О вещании для никого, ночных курильщиках и мотылях

0.9 сек. До начала. Проверка связи. Немного-Солнца поправляет слегка искрящуюся в ночном недостатке света чёлку, в которую ветер сухо задувает колючую пыль. Она похожа на свет, отраженный в каплях дождя. На громкоговоритель, направленный к звездам. Губы её шевелятся. Даже если присмотреться – она совершенно точно что-то говорит, взгляд заморозился внутри одной из уползающих на запад туч. Наверное, в ней зябко и копится озлобленный дождь. Губы шевелятся. Сквозь утихший в ночи гул, напоминающий мотивы индустриального города, сквозь струящийся шум гравия под шинами редких заблудших в ярких фонарях автострад водителей, свозь шорох вечерних уставших подошв по гравию… почему ничего не слышно? Чтобы подойти ближе нужно сначала придумать, куда ставить ноги, да что с ними не так? Если бы Пустырь был человеком, то это был бы хлам на его балконе или в кладовой, некуда пристроиться, разве что мяться на пороге и нерешительно заносить стопу над тем или иным проклюнувшимся в темноте из-под грязи местом. Губы все еще шевелятся, а к ней все еще не подойти, всё этот хлам, этот хаос вокруг. Шорох осыпающейся древесной штукатурки и хруст под ногами, шуршание целлофана, поступь неверная и осторожная еле-еле. Немного-Солнца обернулась, её взгляд переполз на неловко пробирающегося сквозь ахинею засыпающей загородной трассы человека, придавленного к месту тучей, решившей последовать за взглядом, который так долго следовал за ней. - Я не слышу, о чем ты говоришь. - Радиовещание. Двадцать три минуты второго, как договаривались, я в эфире, - не договаривая фразы, Немного-Солнца начинает мурлыкать под нос, – у тебя пальцы липкие от вина. Хватит его разливать. - Что ты говоришь? Губы шевелятся. -Поёшь? Немного-Солнца, недоумевая, спрашивает у этого хмурого голоса: - Почему мы здесь? -Потому что на обочине, - отвечает человек Под-Черным-Капюшоном, - потому что нам здесь и место, ты не заметила? Глаза опускаются на зеленоватую светящуюся пыль под ногами. Если её тереть подошвами, она посвечивается чуть ярче, поэтому от следов на ней остаются крупицы света. -Хмм… пожалуй и так. Снова не разобрать о чем шевелятся её губы. Чтобы это сделать, надо заткнуть весь мир. Пожалуй, и заткнет, подумала Под-Чёрным-Капюшоном, не так уж он и важен по сравнению с этим. Затихшая дорога казалась бесконечной, и края не было замусоренным пустырям вокруг. То и дело виднелись черные рельефы на горизонте, но их путь туда не лежал вроде бы. Они еще не были в этом уверены. Но и сами черные рельефы отнюдь не были уверены, что ищут именно их. Поэтому стояли, прижавшись к земле сиротливо утопая в туманах смога. …0.3… …0.2… …0.1… Щелкает откуда-то появившийся включатель. Прямая трансляция. - Почему всё ещё так тихо? Для кого это? - Итак, - Немного-Солнца зажимает пальцем стертую кнопку проигрыша и мурлыкает - «In the cold light of morning while everyone's yawning your high In the cold light of morning the party gets boring your high As your skin starts to scratch and wave yesterday's action goodbye…» Под-Черным-Капюшоном выставляет на дорогу бутылку вина и облизывает руку, ругаясь про себя на затеянный ими маршрут, вечно их куда-то несёт. - «Forget past indiscretions and stolen possessions your high In the cold... light…» Они садятся на пропитанную ночью землю, пуская корни под шершавое покрытие магистрали и распускаясь под струями притворяющегося игривым и щекочущего холодного воздуха. Несколько хрипло звучит голос Немного-Солнца, вплетающийся в седую бороду ветра, пока её пальцы покусывает и подтапливает дым сигареты: -Наш радио-эфир для никого. Приветствую потерянные души и тех, кто нас не слушает на волнах красного полусладкого. Через неживые радиоприемники, вставив в уши антенны и бродя в поисках молний, кусая провода по привычке. А я поджигаю всё, что тут обнаруживается, чтобы мы согрелись. Иногда приходится всё сжигать просто так, чтобы по коже не моросил глянец дождя, а тучи не подглядывали за нами сквозь растворяющиеся в дыму ветви кустарников. Я знаю, что кто-то бегает сквозь темноту здесь, тушит последние желтые лампы и ловит сны на выходе из окон, пока их не затянуло на небо, так они и теряются обычно. «Staring back from the mirror is a face that you don't recognize It's a loser a sinner a cock and a dildo's disguise In the cold... light Tomorrow tomorrow! tomorrow!» Костер обогревает руки и зажигает щеки и уши почти как угли. Распивают еще по глотку, пока не начинает звучать: « Let me take you for a ride with the Devil in the details We'll kiss and tremble with the light Everything is fine with the devil in the details We're gonna dance with Him tonight… Немного-Солнца уплывает в наркотические ритмы: …All of my wrongs, no more wicked ways Will come back to haunt me , come with me For all of the songs I hope to write someday Looks like the devil is here to stay .» Покачиваются вместе. - Немного никотиновой магии, - не то спросила, не то пояснила Под-Чёрным-Капюшоном. Чиркнула зажигалка, несколько секунд пульсирующего посвечивания и язычки пламени облизнули ночь ярким оранжевым светом. Под-Чёрным-Капюшоном протянула руку над огнём, потянувшись к согревающему стеклянному горлышку и ненароком оказываясь еще ближе к подруге. Вдруг из рукава, отпустив последний проворный блик, что-то выпрыгнуло прямо в костер. - Чёрт. Сердце выпало, - Спокойно. Немного-Солнца следит за черным обломком, прогорающим в огне. И думает о том, почему этот человек её не слышит. Ведь, если продолжить петь, голос её достигнет даже оставшегося после взорвавшихся звезд света. Трансляция прямо в сумрак. А эта не слышит. «Ты что, не знаешь, каково быть уникальной из уникальных?» - Спросила мысленно, губы шевелились вслед за отголосками песен, ускользающих в космос, но адресованных вовсе не ему. Губы складывают строчки из «I belong to you» в унисон с М.Беллами и тут же проваливаются внутрь смыслов, всплывших в памяти из мелодии «Uno», такой противоположной, но тоже сюда подходящей. …0.00… - Вместо разговоров о любви слушать Тома Йорка. Болезненность, Паранойя, Повреждение слуха, Цветы лотоса… всё что угодно – с вами это романтично. Сейчас вещание звучит нотами «Karma Police», после чего будет «Creep» и «You». Я люблю странные вещи, странные вещи тоже меня любят. Потому что можно объять кожей весь мир через тихие голоса бритов , превратиться в шорох помех и шелестеть по ушам полуночных курильщиков. Синхронно поднимают головы и возносят облачка пара - непрозвучавших слов обид и примирений. Когда вдыхаешь дым, шипит сгорающий табак, змеится по губам и высасывает слова из них, оставляя спутников в полутоновой акварельной полутишине с покачивающимися над головой разноцветными, но полинявшими созвездиями. Все ещё сидят у костра. Ветер тоже оплетает их нитями, разве что прозрачными. Двоим кажется, что кто-то заботливо укрыл их лоскутным одеялом. Даже в спину не дует, а могло бы. Предательски с укором подстегивая образы брошенных ими мест города с облупленной штукатуркой и сипящими стариками-домами из дерева. Еще не так давно эти Двое находили приют в проливающихся сквозь время дворах, продувающих их головы мыслями о полетах над проводами между растрепанных грязных птах и дырявыми ртами серых крыш. - Мы все дальше уходим от застрявших в людях городов. Единственное направление – неизвестное – мы можем держать только, пока не потеряем из виду еще и друг друга. Город остался позади, а впереди так ничего и не появляется. Смотрим в «ничего», а оно молчит и плывет помутнениями в глазах, не люблю такие пристальные взгляды. Под-Черным-Капюшоном сквозь зубы: - «Мне бы в небо, мне бы в небо… Здесь я был, а там я не был…» А на проигрывание ставится «Desert Rose», Немного-Солнца, вслушиваясь в лирику, заключает: - Так и живем от Стинга до Ленинграда. «I dream of rain I dream of gardens in the desert sand I wake in vain I dream of love as time runs through my hand…» - Откуда здесь песок, у нас под ногами? - Да тоже магия, я понятия не имею, - повисло бесцветно в воздухе. - Будто на пляже, здесь так же много мусора. И веток. Они щекочут меня своими тенями. - Угомонитесь – фыркает Под-Черным-Капюшоном в сторону веток, ползающих по подруге. Короткое молчание и пронзительный голос на фоне, поющий о тайных обещаниях пустынной розы. - Знаешь, почему я не дарю тебе цветы? – спрашивает Под-Чёрным-Капюшоном, - На каждой гребанной остановке продаются. Они слишком доступны. Их можно подарить даже если ты как безмозглый забыл отдать свою душу в подарок и схватил на пути домой как можно быстрее то, что ближе было. Эти цветы- тошнотворные дешевки. Хочешь, я нарисую тебе разноцветные окна, под которыми мы всегда гуляем? Девочка, которую мы встречали, та, что обозначила меня «розовой», сказала, что я нарисую весь мир. Угадай, почему я не подарю тебе цветы? Хочешь, нарисую тебе весь… бумаги даже не хватит… Вариант для бюджетников и нищебродов – я завещаю тебе свои мёртвые руки, они – всё что у меня есть. Они только и умеют, что рисовать. Нарисовать тебе эти разноцветные вечереющие окна? А каким цветом будут наши занавески? Под-Чёрным-Капюшоном смолкает, взгляд становится стеклянным, её вдруг заглотила серость, подкравшаяся сзади и давно уже ершившаяся за плечами. Немного-Солнца видит перед глазами только гудящий белый шум и зажеванные пиксели неба, вперемешку с микрофонами, свисающими сверху. - Что поделать, я люблю только печальные и выцветшие вещи, - говорит Под-Чёрным-Капюшоном. Её пальцы все обсыпаны пыльцой мотыльков, которыми она заедала своё тоскливое настроение. - Я чувствую, - продолжает Немного-Солнца, - что в коробочке с волшебством не осталось ничего. Пусто. Под-Чёрным-Капюшоном молчит в лучших традициях себя. Она бы сказала осипшим от печали голосом «Я потеряла свою магию» и, возможно, заплакала, но решила не перегибать с драматизмом. - Костер уже потухает, а бутылка почти пуста. Скоро нужно будет отправляться. – Говорит тем же мутным голосом. Немного-Солнца не понимает этой манеры, ей хочется взаимного диалога. А получаются отрывочные фразы без адреса назначения. Но, тем не менее, она отвечает: - Огонь все еще горит, и нам еще хватит вина. Всегда хватает для сдвига по фазе, учитывая, что мы итак двинутые. - Не теряй меня, в таком случае, - Под-Чёрным-Капюшоном протягивает спутнице пустой рукав, в котором почему-то нет руки, - Когда мы пойдем вдоль обрыва, я буду пьяна и склонна к полётам наяву. - Я тоже. Отправимся вместе, куда не важно. Небо приобретает сиренево красные оттенки. Под-Черным-Капюшоном улыбается совершенно мягкой улыбкой, тем редким не повседневно-едким видом улыбки, которой питает исключительно только коробочку с их волшебством. В коробке иногда хранится летний пух, собранный на гаражах, обрывки записанных шифром мелодий, засохшие полевые цветы, вобравшие в себя солнце, расплывчатые из-за снегопада лампочки оранжевых фонарей, сизость вечернего неба, пойманные летающими по клавишам пальцы британских музыкантов, половицы, скрипящие под танцующими во мраке ногами, балконная пыль, и утренние прогулки-прятки ото всех по мокрым улицам, раскрашенная карандашами пачка Мальборо, плетеное льняными нитями настроение после посиделок с Бобом Марли, вырезки из смешных и вещих гадательных книг… Двое закрывают коробочку с волшебством… Вещает простужено Немного-Солнца. - Потерянные души. Полуночники, тучи и одинокие курильщики. Не теряйте нас, мы еще выйдем в эфир, наверное. Немного-Солнца смотрит внимательно на соведущую канала «3.55 после полуночи» и уже знает, что она скажет. И заведомо кивает. Под-Чёрным-Капюшоном делает шаг в обрывистую пустоту восходного розоватого цвета и действительно говорит: - К сожалению, я могу подарить тебе только Конец Света…