***
«Умоляю вас! На одну ночь…» — подхватила тьма за окнами и разнесла этот зловещей стон по всей округе. — Мама, давай пустим этого человека в дом, ему же холодно! — Нельзя, детка, это очень опасно. — Но ведь он умрет? — Он и так умрет, но, по крайней мере, не у нас. А может и не умрет, может быть, его спасет добрый волшебник, который родился сегодня… В нереальной красоте зимней ночи, в праздничных чертогах, достойных царского величия, умирал жалкий человек, столь отвратительный, что его невозможно было ни полюбить, ни пожалеть. Нетвердой походкой он шел от дома к дому и везде натыкался на запертую дверь, за которой притаились испуганные люди, злые и добрые, семейные и одинокие, старые и молодые, мужчины и женщины. И когда одна из дверей открылась перед ним, и он рухнул на грязный пол и вдохнул смрадный, но теплый воздух жилища, ему почти не пришлось притворяться, чтобы изобразить на лице гримасу боли и благодарности.***
Румпельштильцхену казалось, что он прикрыл глаза всего на несколько секунд, но за время, пока он находился в забытьи, его успели перетащить вглубь хижины, поближе к очагу и заботливо укрыть соломой. Румпель привстал с лежанки и огляделся в поисках своего таинственного спасителя. Он очень торопился, потому что к осуществлению его плана (плана «б», как он его про себя называл) нужно было приступать безотлагательно. Но прежде, чем начинать, нужно было удостовериться, что он нашел действительно подходящую кандидатуру. Всего пара вопросов: зачем, для чего он впустил в дом столь опасного гостя. Из милосердия, а может быть просто по глупости? Но когда он увидел ту, кто открыл ему дверь, он едва не застонал от разочарования. Ребенок! Просто глупый ребенок, который не ведает страха, потому что не знает, как опасна жизнь. — Как тебя зовут? — Эльза. — Сколько тебе лет, дитя мое? — осведомился Румпель и едва не прибавил: «разве ты не знаешь, что открывать дверь незнакомым людям очень опасно?» — Десять, добрый господин. — Почему ты открыла мне дверь, разве ты не знаешь… — Румпель осекся, воспитывать эту юную особу не входило в его планы. — Потому что сегодня ночь исполнения желаний, — просто ответила девочка. Час от часу не легче! Юная леди говорит загадками, возможно, она не в своем уме, что многое объясняет. Но безумие нашему плану не помешает. — Ты, верно, пришел издалека, — продолжала она, — иначе бы ты знал, что сегодня особенная ночь — ночь исполнения добрых желаний. А я очень хотела встретить ее с… ну, не быть одной. И когда ты постучал, я сразу поняла, что это он прислал тебя. — Кто? — Волшебник, который родился сегодня. Он всегда исполняет желания добрых людей. Я была, конечно, не очень доброй, поэтому он исполнил мое желание только наполовину. Я ведь хотела встретить эту ночь не с тобой, а с мамой. Но я все равно очень благодарна ему. И тебе, — подумав, добавила она. Румпель понял, что перед ним именно та, кто ему нужен: чистая душа, не оскверненная никаким пороком. Только такому человеку открывается в эту ночь путь к великому волшебнику, исполнителю «добрых желаний». Только чистое сердце способно различить в пении ветра звук колокола, только ясные глаза способны разглядеть в сумрачном небе особую звезду, которая светит людям один раз в году. И еще одно непременное условие: великой волшебник исполнит желание того, кто совершил в своей жизни хоть один бескорыстный поступок в ущерб себе. Таковой у Румпеля имелся: маленькая монетка, брошенная нищему на большой дороге. С нее-то все и началось, но главное не это, а то, что эта монетка была последней. Так что за платой дело не станет. Оставалось всего ничего, увидеть звезду, услышать колокол и загадать свое Самое Главное Желание. — Не за что, дорогуша! — так весело и игриво, как только мог, произнес он. — Пока не за что. Но! Я хоть и не добрый, — на слове «добрый» Румпель иронически взвизгнул, — но тоже, в некотором роде, не чужд колдовства. Румпель всегда начинал кривляться, когда хотел совершить какую-нибудь подлость. Во-первых, его клоунада отвлекала от смысла того, о чем он говорит, а во-вторых, Румпелю казалось, что это не он, а кто-то другой, омерзительный и на него совсем не похожий, убивает, предает и искушает. «Не переборщи», — мысленно одернул он себя, «дорогуша» может испугаться. Но девочка смотрела на него просто и внимательно. — Ты, конечно, знаешь легенду о звезде и колоколе? — Конечно, ее у нас знают все, мой господин. — Прекрасно. Тогда прямо к делу. Я предлагаю тебе сделку, — Румпель увидел, что при слове «сделка» лицо девочки омрачилось, и поправился, — то есть помощь. Ты поможешь мне, а я помогу тебе. Идет? — Идет! Мы все должны помогать друг другу! — Тогда считай, что тебе повезло! Ты ведь добрая девочка, такая вся… правильная. А я — нет. И я хочу, чтобы ты помогла мне найти твоего «доброго волшебника», и я загадаю свое желание. А тебе и искать ничего не надо, потому что я готов исполнить любое твое желание прямо сейчас! — рисуя эту благостную картину, Румпельштильцхен аж подпрыгнул от предвкушения. Но девочка почему-то нахмурилась и замолчала. — Что, я что-то не так сказал? — Ты хочешь обмануть его? — Нет, дорогуша, — зло просвистел Румпель, — я хочу, чтобы ты его обманула! Ты добрая девочка, которая весь год вела себя очень-очень хорошо, а я мерзкий негодяй, которые последние триста лет сеял вокруг себя зло и разрушение. А за это я исполню не одно, а десять, двадцать, сколько хочешь твоих желаний. Я стану вечным твоим должником! Видишь, как я щедр, гораздо щедрее нашего сегодняшнего именинника! — Ты, правда, исполнишь мое желание? Любое? Вместо ответа Румпель взмахнул рукой, и тряпье бедной замарашки превратилось в чудесное платьице. — Мне не нужно… то есть, спасибо большое… Но у меня другое желание. Я хочу, чтобы ты вернул мою маму. Ты можешь? — Вернул откуда? — глухо спросил Румпель, он уже знал ответ… — Моя мама ушла далеко, она обещала, что вернется за мной. Но не вернулась. — Прости, дорогуша, смерть есть смерть. — Вот видишь, а он бы смог… Я пойду его искать, обязательно. Только я все-таки боюсь одна, ночью, зимой. Видишь, какая я трусиха… — Я помогу тебе, но мы должны идти прямо сейчас, — твердо и решительно сказал Румпель, и ее глаза просияли светом любви и благодарности.***
Дорогу замело. Сугробы доходили Румпелю почти до пояса, но это не мешало ему продвигаться вперед. Девочка семенила за ним, и до Мага не сразу дошло, что все должно быть наоборот: не он, а она должна была указывать направление! — А ты можешь растопить снег? — Могу, но тогда нам придется добираться до твоего волшебника вплавь. — А сделать так, чтобы снег просто… испарился? — И это могу, но тогда померзнут посевы, и твои односельчане помрут от голода. Вряд ли после такого поступка, совершенного с твоим участием, добрый волшебник захочет с нами разговаривать. — А можешь сделать так, чтобы мы полетели? Как птицы? — Могу, но не буду. Поверь моему опыту, человек не создан для полета. — А давай… давай просто постоим. Отдохнем? А? Ну, чуть-чуть! Румпель и сам видел, что девочка устала и вряд ли сможет идти дальше. И тогда он подхватил ее на руки. В бытность свою прядильщиком он вряд ли бы осилил такой груз, но теперь его физическая сила лишь немного уступала магической мощи. Они прошли еще несколько шагов, и девочка встрепенулась: — Мне кажется, я слышу, далеко-далеко, как будто из-под земли… Это колокол! Мы пришли! Румпель огляделся в недоумении. Он ничего не слышал, кроме шуршания снега под ногами и собственного хриплого дыхания. — А как же, звезда? — осторожно спросил он. — Правильно, звезда! — радостно воскликнула девочка. — Спасибо, что напомнил, а то я бы загадала желание прямо здесь! Чтобы я без тебя делала! Давай искать звезду! Она бодро соскочила на землю и уверено пошла вперед, ведомая только ей слышимыми зовом. — Вон, смотри! Это она! Нам туда! Румпель по-прежнему не видел никакой звезды, но его зоркий нечеловеческий глаз различил в снежном мареве покосившийся домишко. Было видно, что некогда это был большой и богатый дом, сделанный из отличного дерева, но в нем давно не разводили огонь и не заводили задушевных бесед. Румпель готов был поклясться, что он пуст уже тысячу лет. Он решительно двинулся навстречу своей судьбе, не обращая внимания на то, что его спутница безнадежно отстала и почти утонула в мягком, но таком коварном сугробе. — Собрался заключить выгодную сделку? — раздался вкрадчивый голос прямо за спиной у Румпеля. — Зосо? Ты же… — Умер? — захихикал бывший Темный Маг. — Ну да, ну да, умер! А ты, как я вижу, живехонек? Хорош! Румпеля усилием воли прогнал мелкую дрожь и сказал с показным спокойствием: — Ты не Зосо… Но кто бы ты ни был, ты не сможешь мне помешать. Зосо засмеялся противным кашляющим смехом: — Хочешь купить спасение души за мелкую монетку? За ломанный грош? Будь я настоящим нищим, я бы и черствой корки не смог себе купить на эту подачку. Думаешь, он так дешево продаст свою помощь? Ах, да… Ты ж тогда, того… «отдал, все что имел»… Румпель попытался было пройти, но Зосо или то, что им казалось, преградил ему дорогу: — Ты ведь тогда просто забыл? Забыл, что монетка последняя? Да? Ты не герой Румпель, ты просто деревенский дурачок и вечный неудачник. А сейчас у тебя золотых дукатов как грязи, и что ты с ними сделал? Кому ты помог? Кого спас? Кого обогрел? К этому моменту Эльза уже выбралась из снежного плена и подбежала к Румпелю: — Ну, что ты тут застрял? Идем! — девочка явно не видела его призрачного собеседника. Она потянула Румпеля за руку, и он почти механически сделал следующий шаг. И тут же пожалел об этом, потому что Зосо вдруг рассмеялся нежным мелодическим смехом и превратился… в Милу. Она была почти такая же, как в тот вечер, когда бедный прядильщик увидел ее в первый раз: длинное платье небесного цвета, такие не носили в его краях, алая лента в густых волосах, задорная улыбка. Вот только теперь она шла босиком по снегу, и плотные комочки снега прошивали ее тело насквозь. — Если в тебе есть хоть капля совести, Румпель, ты не переступишь через этот порог! — сказала она, ласково улыбаясь. — Во мне нет совести, — немеющими губами прошептал Темный маг. — Да есть же! Я знаю! Сделаешь пакость, а потом переживаешь! — при этом Мила театрально вскинула руки к небу и закатила глаза. — Хочешь выпросить себе прощение? — продолжала она. — Упадешь в грязь, на колени? Ты всегда был мастак унижаться, тряпка! Тебе ж пустить слезу ничего не стоит! Думаешь, он об этом не знает? — Мила, пусти меня, ради нашего сына… — Твоего сына, Румпель! Сына ты у меня тоже отнял: настроил ребенка против меня! Ты отнял у меня все: любовь, радость, свободу и, наконец, жизнь и за это ты будешь проклят во веки веков! — Уйди с дороги! — закричал Румпель, — какие бы темные силы не вернули тебя из небытия, они не помешают мне закончить начатое. — Ой, насмешил! Темные силы его искушают! Да во всем мире нет создания сильнее и темнее тебя! Скольких людей ты замучил, свел с ума, сбил с истинного пути? Не помнишь? А он помнит! — и с этими словами Мила исчезла. Румпель читал в одном древнем манускрипте, что людей с нечистой совестью, которые хотят увидеть волшебника, могут одолевать страшные видения. «Значит, это все правда», — подумал Румпель, и эта мысль придала ему сил. Осталось совсем немного. Румпель дал себе слово, что остаток пути он пройдет, не обращая внимания ни на что. Вот и заветная дверь. Похоже, не заперто. — Ты первая, — сказал он Эльзе. Девочка с сомнением покачала головой: — Ты боишься. Многие боятся. Сейчас я войду, а ты убежишь. И это будет нечестно, потому что ты мне помог. И у тебя ведь важное дело, правда? Румпель со стыдом почувствовал, что она права, что больше всего на свете ему сейчас хочется оказаться в своем замке, и запереть все двери и забыть о том, что он увидел и услышал сегодня. Стыд породил злость, и Румпель уже собрался войти, как дверь сама распахнулась, и на пороге он увидел… самого себя. — Никуда ты не войдешь! — сказал Маг. — Конец путешествия. — С дороги, морок! — Кто из нас морок, это еще вопрос! Может быть, я? А может быть — ты? Давай проверим, дорогуша? Румпель закрыл глаза и сделал шаг вперед, он надеялся, что этот фантом исчезнет, как и все остальные его кошмары, но Румпель-2 оказался вполне осязаемым. — Нет, нет, нет! Мимо меня ты не пройдешь! А знаешь, почему? — Почему? — спросил Румпель-1. Он уже с трудом понимал, что происходит. — Потому что ты — властелин мира! Ты, а не он. Прикажешь, и звезды сорвутся со своих орбит, рассвет превратится в закат, а время потечет в обратную сторону! Такая сила, такое могущество! Все, что тебе нужно, и так в твоей власти! — Ты несешь чушь! Ты не хуже меня знаешь, что мне… — тут Румпель запнулся. — Ну, — с глумливой готовностью подхватило его отражение, — ну, ну давай, продолжи свою фразу: мне не нужна…. Румпель в отчаянии посмотрел на Эльзу: — Что ты видишь, кто там, в дверном проеме? — Никого, — ответила Эльза, — идем быстрее, мне страшно. Ты сейчас говорил сам с собой… ужасные вещи… И тогда Румпель произнес: — С дороги, Темный Маг! Повелеваю тебе пропустить нас! И с этими словами Румпель направил на своего двойника острие кинжала! — Слушаюсь и повинуюсь, мой великий властелин! — ответил Румпель-2 и его окутали клубы лилового дыма. А когда дым рассеялся, Румпель увидел себя прежнего, такого, каким он был до того, как обрел свою великую силу. Призрак прошлой жизни протянул к нему худую изможденную руку: — Ради всего святого! Скажи мне… Каково твое желание! И хотя в этих словах не было никакой угрозы, Румпелю показалось, что именно сейчас случится что-то очень страшное и что не ответить нельзя. — Я хочу вернуть своего сына, которого я предал. — Нет, добрый человек, умоляю тебя, не делай этого. Это… неправильное желание… Ты ведь предал не сына, ты предал самого себя… Попроси его, чтобы он снял с тебя проклятие… И поверь, тогда все будет хорошо, тогда Бэй вернется к тебе … сам. Ты только откажись… откажись от того страшного, что ты задумал! Дальше Румпель слушать не стал. Он слишком хорошо знал, как заставить замолчать этого никчемного человека. Точным расчетливым движением он просто ударил его под дых. И вошел внутрь.***
Все было так, как он и думал. Грязь, пыль, затхлый воздух, паутина. — Эй, — осторожно позвал Румпель, — есть здесь кто-нибудь? Никто ему не ответил. Румпель постоял немного в тишине. — Я хочу… — произнес Темный Маг и осекся… Фраза звучала неправильно. Он начал по новой: — У меня был сын. Я его предал… Я хочу его вернуть… Голос Румпельштильцхена утонул в тишине. Тишина была невозмутима и пуста, она давила, как могильный камень и Румпель понял, что он не может разговаривать с пустотой. Борьба с внутренними демонами отняла у него слишком много сил. Демоны были реальны, а тот, кого он так жадно искал всего минуту назад — нет. Никакого признака волшебства. Никакого намека на чудо. И тогда Румпель услышал чей-то истерический смех, переходящий в рыдание. А через секунду он понял, что это смеется он сам. Вдруг его кто-то тронул за рукав. Эльза. Он совсем забыл о ее существовании. Эльза тоже была реальна. — Я замерзла, пойдем домой — прозвучал голос его спутницы, — я не хотела тебе мешать, пока ты разговаривал с ним. Правда, он удивительный? — Кто? — механически спросил Румпель. Его не интересовал ни вопрос, ни ответ на него. — Волшебник. — Не знаю. Я его не видел. — Как? — искренне удивилась девочка. — Он же стоял в шаге от тебя, ты не мог его не заметить! — Никого тут не было! — сказал Румпель. — Нет, был! Вот здесь, на этом самом месте, где я сейчас стою. А ты почему-то повернулся к нему спиной и… — Никого не было! — Румпель, почувствовал, как в бездонной глубине его безразличия закипает ярость. — Никаких добрых волшебников не существует! Поняла ты! Их нет! Его нет! И не смей говорить мне о нем! Все эти ваши колокола, это ваши звезды, волшебные бобы, голубые феи, вся это дребедень — запомни! — все это грязный обман! За все надо платить! За чудо надо платить! А мне — нечем… Потому что моей монетки не хватит, чтобы купить его помощь, потому что моего раскаяния не хватит, чтобы искупить мою вину, потому что я все еще проклятый властелин этого проклятого мира и не могу! не могу отказаться от плана «а»! Вдруг Румпель услышал, как за его спиной скрипнула дверь, и его парализовало от ужаса. Это был ужас надежды! Надежда ударила в сердце Мага как молния, и оно превратилось в горстку пепла. Потому что на пороге стоял не мальчик, а женщина средних лет. — Мама! — звонко крикнула Эльза и повисла у нее на шее!***
Через два часа Румпель уже ужинал (или завтракал?) в своем новом дворце. Магия, в сущности, неплохая штука! Зимой, когда дорогу замело, и все экипажи застряли в снежной метели, не так уж плохо оказаться там, где ты хочешь, по мановению руки. Все, произошедшее с ним так недавно, уже казалось ему страшным сном. Что ж, план «б» окончился неудачей, оказался глупой сказкой, в которую верят лишь старики, да дети. А что касается матери Эльзы, так это было совпадение, глупое совпадение, что она ушла побираться в богатый дом, на обратном пути упала в обморок от голода и ее сочли мертвой, а она была живой, попала в плен то ли к цыганам, то ли к разбойникам. Румпель не стал во все это вникать. Но он не любил оставаться в долгу. Конечно, он не вернул их в жалкую лачугу к разбитым надеждам и погасшему очагу. Он пристроил Эльзу и ее мать в качестве служанки в одно очень богатое королевское семейство, которое было ему кое-чем обязано. Вдовствующая королева и юный принц, который через несколько лет войдет в возраст. Хотя, эти «несколько лет» могут очень сильно затянуться, потому что Румпелю ничего не осталось, как приступить к завершающей фазе плана «а». При мысли о том, что ему для этого осталось сделать, Румпель скривился: заклятие почти готово, но готова ли Регина? Об этом не хотелось думать. Не сегодня… Он подошел к окну. Несколько минут до рассвета… Праздничная ночь почти закончилась. А что, если бы он нашел в себе силы отказаться от задуманного давным-давно, попросил бы избавить себя от своего страшного дара? Неужели этот волшебник вернул бы Бэя? Немыслимо! И Румпель усилием воли прогнал от себя эту мысль, дарующую надежду и порождающую отчаяние. Но тень этой надежды воплотилась в слова: «Пусть все это закончится, хоть как-нибудь, но только скорее. Пусть хоть что-нибудь изменится в этой моей проклятой жизни». На большое Темному магу не хватило мужества. В дверь постучали. — Срочное донесение для господина Темного мага. Румпель развернул письмо. Очередной король очередного королевства умоляет и взывает о помощи: даровать ему победу в войне с ограми. Ничего нового… Он скомкал бумажку, хорошо прицелился и бросил ее в мусорное ведро. Надо же, попал! В это время где-то высоко-высоко звякнул колокольчик и последний лучик таинственной звезды растворился в сиянии наступающего дня.