Война

Мы знали, что нам не выжить на этой войне. Да и не война это была вовсе; а так.. Где-то кто-то решил развлечься, нажав на красную кнопку, и уже в тот момент было решено, что живым не уйдет никто, это лишь вопрос времени. Мир вокруг нас умирал, а мы все пытались сохранить то светлое, что оставалось внутри. Я помню, как ты целовал меня, когда за окном слышались крики перепуганных людей и лай собак, до которых нам не было совершенно никакого дела, они были частью того, другого мира, гниющего и разваливающегося по частям, а мы.. Мы просто были, жили друг другом, от заката до следующего дня, и верили, что это лучшее, что с нами случалось. Но война добралась и до нас. Ворвалась затхлым запахом в окна и дымом сквозь дверь, тебе сказали идти защищать. Страну, говорили они. Меня, говорил ты, когда они уходили, оставляя нам нашу последнюю ночь, в которой не существовало ни этого города, ни даже планеты. А утром они забрали тебя у меня, отправляя за смертью. Своей или чужой, им было не важно. И я почти физически ощущал, как свистят над твоей головой пули, каждый рассвет боясь, что ты не вернешься. Но ты всегда возвращался, приходил домой уставший и пыльный, запачканный чужой, а может и собственной кровью, и все, что мне оставалось, это обнять тебя и шептать, что больше никогда никуда не отпущу, что скоро все снова будет как раньше. Я обещал, что мы снова будем выращивать цветы на подоконнике в нашей квартире, а еще обязательно заведем кота, непременно толстого и пушистого, и каждый вечер он будет сидеть у тебя на коленях, лениво помахивая мягким хвостом и мурчать свои песни нам на ночь, а ты только улыбался в ответ, устало перебирая мои волосы. Я говорил, что мы выберемся, что обязательно выживем, вместе, вдвоем, что ничего не сможет нас разлучить, ни за что, никогда, понимая, насколько абсурдно эти слова звучат в мире, который убивает сам себя только потому, что какому-то человеку там сверху стало безумно скучно и он решил посмотреть, что будет, если спустить смерть с поводка. Но мы с тобой оба верили в это, верили, что еще немного и все будет кончено, выстрелы прогремят в последний раз и затихнут, оставив в покое и нас, и всех остальных, снова даря нам тепло и надежду. Но ничего не заканчивалось. Самолеты продолжали летать, а бомбы взрываться. Люди все так же умирали, и никто уже не считал, скольких убил, это больше не имело значения. А мы все пытались сохранить наш мирок, скрыть его от чужих глаз. Но все наши движения пропитались отчаянием, я цеплялся за твои плечи, боясь отпустить, боясь, что ты растворишься в утреннем тумане вместе с росой, и я тебя никогда не увижу, а ты прижимал меня к себе, и я знал, что ты боишься того же. И мне хотелось взорвать этот гребаный мир к чертям. Но что я мог сделать, я только продолжал тебя обнимать, чувствуя в наших поцелуях соленый привкус слез. Твоих. Моих. Наших. Мы знали, что тот день последний, чувствовали, но не хотели себе признаваться, ведь кто же признается в том, что сегодня умрет. Мы никогда не прощались, зная, что встретимся вновь, но в тот день ты обнимал меня дольше, словно извиняясь за то, что уйдешь, а я все понял, почувствовав горечь в твоих словах. Этот день был последним в твоей, моей, нашей жизни. Только умер не ты.