Живи и будь живым.
Постоянно наблюдать за тем как уходят дорогие тебе люди, очень увлекательно. Это даже в некотором роде приводит в восторг. А некоторых это делает сильнее, закрепляет их личность. У Аиды таких людей — множество. Их даже невозможно сосчитать. Иногда она сидит ночами и пытается вспомнить, сколько у нее было друзей. Настоящих, которые клялись в верности до гроба, говорили, что не предадут и не покинут. Конечно, можно сказать, что это Аида их бросила, но девушка не хотела даже думать об этом. Для себя, она была той, которая пострадала от людей. Таких подлых, таких циничных и мелочных. Её утро выдалось не особенным. Таким же, как и все предыдущие. Но ей нравится просыпаться здесь, чувствовать этот запах цветов и жареного хлеба. А еще ей нравится, что здесь большая часть знакомых ей людей, разговаривают на родном, русском языке. Она устала от английского, немецкого и французского. Для нее эти языки не смогли стать родными, как бы она этого не хотела. Спустившись на первый этаж, она была не в восторге от увиденного. Перед ней стоял Рик с огромным синяком под глазом и с большим букетом цветов в руках. — Чудненько выглядишь. — Сегодняшнее настроение ей давало право, на то, чтобы пошутить над другом. Рик хотел что-то сказать, но он остановился. Мужчина подошел к Аиде, и протянул букет белых роз вперемешку с ромашками. Этот букет выглядел очень необычно. Ромашки и розы, они сочетали в себе что-то необъяснимо-таинственное. Как богатство и бедность. Такие разные цветы, но так красиво смотрятся вместе. Рик подошел довольно-таки близко к Аиде. Ему нравилось смотреть на её маленький носик, и слегка морщинистый лоб. Аида приняла букет цветов, и поцеловала Рика в щеку. Такой милый и невинный жест, но для Рика этот жест значит гораздо больше, чем для Аиды. — Что здесь происходит? — Только что вставшая с постели, и еще сонная Кэрол решила нарушить идиллию в этой комнате. Аида не обратила внимания на возмущения дочери. Просто многократные разговоры с Каролиной, говорили о том, что девочке нужна мужская рука. Да и сама Каролина много раз говорила матери, что ей не хватает отца, которого у нее никогда не было. — Я просто решил сделать твоей матери предложение, а она отказывается. — Прохныкал Рик и сделал обиженное лицо. Мужчина подошел к девочке, потрепал её волосы и что-то шепнул на ушко, на что та, начала громко смеяться. Аида смотрела на дочь заинтересованным взглядом. Ей показалось, что в Каролине что-то изменилась. Девушка знала, что стоит за этими изменениями, или вернее кто. Как любящая мать, она переживает за своё чадо, но сознание того, что лезть в отношения дочери с парнями не надо, пришло не так давно. — Твой любимый дядя, мне ни разу не делал предложения, он просто поздравил меня с выгодной сделкой. — Аида нахмурилась, и посмотрела на Рика, будто бы выжидая чего-то. Семейное утро в гостиной комнате нарушил настойчивый стук в дверь. Кэрол сразу же полетела открывать её. Девушка дернула ручку двери на себя, а потом просто застыла на одном месте. Она его видела и раньше. На фотографиях, да и мама про него рассказывала. Она даже не могла думать о том, насколько он красив в жизни. Да, он и на фотографиях был красив, но в жизни… Белые волосы, которые светились от лучей светильника весящего на двери, голубые, с бирюзовым оттенком глаза, прямой аристократический нос, и слегка припухшие губы. Он прекрасен. Девушка отошла от прохода, все так же разглядывая собственного дядю. Её мать была ошеломлена не меньше дочери. Аида кинулась на шею своему брату, начала его расцеловывать, парень придерживал сестру за талию, и был рад не меньше нее самой. — Мой родной. — Уже отцепившись от брата, проговорила Аида. — Сколько я тебя не видела, боже ты такой…красивый. Рик, как ни в чем не бывало прошелся по гостиной, положил сумку возле прихожей и сел на диван, вальяжно закинув ногу на ногу. — Ты тоже похорошела сестренка. — Почему-то, когда Даниил говорил эту фразу, он смотрел не в сторону своей сестры, а поглядывал на свою племянницу. — Мам, я пойду одеваться в школу. Девушка бежала верх по ступенькам, и чувствовала на себе пристальный взгляд. Забежав в комнату, она закрыла за собой дверь, прислонившись спиной к деревянной полосе. Сердце билось с невероятной скоростью, отбивая разные ритмы. Отдышавшись, Каролина начала готовится к школе. Она приняла охлаждающий душ, оделась, собрала сумку, и уже собралась выходить. Но ей помешали в этом. — Можно? — Блондинистая голова выглянула из-за косяка двери, и мило улыбнулась. Девушка сглотнула, и решила, что нужно познакомиться с дядей. Она не знала, как вести себя с этим человеком, ей было ужасно неловко находится с ним наедине. Стены в комнате сужались, и казалось, что парень сейчас просверлит дыру в девушке. — Ну, как ты уже поняла, я твой дядя. — Он улыбнулся, и на его подбородке образовалась одна маленькая ямочка. Каролина улыбнусь в ответ, и все так же неотрывно смотрела на своего дядю. Все это напоминало одну из мыльных опер, которые в конце заканчиваются чем-то очень плохим. — Я хотел бы с тобой познакомится, ровесники как-никак. — Ты рисуешь? — Очень неожиданно для Кэрол вскрикнул парень. — Мне нравится, красивый…хм…пейзаж. Девушка закусила внутреннюю сторону щеки, и подошла к картине, которая заинтересовала парня. — Да, бывают порывы. — Тихо, так тихо, что если бы в комнате играла музыка, или кто-то бы говорил, то голос девушки невозможно было услышать. — Красиво. — Его глаза искрились чем-то еще неизведанным, интересующим. Он смотрел на девушку, и не знал, как ему оценивать то, что перед ним стоит довольно-таки красивая, привлекательная, почти его ровесница, но племянница. — Спасибо. Слушай, — Девушка подошла к парню, на довольно близкое расстояние, — мне надо идти в школу, давай вечером закончим наше знакомство. — Да, я не против. — Даниил подошел на непозволительно близкое расстояние, его лицо было на уровне лица племянницы, девушка моментально вспыхнула, но парень одним взмахом руки убрал что-то лишнее из волос Кэрол. — У тебя перышко в волосах. Кэрол улыбнулась и, спеша выбежала из комнаты.***
— В чем дело? — Громкий с нотками хрипотцы голос. И всё из-за того, что кто-то с раннего детства курил дешёвые сигареты. — Я не знаю, что нужно одеть на эту псевдо-вечеринку. Девушка уже целый час искала подходящий наряд, для предстоящей вечеринке. Эта вечеринка была не такой уж и важной, но Аиде, надо было засветиться именно на этой вечеринке. — Ты уверена, что ты сможешь? — Рик выхватил из рук Аиды очередное платье, и развернул её так, что он мог лицезреть всю её. Он пытался разглядеть в её глазах тот страх, который она прячет в себе очень долгое время. — Ты хоть понимаешь, что ты творишь? А если он… — Нет. Я не понимаю. Даже если бы я понимала, я бы все равно это сделала. — Девушка тяжело вздохнула, и освободилась от цепких рук друга. Она кинула черное платье в стопку всех не понравившихся нарядов. Села на кровать, и опустила голову. Глаза её смотрели в стенку, а сама девушка не могла понять, чего она добивается? Рик опустился перед подругой на колени, и снова посмотрел ей в глаза. Он никак не мог понять. Неужели ей было мало той боли, которую ей причинили? Душевная мазохистка. Этот человек не сможет оценить её. Он просто не поймет, для чего ей нужны были такие жертвы. Для чего, эта на первый взгляд влиятельная, умная и обеспеченная женщина, опять наступает на те же грабли. — Ада, тебе это не надо. — Так искренне, глаза в глаза, ведь он желает ей только добра, но всё же. Он не хочет, чтобы она опять страдала. — У него семья, у тебя тоже семья. Подумай о дочери, это будет для нее удар. Ведь он…Он!!! — Хватит. — Руки Аиды обхватили лицо Рика, так что тот не мог отвести от нее взгляда, даже если бы захотел. Это первый раз, когда она так прикасается к нему. Первый раз, когда она гладит его по лицу большим пальцем. Что он чувствует? Всё. Он чувствует жизнь в руках этой сильной, невероятной женщине. — Я не вернусь к нему. И он тоже не вернется ко мне. Он счастлив. Я тоже счастлива, в какой-то степени. Это вечеринка…Что-то вроде показа. Люди в городе должны знать, что я вернулась. И что у меня в руках сосредоточен не малый бизнес. Рик улыбнулся в ответ другу, девушка не смогла сдержать своей улыбки, но что-то глубоко-глубоко внутри, ей подсказывало, что бизнес тут не причем. Она никогда не выбирала так тщательно одежду.***
Шум. Везде только один шум и куча людей. Он знает всех. Но есть и те лица, которые он видит впервые. С кем-то встречался, с кем-то когда-то заключал выгодную сделку, а с кем-то может и вообще не знаком. Что он здесь делает? Да, ему надо объявить одну из самых важнейших новостей. Хотя, это новость не так важна для него самого, как для его жены. Но он никак не решается, все ждет подходящего момента. Где-то внутри, ему кажется, что он не должен именно сейчас, сегодня, объявлять эту новость. Не те люди здесь собрались. Или это ему так кажется? А что подумает сын? Что он скажет. Он любит его как родного, готов отдать ему все на свете. Ведь своих детей у него нет. А Николас обещал ему всегда быть рядом, и никогда не бросать его мать. Он его возненавидит? А может все будет как и раньше. Может ничего и не изменится. К мужчине подходит его жена и берет его за руку, сплетая пальцы воедино. Его пробивает дрожь. Нет. Не из-за того, что его жена прикоснулась к нему. А из-за другого. Дежавю. У него гребанное дежавю. Все как тогда. Рука нелюбимой женщины, шепот на ухо, и эти глаза. Он помнит их так, будто это было вчера. Взгляд этих глаз не задерживается надолго. А он не может понять, что в этой девушки такого знакомого. Момент, и он отпускает руку жены, на что та возмущенно чертыхнулась. Момент, и на его лице появляется гримаса ужаса, который он так старался скрыть от посторонних глаз. Он потерял эти глаза, снова. Глаза, эти глаза цвета черного шоколада. В них боль. Он уверен на сколько-то не было процентов. Он их видел. Ему это не показалось. Он помнит, не забыл. Люди, они ему все мешают. Из-за толпы людей, он не может найти её. Ту, чей взгляд заставил очнуться. «Нет, это не она». — Твердит его разум. Но стоит девушке с белыми волосами развернуться так, что мужчине открывается вид на её лицо, и он млеет. Он просто не может поверить. «Нет. Это. Не. Она». — Уже вкалывая в себя, кричит разум. — Ник, нам надо кое-что объявить, ты помнишь? — Но он не слышит, он даже не понимает, что за голос разливается возле его уха. Он просто отходит и идет прямо, прямо на эту девушку. «Это она». Девушка в черном облегающем платье, стоит и мило беседует со знакомым ему старикашкой. Его вниманию бросаются белые волосы. Он бы никогда не подумал, что она станет блондинкой. А потом стройная подтянутая фигура, которой она не обладала раньше. Да, по мнению Ника, у нее была самая лучшая фигура, но сейчас она еще лучше. Идеал. Взгляд черных глаз тут же встречается с голубыми глазами Ника, и они оба замирают. Что-то странное происходит с двумя. Их сердце снова оживает, втягивая обоих в чечетку. Но они стоят, кажется, что даже не дышат. Девушка первая отводит взгляд, и, развернувшись, шагает на балкон, будто бы убегая от прошлого. Она знает, он пойдет за ней. Не для того, чтобы признаться в любви как шестнадцать лет назад. А для того, чтобы убедиться, что это не глюк. Аида облокотившись о перила, тяжело вздохнула. Именно сейчас она вдохнула что-то новое. Ей и правда, легче, все как говорил её друг. — Это не ты. — Слышится негромкий, с легкой хрипотцой, голос мужчины. Он за её спиной, стоит и смотрит, как та пытается набрать в легкие побольше кислорода, чтоб не задохнуться. А она не оборачивается, пытается привыкнуть, свыкнутся с мыслью, что это не очередной сон. Это реальность. Самая жестокая реальность. — Скажи хотя бы что-нибудь. — Все так же тихо, говорит мужчина, уже подходя к своей сестре. Шаг. Шаг. Шаг. И он стоит в шаге от нее. От такой…От нее. В шаге, просто от НЕЕ. Он не подойдет к ней ближе. Уж слишком реально все это. Но он не верит, все так же не верит, что это именно она стоит перед ним. Она оборачивается, смотрит в упор на своего брата, смотрит и не может нормально мыслить. Она даже не знает, как себя вести, как дышать и как говорить. Она просто забыла, как говорить. — Смотря кого, ты хочешь видеть. И тот вдыхает, вдыхает запретный воздух, пытается осмыслить, что сейчас происходит. Это ее голос, единственное, что в ней не изменилось, это её голос. Голос тот, а вот манера разговаривать, не ее. Совсем другая. — Почему? Почему именно сейчас? — Кричит мужчина, и не может удержать своих рук, которые тянутся к лицу девушки, но тут же останавливаются, в попытке проверить, что это правда. Она молчит, снова не произносит ни слова, просто смотрит. — Моя мать умерла. Мне пришлось, я бы не за что сюда не вернулась. У меня была причина. — Монотонно таким, непривычным ему акцентом, таким непривычным, способом говорить. Она как робот, именно сейчас он это заметил. Она не похожа на человека, которого он когда-то знал. — Я ни это имею в виду. — Она понимает, к чему он клонит, но что ему ответить не знает. Ник, не сдержав порыва, провел тыльной стороной ладоши, по щеке девушки, едва и касаясь. Она дрожит, дрожит от одного прикосновения, своего собственного брата и блаженно прикрывает глаза. Поднимает свободную руку, и касается руки брата, которая сейчас блуждает по её щеке. Тоненькая кисть руки поглаживает теплую, слегка шершавую кожу, а потом легко и невесомо, отодвигает руку от своего лица. Совсем не его. Такую. Не. Его. — Ты так и не понял. — Шепчет она. — Прошло столько лет, а ты никак не можешь это принять. Он слышит её голос, и видит ее эмоции. И уверяется на все сто процентов, что это она. Его Джексон. Или может уже не его? — Ты так изменилась. К чему такие перемены во внешности? Что послужило этому всему?! — кричит Николас. — Всё. — Кричит. Вдыхая аромат дорого одеколона. Он её дурманит. Такая маленькая, такая хрупкая, нить, она скоро оборвется, натягивается все туже и туже, делая их близость запретной, как будто они и не расставались, стоят в обнимку, и вдыхаю запах, такой желанный. — Пусть все подождут. Насладись. — Шепчет он ей на ухо, легонько касаясь рукой осиновой талии. Он не может. Они уже давно не дети. Такие шалости как раньше приведут к ужасным последствием. И она это понимает, и из-за этих мыслей ей больно. Она хочет, но не может. Не может свыкнуться с мыслью, что он сейчас рядом, так близко, что она слышит и чувствует его дыхание, и может дотронуться до его руки и почувствовать ее тепло. Но почему же она этого не делает? Не та. Она теперь другая, и с этим пора свыкнуться всем. — Устанут ждать. — Ты счастлива? — проигнорировав слова сестры, задает вопрос. Она опять молчит. И смотрит в глаза, пытаясь разглядеть в них хоть немного упрека. Он есть, слишком много упреков. И она понимает, в чем он её упрекает. Ушла, бросила, ни сказав, ни слова. — А ты? — Вполне. И эти слова разливаются эхом в её голове. Повторяются, звучат все громче и громче. Николас размыкает свои руки, и смотрит на нее. — Я любил тебя. — Он делает это специально, произносит в прошедшем времени, убивает, добивает. Он не знает, насколько ей плохо. Не знает, что ей пришлось пройти. — Не могу понять причину твоего появления. Я счастлив, ты счастлива. У тебя ребенок… — на секунду замирает, боясь продолжить. Ведь по сути, родных детей у него нет. — У меня тоже сын. Он и не пытается узнать, а просто врет. Нагло и в глаза. Делает шаг, отступает от девушки, и идет к выходу. Все просто, но почему ему так же больно, как и ей. И почему ему так хочется кричать и молить её, чтоб она дала ему шанс. И не важно, что у нее может быть своя семья. Важно, то, что он этого хочет. Но не делает этого. Просто уходит, даже ни разу не обернувшись на свою сестру. Но слышит голос позади себя. Даже не голос, а всхлип, который скоро перерастет во что-то большее. я еще люблю Она не думала, даже не подозревала, что будет так больно. Так невыносимо, находится с ним рядом. Сердце бьется с невероятной скоростью, оно сейчас выпрыгнет, взорвется, хуже — остановится. Лучше бы остановилось, иначе не выдержит, не сможет. Слезы размывают все то, что осталось от косметики. Бетонные перила не помогают, и она падает на холодный паркет, пытается поймать ртом хоть каплю воздуха. Встает на неподвижных, ватных ногах, которые не хотят её слушаться из-за огромных каблуков. Снимает туфли, и быстро не оглядываясь, бежит по пожарной лестнице босиком. Слезы не остановились, а превратились в речные потоки. В голове всплывают образы детства. Всплывают даже те образы, которые она не должна помнить. Ведь это началось раньше. Не тогда, когда обоим привиделась мнимая любовь. Еще раньше, задолго до того, как мальчик Николас начал приставать к младшей сестре. Еще в младших классах. Она помнит, как Он когда-то заступился за Нее. И как он смотрел тогда на Нее. Почему сейчас? Почему она решила это вспомнить тогда, когда её сердце грозится остановиться. — Трогайся. — Запыхавшаяся, измазанная тушью с босыми ногами. Она кричит, её крик вперемешку с громкими всхлипами. Водитель в недоумении, но он трогается. И едет, в непонятном направлении. В её руках мягкая подушка, любимая подушка Кэрол. Именно она её положила в эту машину. Она смотрит на оживший город, и не может понят, что она здесь делает. Чего она ожидала от сегодняшнего вечера. В любом случае ей было бы больно. Она не кричит, даже перестала всхлипывать. Но слезы все так же катятся по холодным щекам, а после падают. За окном идет дождь. Она ненавидит дождь. Но почему-то любит снег. Не может понять свои вкусы. Не может понять себя, она запуталась. Она — это вовсе, не она. — Отвези домой к бабушке. — Она не может говорить. «Пусть сегодняшний день откроет мне все карты». Машина остановилась возле большого двухэтажного дома в безлюдном месте. Выходит и босиком идет по направлению двери. Звонок. Еще. И еще. Дверь открывается, и перед ней стоит пожилая женщина, в длинном халате. Она смотрит на нее встревоженным взглядом. Она не может понять, что с ней. Но всмотревшись в её черные глаза понимает, что одними разговорами тут не обойтись. Берет внучку за руку и ведет в гостиную комнату. А та не проронив не слова, плетется вслед за ней. Достает запылившуюся, старую коробку. А девушка, укутанная в махровый плед, просто смотрит на родного человека, который её не предал, и никогда не предаст. — Ты должна прочитать всё то, что здесь написано. — Садится рядом с ней, и протягивает старую сим-карту. Это её сим-карта. Точнее когда-то была её. Трясущимися руками принимает маленькую пластмассовую карточку. Достает из сумочки свой смартфон, и вставляет туда карту. Из глаз всё так же льются слёзы. Она помнит пин-код. Ведь эта дата его рождения. Вводит, и телефон включается. Телефон вибрирует, через каждые пять минут на него приходит новое уведомление. — Это меня убьет. — Сделает сильнее. Я сама когда-то проходила через подобное. Вот только у меня не было причины отказываться от своей любви. Я просто была глупой. Женщина, хочет поделиться своей душевной раной, но она замолкает, понимает, что сегодня не её очередь делится ранами. — Как же нехорошо пошутила мать-природа, как обидно осознавать это. За долгое время она улыбнулась. Смеется. Это истерический смех, который перерастает опять в судорожные всхлипы. » Куда ты собралась? Ты в своем уме? Я оценил твое чувство юмора, можешь возвращаться» Руки дрожат, а глаза не могут нормально прочитать первое сообщение. » Мне не до шуток, почему я не могу дозвониться, почему твоя бабушка говорит, что ты уехала учиться? Ауу…Аида, что за шутки?» «Родная, не поступай так со мной. Я поверил. Я верю. Прошу не бросай меня, НЕТ НА ЭТО ПРИЧИН!» «Джексон, я люблю тебя больше всего на свете, я умру без тебя. Я покончу жизнь самоубийством, если ты не вернешься ко мне». Она не знала, если бы она прочитала раньше. Она бы вернулась, однозначно вернулась. Состояние девушки не передать. Теперь она прекрасно осознала свою ошибку. Она понимает, почему сегодня он так отстранено смотрел на нее. «Сегодня самый замечательный праздник, твое День Рождение, родная. Я бы всё отдал, чтобы увидеть тебя и поздравить. Этим я и занимаюсь, я ищу. И я найду, скоро мы встретимся…» «Я тебя ненавижу, как ты могла? Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ!!! ВЕРНИСЬ» Телефон разрывался, он вибрировал через каждые пять секунд, оповещая о звуковом или обычном сообщении. Телефон разлетелся, после удара об бетонную стенку. «Завтра день моей свадьбы. И я бы хотел пригласить тебя. Я прощу тебе всё и всё забуду, если ты вернешься до завтрашнего дня. А если нет, то не возвращайся, никогда, слышишь, не смей!» — Я убила его. И тем же самым убила и себя. Он просил не возвращаться, а я… — Ты не виновата. Бабушка заключила в объятия свою внучку, напевая ей одну из песен, которые когда-то она пела ей в детстве. Эта женщина, прекрасно знает, что такое боль. Она сама когда-то пережила её. Она любит свою внучку, но она не могла скрывать того, что лежит снаружи.***
Растрепанный, сонный, ведь он даже не успел уснуть. Берет телефон, и через пелену сна пытается прочитать пришедшее сообщение. » Отчет о доставки »