчик". Кто-то, кто был в этом теле до того, как его занял Лен. - Рин, - окликает он. - Это ведь не мое тело, верно? - эта мысль приходит к нему внезапно, когда он обдумывает ее слова. Рин качает головой. - Я не знаю. Может быть, твое. Может быть, нет. Я думаю... Я думаю, если ты - Ленни - теперь занимаешь это тело, кому-то это нужно. Кому-то это нужно было так сильно, что он вызвал тебя. - Это была не ты, - внезапно охрипшим голосом заключает Лен. - Нет. Я не люблю тебя, Ленни, - послушно говорит Рин. - Я помню, что когда-то я тебя любила. К тому же сейчас мы в одной лодке. Я испытываю к тебе симпатию - но пока что я не могу тебя любить. В разговоре повисает пауза, и Лен внимательно рассматривает ее - от цветных расхлябанных босоножек до съехавшего набок банта. - Ты хотела снова быть живой? - наконец спрашивает Лен. - Не знаю. - Я не хотел. - Знаю. - Я не хотела - сначала. Мне было страшно. Ты помнишь наш дом, Ленни? - он не отрывает от нее взгляда, но ей ответ и не нужен. - Когда тот пожар начался, я была в детской, вместе с мамой. Ты помнишь нашу маму, Ленни? Она ведь умерла в том пожаре? Она должна была умереть. - Она долго мучилась перед смертью. - Перед глазами Лена встает лицо матери - наполовину бледное, без единой кровинки, наполовину - обожженное. - Так ей и надо. - Рин смотрит в сторону, на жалюзи на окне больницы, и напевно повторяет снова: - Так ей и надо. Она оттолкнула меня, Ленни. Мы обе могли бы выжить - у меня был бы шанс - но она оттолкнула меня на пол. - Когда я поняла, что я мертва, я испугалась. А потом я поняла, что я не хочу больше жить. Моя собственная мать предала меня. - Я решила, что так и останусь мертвой. Прошло столько лет... А потом... Пустота была частью Рин, а Рин была частью пустоты, и Рин спала и видела прекрасные сны. Ее смерть была чудом. Ничего не тревожило ее. Ничто не беспокоило ее. Никто не мог ее предать. А потом, по прошествии нескольких бесконечностей, ее сон был прерван. Очнувшись, Рин услышала голос, смутно знакомый ей, доносившийся откуда-то из пустоты. Голос звал ее - сначала тихо, но по прошествии времени (Рин отмеряла его звуками) все громче и громче. Потом появился свет. Потом Рин увидела девушку, тянущую к ней руки. - У нее было доброе лицо. У нее были теплые руки, и она плакала обо мне - и в ее лице я увидела всех подруг, которых когда-либо имела. Они жили - и они хотели, чтобы я жила вместе с ними, поэтому они - я думаю, неосознанно, во снах, звали меня и тянулись ко мне. И тогда я открыла глаза. Я была до нитки мокрая, рядом сидел испуганный парень. Он сказал мне: "Я уж думал, ты умерла". - Смешно, да? Он был прав. Та девочка, чье это было тело, умерла, а я заняла ее место. Посмотри, - Рин ухмыляется, накручивает на палец светлую прядку. - Они раньше были черными, а потом вдруг выцвели. С того пробуждения мое тело изменилось - оно было чужим, теперь оно - мое. После того, как стук обуви Рин по кафельной плитке окончательно затихает, Лен отворачивается к стене. Его пробивают приступы хохота. Ее звали? О, его тоже звали. Он думал, что сбежал от них в смерть - они и из смерти вытащили его. Лен захлебывается воздухом. "Почему вы не оставите меня в покое?!".