Pofta buna!

– Сегодня жди нового соседа, – говорит Роберт Крису. – С тебя приветствие и помощь с акклиматизацией. – Ты же староста, – напоминает Крис, но все тщетно. Роберт имеет с должности старости все привилегии и кладет на все обязанности. – Вот именно, – поднимает палец тот. – И что должен уметь делать староста? Де-ле-ги-ро-вать. Так что будь готов. – Что за сосед хоть? – беспомощно спрашивает Крис. Роберт пожимает плечами. – Не знаю. Европеец какой-то. Из Румынии вроде. Это звучит как начало конца, но Крис еще не знает почему. – Он из Румынии, – говорит Крис Энтони, и тот фыркает. – Часом не из Трансильвании? – уточняет он. С географией у Криса не фонтан, зато есть Интернет на телефоне. – Ну даже если из Трансильвании, – пожимает плечами он. – Чего такого? – Знаменитые последние слова, – ржет Энтони. – Отличный ужастик бы вышел, кстати. В начале семестра в обычный американский университет переводится такой же обычный вампир из Трансильвании… Крис дает ему подзатыльник. Соседа он ожидает вечером, но так и не дожидается. Тот появляется в комнате за час до рассвета. Крис просыпается от хлопка двери и вздрагивает, когда на фоне светлеющего неба прорисовывается черный силуэт. Вчерашние дурацкие шуточки внезапно становятся гораздо менее смешными. – Еле успел, – говорит сосед и косится в окно. Крис натягивает одеяло до подбородка. У соседа бледная кожа и черные круги под глазами. – Докуда? – невольно спрашивает Крис. – До утра, – отзывается сосед. – Себастьян Стэн. Слушай, я жалюзи прикрою? Крис послушно кивает. Сосед – Себастьян – перемещается по комнате в полумраке, как будто свет ему и не нужен, чтобы что-то рассмотреть. Крис тянется за штанами. – Я это… – тянет он, – …пойду побегаю. Он позорно ретируется. – Как сосед? – спрашивает Энтони за обедом. – Угу, – отвечает Крис. Он не выспался, потянул ногу, пока бегал вокруг корпусов, и опасается спать в присутствии нового соседа. Все путем. Он чешет затылок. – Слушай, а как вообще распознать вампира? Энтони ржет в голос. – Слушай, ты не воспринял вчера это бред всерьез? Я боюсь, если ты начнешь шастать за своим соседом с осиновым колом, тебя не поймут. – Угу. – Крис кивает и задумается. – А обязательно осиновый? – Бери сразу биту – не прогадаешь, – услужливо советует Скарлетт. Себастьян возвращается в их комнату, когда начинает темнеть. Крис сглатывает. Биту он, разумеется, не стал ни у кого одалживать, но теперь начинает беспокоиться. – Как первый день? – начинает он. Надо быть приветливым. Вампиров не бывает. Все хорошо. Все будет хорошо. Себастьян пожимает плечами. – Никак, – говорит он. – Спал весь день, пока не стемнело. Сейчас только за расписанием сходил. Все плохо. Себастьян вытаскивает из рюкзака полулитровую пластиковую бутылку без этикетки, заполненную чем-то густым и красным, и с явным удовольствием делает большой глоток. Все будет очень-очень плохо. – Он пил кровь, – сообщает Крис первым делом за обедом. Энтони смотрит на него как на психа. Скарлетт и бровью не ведет. – Кровь? – переспрашивает она. – Или, может, томатный сок? – Извини, что не подошел принюхаться, – огрызается он. – Может, я не хотел, чтобы он перешел с консервантов на свежий продукт. – Крис, – терпеливо отвечает Скарлетт, – твой сосед не будет пить твою кровь. Начнем с того, что вампиров не бывает. Закончим на этом же. – Но в случае чего подсказка, – влезает Энтони, – вампиры не отражаются в зеркале. Работай. Проблема заключается в том, что работать толком не с чем. В их чертовой комнате только одно зеркало – встроенное в шкафчик над раковиной. Крис сомневается, что хочет встречаться с Себастьяном в ванной. Тем более наедине. Но любопытство гложет, а на двери ванной нет замка, и он крадется осторожно, на цыпочках, цепляет ручку и осторожно тянет на себя. Дверь позорно скрипит, и Себастьян оборачивается. Он только что из душа, из одежды на нем расстегнутые джинсы и полотенце на плечах. Он смотрит на Криса и приподнимает брови. А зеркало запотело. – Я думал, не занято, – говорит Крис. Брови ползут выше. Крис продолжает стоять и смотреть. Встряхивается. – Ну, я пойду, – заканчивает он и закрывает дверь. Провал по всем фронтам. Он отжимает зеркало у Скарлетт. С пудреницей. – Слушай, Эванс, я еще могу понять, когда соседки таскают мою косметику, – говорит она, но пудреницу все же отдает, – но это уже за все рамки приличия выходит. – Это ради благого дела, – объясняет Крис, потому что как она только не понимает – это все ради сохранности его же жизни. – Твой сосед не вампир, – в очередной раз вздыхает она. – Так и выбьем на надгробном камне, – ржет Энтони. Крису не везет с друзьями. И с соседями тоже, если так подумать. Себастьян снова возвращается затемно. Возможно, в другой ситуации Крис бы не обратил на подобное внимания, но сейчас это кажется финальным гвоздем в гроб. Фигурально выражаясь. Крис очень надеется, что фигурально. Когда хлопает дверь, он уже наготове – пудреница раскрыта и в руках, и он смотрит в нее очень внимательно. Он видит джинсы, приподнимает зеркало чуть выше – на черную кожаную куртку, а потом за его спиной раздается сдавленный кашель, и он чуть не роняет пудреницу – и оборачивается. Себастьян смотрит на него и моргает. Крис смотрит на него, смотрит на пудреницу. Опять на него. Опять на пудреницу. Складывает два и два. – Это не мое? – говорит он. Себастьян медленно кивает. – Конечно, – отвечает он. – Одолжил у подруги, – зачем-то продолжает оправдываться Крис. – Конечно, – повторяет Себастьян. Крис схлопывает злосчастную пудреницу и сует ее под подушку. Не вышло. Сдаваться просто так Крис не привык, а отражающих поверхностей очень много. Себастьян сидит на своей кровати и читает. Крис вооружен ноутбуком. Он осторожно поворачивает экран. Сдвигается влево. Еще немного. Чуть назад. Уже почти, понимает он и решительно сдвигается последний раз. К сожалению, бесконечных поверхностей не бывает, поэтому кровать под ним заканчивается. Крис полулежит на полу. Отбитая задница ноет, локоть тоже. Себастьян с ровным выражением смотрит на выключенный ноутбук. Крис открывает рот, но тот качает головой. – Я не хочу знать, – говорит он, достает из-за спины бутылку с кровью и делает глоток. Крис почти готов выйти в окно. Про чеснок Крис вспоминает уже без всяких подсказок со стороны Энтони. В самом деле, это будет гораздо проще зеркал и прочей дребедени. Тем более что соседом Себастьян оказался в принципе хорошим, и вбивать ему в грудь кол ни с того, ни с сего совсем не хочется. Вампиры должны шарахаться от чеснока. Даже от запаха чеснока. Шарахается почему-то Скарлетт. Энтони просто подходит, моргает, делает разворот на сто восемьдесят и уходит. – Я понимаю, что в твоем возрасте уже поздно слушать лекции про личную гигиену, – начинает Скарлетт, прикрывая рукой рот и нос, – но ты не хотел бы начать чистить зубы? – Это все ради… – в двадцатый раз начинает Крис, но Скарлетт обрывает его на полуслове: – …спасения твоей жизни. Спаси ее, Крис. Почисти зубы. – Она многозначительно придавливает под столом его ногу шпилькой, и Крис предпочитает на этот раз уловить намек. На день Благодарения приезжает вся его семья. Себастьян где-то затерялся с утра, и Крис очень благодарен – он еще готов рисковать своей шеей, но не своими родными. Возвращается тот уже в сумерках, когда Крис на улице дурачится с Истом. Себастьян замирает, Ист тоже – а потом низко протяжно рычит. Крис хлопает его по холке. – Странно, – говорит он, – обычно Ист любит людей. Уже договаривая последнее слово, он понимает в чем проблема. У Себастьяна дергается бровь, и он по стенке проходит ко входу в корпус. Крис тянется к мобильнику. – Энтони, – зовет он, поскольку звонить Скарлетт – чистое самоубийство, – а правда, что собаки рычат на вампиров? – Кошки на них шипят, придурок. Ты опять за свое? – А как насчет собак? – не успокаивается Крис, не обращая внимания на оскорбления. С той стороны раздается глухой стук – будто кто-то бьется лбом о стенку. – Тони? – Собаки, кошки, рыбки, – отвечает тот. – Кто угодно. Отстань. У Криса ощущение, что ему чего-то не договаривают. Самое странное, что он начинает свыкаться с подобной жизнью. Себастьян приходит, когда темнеет, и Крис представляет, как тот прячется в аудиториях с искусственным светом, на темных задних рядах, чтобы не попадать под яркие лучи солнца. Это должно быть довольно неудобно, и он чувствует некий укол жалости. Гугл становится его новым лучшим другом, без особых проблем выпихивая с этой роли Энтони, и в какой-то момент он вычитывает, что, хотя искусственный свет вампиры способны выдерживать, он для них тоже не особо комфортен. Крис вспоминает, как по ночам жег лампы, дописывая доклады, и ему становится совсем неловко. Когда вечером Себастьян возвращается в комнату, горят свечи. Есть даже ароматические. Что они ароматические, Крис обнаружил, только когда зажег их, но запах уже было не выветрить. Впрочем, пахли они не чесноком, поэтому он сомневался, что это причинит Себастьяну особый дискомфорт. Надо же было хоть как-то отблагодарить его, что за месяц совместного проживания, он не съел Криса. Крис это очень ценит. – Эм, – говорит Себастьян, когда открывает дверь. Брови на этот раз он не поднимает, но на лице застывает привычно обреченное выражение человека (вампира?), который не знает, что ждет его в следующий момент. – Привет! – Крис старается, чтобы следующими его словами не стало «Слушай, я не буду открывать жалюзи на рассвете, а ты меня не съешь». Получается не шибко лучше. – Я тут подумал, что лампы – что-то не то. А со свечами классно. Со свечами и правда классно, отблески прыгают на скулах Себастьяна, подчеркивают уже знакомые темные круги под глазами. – Знаешь, – начинает тот, вздыхает и продолжает, – ты, конечно, хороший парень… – Да без проблем, – отмахивается Крис и утыкается в ноутбук. Вампиры вампирами, а курсовая не ждет. Осеняет его на обеде. – Черт, – говорит он и роняет ложку. – Кажется, он решил, что я за ним бегаю. Энтони и Скарлетт переглядываются. – Крис, – осторожно сообщает Скарлетт, – ты за ним бегаешь. Крис моргает. – Я не бегаю, – уверенно говорит он. – Ты устраиваешь ему ужин при свечах, – говорит она. – Не было там ужина, – спорит Крис. – Ты уже даже не верещишь, что он тебя съест, – напоминает Энтони. – Нет, это, конечно, хорошо, что ты передумал… – Я не передумал, – мотает головой Крис. – Он вампир. Как вы не видите? – С начала семестра ни одного обескровленного трупа, – говорит Скарлетт и цепляет кончиками пальцев поднос – будто прикидывает, кинуть его в Криса или не стоит. – Поэтому он всегда ходит с бутылками с кровью! – победоносно поднимает палец Крис. – И моет их сразу, чтобы никто не заметил. А может, – задумывается он наконец, – он поэтому приехал из Румынии? В смысле, не захотел быть как сородичи? Должны же быть цивилизованные вампиры! Кажется, Скарлетт плачет в плечо Энтони. Крис не понимает, что с ней. Это же не она живет в комнате с вампиром. Теперь, когда Крис почти точно убедился в том, что Себастьян – хороший вампир, ему очень хочется его как-то поддержать. Ну, все благие начинания надо поддерживать. – Что это? – спрашивает Себастьян, помахивая листком бумаги, который Крис оставил у него на кровати. Крис мнется. – Список ближайших станций по переливанию крови? – то ли спрашивает, то ли отвечает он. Себастьян смотрит на листок. – Ты хочешь сказать, что мне это в скором может понадобиться? – обманчиво мягко спрашивает он. Крис, который совершенно не хочет признаваться в том, что он раскусил Себастьяна, мотает головой. – То есть, в скором это может понадобиться тебе? – уточняет тот. Вопрос кажется скорее тонкой издевкой, учитывая, что это уже зависит целиком и полностью от Себастьяна, но Крис все равно упорно мотает головой. Себастьян изучает его в упор пару секунд и вздыхает. – Ты ненормальный, – говорит он. Крис добровольно живет в одной комнате с вампиром. Разумеется, он ненормальный. Крис жив уже два месяца, и последний день второго он обводит в календаре красным как юбилейную дату. Он почти уверен, что проживет как минимум до конца этого семестра, но потом открывает дверь в комнату, где Себастьян сидит в наушниках и что-то говорит на странном языке. По кровати разбросаны конспекты, и в одном из них Крис совершенно точно видит черный круг со странными значками. «Пентаграмма», – услужливо подсказывает сознание, пропитанное за последние месяцы всяким оккультизмом. «О господи», – в ужасе думает Крис. – «Он собирается вызвать демона». Он прикрывает дверь и набирает Энтони. – Он сейчас вызовет демона, – в панике шепчет он в трубку. – Что делать? – Какого еще демона? – переспрашивает телефон голосом Энтони. – Что происходит? – Румынского! – сообщает ему Крис. – Ну, я не уверен, что это румынский, но больше без вариантов. И я, кажется, видел пентаграмму. – Угу, – соглашается Энтони. – А тебя он ждет, чтобы окропить ее кровью. Слушай, иди делай домашку, иначе завтра твоей кровью окропят пол в аудитории. Он вешает трубку, а Крис собирается с силами и заходит в комнату. Себастьян смотрит на него и прикрывает ладонью микрофон. – Мама, – коротко поясняет он и снова переходит на румынский. Крис не убежден. Кто разберет эти вампирские ковены. Хэллоуина он ждем с нетерпением, которое, наверно, не испытывал с детства. – Что ты так дергаешься? – спрашивает Энтони. – Расслабься, братан, все будет как обычно – вечеринка, выпивка, девочки, только в костюмах. Ничего оригинального. Крис смотрит на него как на помешанного. – Хэллоуин, – медленно, чуть ли не по слогам поясняет он, – это праздник нечисти. Ты понимаешь, что это значит? – Что ты слишком много начал просиживать в библиотеке над книгами про всякую сверхъестественную хрень? Крис устало трет лоб и наклоняется чуть ближе. – Он вампир, – напоминает он, наверно, в сотый раз за неделю. – Для него это уникальный случай расслабиться и побыть собой. Вы вообще представляете, как тяжело ему приходится? – Исстрадался, несчастный, – поддакивает Скарлетт. – С чего ты вообще взял? – Он мне ни разу не улыбнулся! – сообщает им Крис. – Вы вообще представляете? Он смотрит на меня и не улыбается! – Да я когда тебя первый раз увидел… – начинает Энтони и машет рукой. – Нет. Слишком просто. Ну и что с того, что он тебе не улыбается? – Клыки, – победоносно сообщает Крис. – Он не улыбается мне, потому что у него клыки, и он боится, что их заметят. Скарлетт молчит. Энтони ковыряется в тарелке. – Крис, – наконец начинает он, – ты сейчас только что сказал, что ждешь Хэллоуина, чтобы твой сосед тебе улыбнулся. Крис кивает. Кажется, до них начал доходить масштаб проблемы. – Я сдаюсь, – говорит Энтони Скарлетт. – Я пас. Он непробиваем. Разумеется, Себастьян должен нарядиться на Хэллоуин вампиром. Это даже без вариантов, наверняка у него завалялся какой-нибудь плащ, чтобы не пришлось тратиться на костюм, накладные клыки ему не потребуются, грим тоже – он и так бледный. Поэтому когда он натыкается на Себастьяна на вечеринке, он теряется. – Ты кто? – тупо спрашивает Крис, рассматривая привычные джинсы и кожаную куртку. Себастьян и бровью не ведет. – Агент 007, – отвечает он без тени улыбки. – Под прикрытием. – Чем докажешь? – моментально влезает Энтони. – Удостоверение есть? Себастьян хлопает по карману. – Секретное, – отзывается он. – Гражданским показывать нельзя. Он салютует темной бутылкой и уходит. – Зато он хотя бы пил пиво, – утешает Криса Скарлетт. – Откуда ты знаешь? – мрачно спрашивает он. – Там было не рассмотреть. Может, он уже успел у кого-то сцедить. – Иди догони и предоставь свою шею? – предлагает Энтони. Крис мрачно отхлебывает пива. На следующий день он все так же мрачен и на обеде глазеет на стенку. – Подумаешь, отшили. У всех бывает, – говорит Скарлетт, которой, наверно, в жизни никогда не говорили «нет». Крис моргает и переводит взгляд на нее. – Кто меня отшил? – спрашивает он. Скарлетт наклоняет голову и собирается ответить, но напротив плюхается Энтони. – Что обсуждаем? – спрашивает он. – Вампира Криса, – отзывается Скарлетт, и Энтони корчит сочувственную мину. – Аа, – кивает он. – Да ладно, чувак, у всех бывает. – Что бывает? – уточняет Крис. – Ну, что ты западаешь на кого-то, а тебя заворачивают. – Никто меня не отшивал, – возмущается Крис. Энтони поворачивается к Скарлетт. – Это что? – спрашивает он. – Это стадия отрицания, – отвечает она. – Нормально, пройдет. – Что вообще происходит? – спрашивает Крис – то ли у них, то ли у мироздания. Скарлетт сочувственно хлопает его по плечу. – Ты втюрился в своего вампира. Крис задумывается. – Нет, – не очень уверенно отвечает он. – Ты пялишься в стенку. – Я пытаюсь понять, когда ее красили в последний раз. – Ты пялишься в стенку и вздыхаешь. – И не будем вспоминать то, – заканчивает Скарлетт, – что вчера ты сам на него смотрел так, будто готов съесть. Все это странно, непонятно и очень вредно для внутренней гармонии с собой, о чем Крис не замедляет им сообщить и ретироваться как можно скорее. Через пять минут он получает смс от Энтони. «Тебе нельзя с ним спать». Крис чудом уходит от столкновения с фонарным столбом. «Я не собираюсь с ним спать». «Вот и славно, потому что, как показывает практика, тогда он может потерять душу и человеческий образ». «???» «Нет, чувак, в следующий раз ты смотришь «Баффи» со мной». «Я НЕ СОБИРАЮСЬ С НИМ СПАТЬ». «Капслок – промысел злых сил». «И НЕ ДАВАЙ СВОЙ ТЕЛЕФОН СКАРЛЕТТ». Внезапно на дворе уже Рождество, и Крис собирается отчаливать к родителям, когда Скарлетт тянет его по магазинам за подарками. На плюшевую летучую мышь в магазине игрушек он натыкается случайно и минуту крутит ее в руках, пока его не находит Скарлетт. Она переводит взгляд с его лица на мышь, потом обратно. Потирает лоб. – Крис. Нет. – Что «нет»? – совершенно искренне возмущается он. – Я еще ничего не сделал. – Ты подумал, – строго говорит она. – Положи мышь на место. Он сжимает игрушку крепче, случайно нажимает на живот. Игрушка пронзительно пищит. Скарлетт с шумом выдыхает. – Делай что хочешь, – говорит она. Крис считает это почти благословением. Когда он уезжает на Рождество к своим, на подушке Себастьяна остается плюшевая летучая мышь как символ мира, крепкой дружбы и просьбы не съесть Криса во втором семестре. Все нормально. Он возвращается уже ближе к концу каникул, затемно, и у корпуса сразу же натыкается на Себастьяна, который о чем-то говорит со своими сокурсниками. Те отвечают, яростно жестикулируя, и Крис видит, как Себастьян недовольно щурится. Кажется, он косится на их шеи. Да он их сейчас съест, понимает Крис, и ноги сами несут его вперед. – Привет, – сияет он, и левая рука сама ложится на плечо Себастьяна. Тот смотрит на нее, будто сейчас оторвет, но Крис готов пожертвовать рукой ради чужих жизней. Серьезно. Он очень благородный. – Все нормально? – уточняет он. – Порядок, – кивает один из сокурсников. – Групповой проект обсуждали. Уже закончили. Крис догадывается, где бы они закончили, не подойди он. Как минимум бы в Кровавой Мэри. Они уходят. – Руку убери, – говорит ему Себастьян. – Ага, – отвечает Крис и оставляет ее на месте. Себастьян поворачивает к нему голову, медленно осматривает сверху донизу и очень раздраженно вздыхает. Крис успевает подумать, что насчет руки он, может, и погорячился, когда Себастьян ухватывается за нее и тащит его к корпусу. Кожа у него ледяная как у покойника. Это уже не удивляет. – Это невозможно, – сообщает он Крису, запихивая его в комнату и захлопывая дверь. Вид у него при этом хищный-хищный, так что Крис нервно сглатывает, мысленно прощаясь с жизнью. – Ты подсматриваешь за мной в ванной, устраиваешь тут иллюминацию из свечей, таскаешь игрушечных мышей… Ты по-человечески сказать не мог? Это самая длинная фраза, которую Себастьян сказал ему с начала года, и Крис подозревает, что она требует ответной честности. Он уже думает, как потактичней сказать: «Чувак, ты вампир, и меня ровным счетом это не беспокоит, так что прекрати зажиматься и прятать клыки», когда Себастьян толкает его к двери и целует. Губы у него прохладные, и все, конечно, когда-то бывает в первый раз, но далеко не у всех бывают поцелуи с вампирами, поэтому Крис чувствует, как мозг зависает и отказывается думать дальше. Хватает этого ровно на несколько секунд, потому что Себастьян скользит губами вниз, к шее – и кусает самым коварным образом. Крис издает звук, который сам отказывается назвать визгом, потому что он не девчонка, чтобы так визжать, и шарахается в сторону, прижимая к шее ладонь. Себастьян смотрит растерянно, а потом мрачнеет. – Определись уже, чего ты хочешь, – буркает он и выходит за дверь. Крис настороженно отнимает ладонь от шеи. Крови нет. Он кретин. После этого Крис садится и долго-долго думает, потому что Себастьян, конечно, вампир, но по меркам современного вампиризма он практически вегетарианец, и кто такой Крис, чтобы его осуждать. Или как-то так. Поэтому, когда через несколько часов Себастьян наконец возвращается, все еще раздраженный, Крис смело обхватывает его ладонью за шею и целует уже сам. Себастьян на секунду отстраняется, и Крис успевает испугаться, что тот сейчас его – не укусит! – а просто пошлет, когда Себастьян закатывает глаза, бормочет себе под нос: «Придурок» и тянет его к кровати. Кровати в общаге неудобные, узкие даже для одного, но они как-то умещаются, и Крис с удовольствием чувствует, как кожа Себастьяна согревается об его. С гораздо меньшим удовольствием он обнаруживает, что Себастьян любит кусаться. Чертовы вампирские фетиши. Не до крови, никогда до крови, но когда тот прикусывает Крису плечо в первый раз, Крис вздрагивает и дергается, и едва не слетает с кровати. Себастьян откидывает темные волосы с глаз и смотрит раздраженно. – Да что с тобой? – спрашивает он. – Прыгаешь, будто я тебя съесть собрался. В такой ситуации будет очень глупо отвечать: «А ты не собираешься? Точно?», поэтому Крис мотает головой и больше не отвлекается. После Себастьян отпихивает его к стенке. – Ненавижу спать у стены, – говорит он, вытягиваясь вдоль края кровати. – У меня не клаустрофобия, конечно, но терпеть не могу узкие пространства. – А, вот ты чего… – Чего? «Не спишь в гробу», – не говорит Крис и засыпает. Прочухивается он через несколько часов, когда чувствует на своей шее прикосновение чужих губ. Спросонок не страшно, да и язык не выходит контролировать, поэтому он ляпает: – Будешь пить кровь? Себастьян фыркает ему в шею, как будто Крис сейчас шутил. – Еще не хватало, – говорит он. – У тебя резус-фактор невкусный. И жалюзи закрой – скоро рассвет. Крис слушается. Первый семестр пережит успешно.