Три папы

- Эй, так нечестно, я тебя ранил! - вбежавшие на кухню мальчишки со смехом сражались на картонных мечах, изображая из себя отважных рыцарей, плащами коим служили простыни, в которых маленькие ножки то и дело норовили запутаться. - Непла...ра...равда! - возмущенно возопил «пострадавший», упирая руки в бока и морща смуглый носик. - Ты лишь меня по попе шлепнул! И то почти промахнулся! - Пааа! - Пааап, скажи ему! - заныли дети, подбегая к стоящему у плиты и озадаченно что-то помешивающему в кастрюльке мужчине. Тот повернулся, облизывая ложку и лукаво улыбаясь. Он присел на корточки и один малыш схватил его под одну руку, а второй — под другую. - И что мне кому сказать? - покачал головой Хань, - Мен, Су, опять вы шалите? Неужели хотите остаться без ужина? - Нееет... - проныли дети, но потом старшенький (а ему было уже целых семь), Чжунмен, активизировался. - А что у нас на ужин? - Суп с курочкой и... - С КУРОЧКОЙ?! - к радостному детскому голоску Кенсу примешался и взрослый, хрипловатый. - Кто пришел... - мягко улыбнулся Хань, вытирая руки о фартук. Малыши взволнованно бросились на встречу вошедшим в комнату мужчинам. Те со смехом подхватили мальчишек на руки и чмокнули в щеку. А потом подкинули взвизгнувших малышей, осторожно поменялись ими и тоже чмокнули. Лу закусил губу и отвернулся к плите, чтобы не засмеяться. - С возвращением, ужин скоро будет готов... Он что-то мурлыкал под нос, слушая, как Су с Чонином страстно обсуждают предстоящий пир, ну что с них взять, они были теми еще куриными маньяками, а Мен задает Минсоку массу вопросов по поводу футбольной тренировки, которую он сегодня провел, и кричит, что «папа Мин - крутой!». При взгляде на своих самых любимых мужчин сердце Ханя наполняла такая нежность, что становилось слишком больно. Зачастую он задавался вопросом: за какие такие грехи на его голову свалились два полоумных чудища, которые сейчас спокойно сидели на кухне их дома и болтали со своими сыновьями? Совершенно разные, оба невероятные психи. И оба такие любимые... Мин и Чонин были лучшими друзьями еще со школы, столь близкими, что их можно было назвать братьями. История их знакомства вытерпела ой, как немало. Они всегда все делали вместе: вместе сходили с ума, вместе гуляли, вместе пили, вместе справлялись с трудностями, что возникали на их пути...вместе они и влюбились. В еще совсем юного Ханя, который тогда работал продавцом в цветочном магазине. Лу помнил тот день столь же отчетливо, как если бы все произошло вчера. Помнил он, как Чонин едва не упал, запнувшись об порог, и не разгромил пол-лавки, как Минсок, нанюхавшись пыльцы, чихал, не переставая... И как они оба затихли, стоило из подсобки на шум выйти Лу Ханю. - Доброе утро, - улыбнулся он, - Вас интересует что-то? - Да... Вы! - в один голос выпалили парни, а потом засмущались так мило, что Хань поневоле разулыбался, опуская глаза. Кто же мог представить, что они говорили серьезно. После этого они приходили почти каждый день, из кожи вон лезли, чтобы завоевать сердце непокорного юноши, вытворяли всякие глупости, что заставляло его смеяться и закатывать глаза. Медленно, но Хань оттаивал, ему было приятно такое внимание, он потихоньку привыкал к каждому из них. Минсок был надежным, серьезным, но при этом строил такие милые моськи, что сердце Ханя начинало биться все быстрее. С ним можно было и поиграть в футбол, и посидеть в библиотеке, а на его плече Хань не раз засыпал, утомившись после прогулок. Чонин же был взрывом эмоций, фейерверком. Он обожал шутить, дарить Ханю подарки и делать разные приятные мелочи, он всегда единственный во всем мире мог поднять ему настроение. С Чонином было опасно. Его глаза...они ломали всю волю к сопротивлению. Они заставляли подгибаться колени и разрываться с ума сердце. И их обоих он полюбил без меры. В каждом находя то, что сводило с ума. Это мучило его, это будто бы сжигало его изнутри... Он даже сам себе боялся признаться в своих чувствах, не говоря уже о Мине и Чонине. В его кошмарах они называли его шлюхой, извращенцем, и бросали, разбив его сердце. А потому той зимней ночью, когда Хань, отчаявшись, вышел на улицу и упал на спину в снег, не в силах сдержать слезы и надеясь умереть от холода, произошло маленькое чудо. Загадывая на падающую звезду, он молился...молился, как сумасшедший, чтобы его сердце избавилось от боли. И через миг четыре недовольных руки и их не менее недовольные хозяева подняли его и затащили в дом, вытаскивая из промокшей одежды и кутая в теплое одеяло. - Ну как так можно?! Совсем себя не бережешь?! - обычно спокойный Минсок выглядел столь взволнованным, что Хань не выдержал и снова расплакался. Его обнимали теплые руки Чонина, их жар он ощущал, даже несмотря на то, что был в одеяле, а Мин опустился перед мальчишкой на колени и взял его руки в свои, согревая их дыханием. - Ну же, что такое? - шепнул Чонин, целуя юношу за ушком. Тот поневоле задрожал, но закусил губу, не решаясь. - Скажи нам, Ханни... - ласковые губы Лиса касались его пальцев и Лу поневоле зажмурился. Медленно, слово за слово он вытягивал из себя правду, говорил о том, что он чудовище, ведь он так их любит... Любит их обоих. Что его сердце еще никогда не чувствовало подобного, и что им лучше оставить его сейчас, потому что у него больше нет сил бороться с собой... Хань до сих пор помнит, как его губ коснулись теплые пальцы, а Минсок поднялся, садясь рядом с ребятами на кровать и также обнимая Ханя. - Мы тоже тебя любим... - шепнул он, улыбаясь. - Оба. - И мы не хотим делить тебя... Ведь ты — наш, Ханни... - хриплый шепот Чонина обжигал, обжигал так же, как и первый, практически невинный поцелуй, подаренный ему Минсоком. И как-то сразу не понадобилось одеяло. И воздуха было слишком мало для маленького Ханя, сердце которого то взлетало, то падало с сумасшедшей скоростью вниз. Они не ушли. Они поняли его. Они любили его, оба любили. Хань помнил пухлые губы Чонина, сильные руки Минсока... Рваные движения и мимолетные ласки, стоны «О, Боже... Я... Я не могу...», пропитанный страстью воздух... В ту ночь они втроем сошли с ума. И это стало началом их новой жизни. - Ммм, я бы лучше съел тебя, - хрипло засмеялся Минсок, обнимая Ханя за талию и потираясь носом о его шею. Мужчина почувствовал, как подогнулись колени, и вцепился в край столешницы. - Мин... Что ты... Ааах... - сдавленно простонал он, когда острые зубы сомкнулись на мочке уха, а в зад уперлось нечто очень...внушительное. - Йа!!! - возмущенно завопил Чонин, кидая в мальчишек полотенцем, - Наша курочка! - Дя! - подбежал к мужчинам Кенсу, оттаскивая от Ханя Мина и просясь к нему на ручки. Мужчина со смехом поднял малыша, который очень громко прошептал ему на ухо, будто извиняясь: - Я так делаю, чтобы папа Чонин отдал мне побольше курочки! - Йаа! Маленький предатель! - воскликнул Чонин и Мен, забираясь к нему на колени, захихикал так коварно, что к нему невольно присоединился Хань. Попробовав суп, он, игриво прищурившись, стал облизывать ложку, так медленно и соблазнительно, что «отцы-основатели» залипли, сглатывая. Лу же невинно протянул: - Ужин готов. Мужчины набросились на еду столь резко, что Хань боялся, что они подавятся. Он мягко поцеловал в щеку Чонина, погладив его по спине, и осторожно отстегнул с пояса кобуру, убирая ее в шкаф и запирая его. - Потом дай мне форму, я поглажу. А то совсем не здорово ходить офицеру полиции в мятом. А вдруг арест века и телевидение? - Хорошо, - засмеялся мужчина, прищурившись. - Ханни, а у меня шнурки порвались, - протянул Минсок, пиная мужа ногой под столом и тоже требуя к себе внимания. - Новые можешь взять в комоде в третьем ящике, - Хань стер с губ Минсока соус и облизал пальцы, подмигивая мужчине, который зарделся, как школьница. Дети пытались пошалить и покидаться едой, но одного строгого взгляда «папы Ханя» хватило, чтобы они целомудренно закончили трапезу, хоть и измазались все в чем можно и нельзя. Кенсу взволнованно рассказывал о том, что происходит в садике, что какой-то мальчик со странными ушами ломает его пирамидки, а Мен же завистливо вздыхал, потому что младшенькому еще не нужно было делать уроки. Минсок пообещал помочь малышу с домашкой, а Лу, смеясь, сказал: - Ну... Может, ты ему нравишься и он хочет с тобой поиграть. - Ель противный! - захныкал малыш, но Чонин скорчил забавную рожицу, а Минсок показал любимую детьми Булочку и Су засмеялся, а с ним и остальные. Потом он все же пробурчал: - Ну ладно, я подумаю... Можно тогда я в садик возьму свою машину красную? - Ну... - прищурился Лу, - Папы разрешат? - Разрешим, - уверенно кивнули мужчины и детишки засмеялись, хлопая в ладоши. Они обожали, когда Минсок и Чонин так делали. Вскоре трапеза подошла к концу и Минсок, подгоняемый нежным поцелуем Ханя, пошел проверять математику у Мена, а потом и купать сыновей. Просто сегодня была его очередь. - Помочь тебе? - Чонин поднялся из-за стола, и Хань, смеясь, вручил ему миски, в которые он складывал оставшуюся еду и убирал ее. Лу включил радио и собирал тарелки, тихо мурлыча некогда бывшую популярной песенку. Хлопнув проходящего мимо мужа по заду, он подмигнул ему и засмеялся: - Как дела на работе, красавчик? - Ммм, я ловлю плохих парней... - ухмыльнувшись, Чонин приблизился к сгрузившему грязную посуду в раковину Ханю и схватил его, притягивая к себе. Тот взвизгнул, широко улыбаясь: - Так значит, ты у нас мальчик хороший? - промурлыкал Хань, потираясь бедром о пах мужчины и заставляя его зарычать. - О, нет. И сейчас ты в этом убедишься... - подхватив Лу, Чонин усадил его на столешницу, и прильнул к губам, целуя жестко, властно, влажно, заставляя Ханя таять и тихо постанывать от удовольствия, что охватывало все тело. Он обхватил мужа ногами за талию и восхищенно застонал, чувствуя, что тот уже хочет его, хочет, как раньше, как будто не прошло ни дня и не было всего этого быта... - Чо...Нин... Аах... - Это так мы посуду моем?! - громко фыркнул вошедший на кухню Минсок и, схватив полотенце, начал им хлестать смеющегося Чонина, который схватил второе и включился в борьбу, как и их малыши всего часом раньше. Лу прижал ладонь ко рту, он сам был не в силах удержаться от смеха. Изящно финтанув, Минсок напрыгнул на Чонина и блокировал его, нагибая... Лу весело засвистел, наслаждаясь зрелищем. Но Мин только показал ему язык: - Сдержи себя в штанах, развратник, и пошли детей укладывать. А это чудо мохноногое пусть моет посуду, ты и так сегодня устал. Хань расплылся в улыбке и, подойдя к мужу, который все еще держал нагнутым еще одного мужа, поцеловал его в уголок губ. - Идем. Оставив возмущенного Чонина воевать с губками и жиром, парни прошли в детскую, где, сдвинув кроватки, лежали их сыновья. Лу сел у них в ногах и накрыл каждого одеялом, подтыкая его так, как только он умел. Ни Чонин, ни Минсок никогда не могли повторить подобного, а потому без главного папочки уложить сорванцов было нереально. Мелкие уже клевали носами, но отчаянно делали вид, что они бодры и полны сил. - Мы спать не хааа.... - широко зевнул Чжунмен, - Не хотим! - Дя! - поддакнул Су, прижимаясь к брату и сжимая его ладошку. Хань прищурился. - А, понятно... А я уж думал, что если вы будете хорошими мальчиками, то утром получите по шоколадке... Глаза закрылись моментально, также моментально засопели и носики. Мин тихо прыснул, они с Лу наклонились и поцеловали мальчиков на ночь, тихо выходя из комнаты и притворяя дверь, оставляя гореть лишь маленький ночник. - Ты великий манипулятор, любовь моя, - покачал головой Минсок, и, взяв мужа за руку, ласково поцеловал каждый пальчик. - Как же мне с тобой повезло. Нам повезло. Чонин? - негромко позвал он и услышал в ответ: - Буду через минуту. - Вы о чем? - непонимающе наклонил голову к плечу Хань и был тут же подхвачен на руки. Он едва удержался от вскрика и стал лупить Мина по плечам. - Эй! Я же не девушка, чтобы меня... Все возражения были заткнуты поцелуем, от которого у Лу поневоле поджались пальцы на ногах. Минсок толкнул дверь в их спальню и бережно опустил мужчину на постель, тут же хищно ухмыляясь и нависая сверху. Хань медленно провел кончиками пальцев по его лицу и прижал ладонь к щеке, улыбаясь. В темноте мелькнула еще одна тень, дверь с тихим скрипом притворилась. Чонин медленно опустился на постель и улыбнулся, заставляя Ханя погладить себя по щеке другой рукой, что тот с удовольствием и сделал. - Спать или... - хрипло прошептал он, облизывая губы. - Или... - прорычали мужчины. Минсок ласково прикоснулся губами к губам Лу, заставляя того задрожать и задышать тяжело и часто. Они избавлялись от одежды неторопливо, срываясь поцелуями на обнаженную кожу, касаясь ее кончиками пальцев и выстанывая в унисон. За столько времени они изучили каждую родинку, каждый шрамик на телах друг друга, но все равно никак не могли привыкнуть к тому, как идеально дополняли друг друга. Лу оттолкнул от себя Мина и, лукаво улыбаясь, спустился чередой влажных поцелуев по его телу вниз. Он игриво провел языком по блядодорожке волос, идущей от пупка вниз, заставляя Мина приглушенно зарычать. - Сегодня я хочу его сначала в ротик... - Хань медленно спустил с мужа белье и восхищенно охнул, обхватывая его пальцами. - Такой напряженный... - Ханни, так нечестно! - прищурился Чонин, откидывая боксеры в сторону и приближаясь к парочке. Лу невольно сглотнул и возбужденно заерзал. - Растяни меня. Немедленно. - Слушаюсь... - хрипло засмеялся Чонин. Лу закусил губу. - Боже... Что же вы делаете со мной... Они сгорали вновь, как и в самый первый раз. Чонин медленно, чертовски, неумолимо медленно ласкал Ханя пальцами и тот скулил, стараясь насадиться на них, ведь ему было чересчур мало этого. Он медленно скользил языком по истекающему смазкой члену Минсока, который хрипло дышал и кусал костяшку пальца, что не слишком помогло ему сдерживать стоны, когда Ханю надоело играться и он погрузил член мужа себе в рот. Он сосал жестко, пошло, влажно, так, что Мин извивался и толкался навстречу, чувствуя, как все тело сводят судороги удовольствия. - Чонин... Ну же... - проскулил Хань и захрипел, когда парень резко вошел в него, за бедра натягивая на себя. Быстро лаская пальцами член Мина, Лу старался приспособиться под движения Чонина, но это было не столь просто, и, поняв это, Минсок сжал волосы Ханя, толкаясь ему в рот и трахая его жестко, властно - так как они оба любили. Распятый между двумя своими самыми любимыми мужчинами, Лу терялся в ощущениях и сдавленно стонал, сжимая попку и не забывая работать языком. Сейчас он был их шлюшкой и им было позволено делать все. Они все принимали правила игры. Понимали то, что милый, заботливый Хань нуждался в том, чтобы по ночам сбрасывать с себя все оковы и позволять себе отрываться на всю катушку. Он мог подчиняться, он мог требовать. Их ночи были насыщены похотью вперемешку со смертельной нежностью. Лу был то шлюхой, которая была готова ублажать своих мужчин, то господином, ставящим их на колени. И тогда они были благодарны уже за возможность целовать его ножки, смотреть, как он дразнит их, лаская себя. За время брака Хань узнал, что в нем живет настоящий демон похоти. И ко взаимному удовольствию всех, он выпускал его «пошалить» очень часто. Отстранившись от члена Минсока, Хань медленно облизнулся: - Я хочу вас обоих в себе... Парни судорожно вздохнули. Чонин обнял мужа и перевернулся, ложась на спину. Хань слегка поерзал, устраиваясь поудобнее и закусил губу, раздвигая ноги: - Мин... Скорее... Не в силах сдерживаться, Минсок смазал член и осторожно пристроился к уже занятой членом Чонина дырочке. Лу закусил губу, впиваясь в его плечи, а от крика его удержала лишь ладонь Чонина. Он погрузил два пальца Лу в рот и тот стал жадно посасывать их, ерзая. Парни стали двигаться, слаженно, неторопливо, но это убивало Ханя, он сходил с ума и растворялся в ощущениях. Сильные руки его любимых мужчин скользили по его телу, губы терзал Минсок, а Чонин шептал такое...что Хань скулил, чувствуя, что финал совсем близок. Члены разрывали его поистине безбожно, да и Минсоку с Чонином было слишком тяжело сдерживаться... Но они резко и сильно двигались, пока Лу не закричал, кусая плечо Мина. Лишь тогда они слегка сбились с темпа и хрипло протяжно застонали, заполняя попку Ханя спермой. - Я люблю вас, ребята... - хрипло выдохнул он, не в силах даже разговаривать. Мужчины привели его и себя в порядок, а потом легли в постель и накрылись одеялом, обнимая Ханя с двух сторон. - Мы тебя тоже, Ханни. - Ты только наш... - Пааапы! Пааапы! - громкий, ужасно громкий голосок Су, раздавшийся поутру, заставил и Чонина, и Минсока одновременно подскочить в кровати. Мужчины сонно переглянулись и затянули к себе мальчишку, целуя его в щеки. - Ты чего тут, шоколадка? - потрепал Кенсу по волосам Минсок. Малыш недовольно пробурчал. - Папа Хань и Менни готовят завтрак, а меня вас позвали будить. А я тоже готовить хотел! - Оу, ну... беги. Мы проснулись. - Точно! - просиял мальчик и буквально испарился. Чонин застонал: - Если он не вырастет певцом, такой голосина просто даром пропадет. - Согласен, - мужчины дали друг другу пять и сонно поднялись с постели. - Ким, где мои трусы? - пробормотал Чонин, озираясь. - Там, где ты их оставил, Ким, - хохотнул Минсок, швыряя необходимую деталь гардероба другу прямо в лоб. Тот фыркнул, сдувая трусы с носа, и поскорее оделся, потому что оба знали, что Хань не любил, когда они опаздывали к завтраку. Впрочем, зрелище, что их ждало на кухне, заставило обоих пожалеть, что они не остались в постели. Хань рвал и метал, хорошо, что пока только листья салата. - А, вот и папочки, - недобро ухмыльнулся он и скомандовал, - Дети, живо закрыли уши! - А, взлослые ла...разговоры, - понимающе протянул Су и закрыл ладошками уши Чжунмена. Тот прикрыл ушки брата, закатив глаза. А Хань взял в руки нож, разрубая огурец пополам. Мужчины невольно приняли защитную футбольную стойку. - Милые мои...голуби. Пожалуйста, скажите мне, что вы додумались вчера использовать презервативы. - Н.. Нет, а что? - У тебя... У тебя?.. - Именно! Сейчас, как их отец называет, «те самые дни, когда к членам даже прикасаться без защиты нельзя». И, как вы помните, на противозачаточные у меня аллергия. - Хань, мы... - Молитесь. Молитесь, чтобы я снова не залетел! Но Судьба распорядилась иначе. - Поздравляю! - радостно улыбнулся врач, проверив результаты анализов. - У вас будут двойняшки! - Ч..Что, простите? - прошептал Хань. - Но они... От разных отцов. Такое иногда бывает, если у вас были контакты с двумя партнерами в этот период... - мужчина смущенно кашлянул. - О. Даже так, - Лу поднялся с кресла и вышел из кабинета. - Я УБЬЮ ВАС ОБОИХ! - Хань со шваброй гонял парней по квартире вот уже почти минут двадцать. Те уворачивались, как могли, и никакие оговорки, что, мол, ему «вредно в его положении» - не срабатывали, лишь злили больше. Наконец Лу загнал обоих в угол на кухне, а детки прикрыли дверь и заперли ее. Не спорить же с папой Ханем. - Предатели! - взвыли Мин и Чонин. - Я ВАМ УЖЕ ДВА РАЗА РОДИЛ! У НАС ЧУДЕСНЫЕ ДЕТИ! КУДА НАМ ЕЩЕ И ДВОЙНЯШЕК??! - Да... Да ладно, это же здорово! - Правда, Хань! Это классно! - пытались его успокоить парни, которые не могли не улыбаться, столь потрясающими были для них новости. - Завтла Елю в садике расскажу. Он теперь мой муж! Надо его пледупредить, чтобы был осторожнее! - захлопал в ладошки Кенсу. У Ханя нервно задергался глаз и он сел на стул, тяжело вздохнув. - Что происходит с этим миром... И что нам теперь делать? - Успокойся, малыш, - мягко улыбнулся Минсок, обнимая мужа. Чонин присоединился к ним и поцеловал Ханя в макушку. - И этих поднимем. Мы же семья. - Дя! - вставил свое веское слово Кенсу. Хань глубоко вздохнул и попытался улыбнуться. - Ну... Тогда... Мальчики, у нас скоро будет пополнение?.. Радости не было предела. Все обнимали, Ханя, целовали, куда могли дотянуться, а Су вис на его ногах. Лишь Мен что-то озадаченно считал, загибая пальчики. А потом, подергав Лу за рукав, серьезно сказал: - Пап, а давай ты потом еще семерых родишь и мы наберем свою футбольную команду? - Только. Посмейте, - повернулся в сторону ржущих мужей Хань, и те сразу с суровым видом замотали головой. Но потом, переглянувшись, широко улыбнулись и коснулись губами щек Ханя. - Как скажешь, милый. Ведь мы любим тебя. - Ты только наш, Ханни.