Боишься, красавица?

— Привет, красавица. Испуганный выдох. Это он. Жив. Гермиона медленно оборачивается и смотрит на него. «Ни на толику не изменился», — с усмешкой думает она. Та же кожаная куртка, та же красная прядь волос, черт бы ее побрал, тот же похотливый взгляд и улыбка. Улыбка, которая не раз снилась Гермионе в кошмарах. — Твой запах... Он изменился, Пенни. Раньше ты пахла приятнее. — Что вам нужно?! — Зачем на «вы», красавица? Я не настолько стар, — шутит. А Грейнджер трясется от страха. Почему ей страшно? — Что тебе нужно?! — повторяет Гермиона, делая акцент на «тебе» и мысленно проклиная свою страсть к коллекционированию старинных фолиантов. Какого черта она поперлась в Лютный переулок?! — Зачем так грубо, Пенни? Ты разве не скучала по мне? — делает шаг вперед. Теперь ему достаточно лишь протянуть руку, чтобы прикоснуться к Грейнджер. Гермиона пятится назад и упирается лопатками в каменную стену. Скабиор же ухмыляется и снова шагает вперед, оказываясь теперь еще ближе. — Не убежишь, милашка. Я победил, — шепчет он и хватает Гермиону за руку, до боли сжимая запястье. — Отпусти! — зло кричит Гермиона и пытается вырваться. Безуспешно. Егерь только крепче стискивает запястье. — Нет, малышка. Я ведь обещал, что найду тебя. Выполняю обещание. Гермиона вновь пытается вырваться. И вновь безуспешно. — Запах... — Скабиор слегка нагибается, стараясь уловить аромат, который чувствует исключительно он. — Раньше ты пахла сиренью. Сейчас этого нет. Теперь ты пахнешь... ландышами. Ты любишь ландыши? Грейнджер молчит, все еще надеясь, что это очередной сон. — Ладно, Пенни, будем считать, что любишь, — после этих слов Скабиор нависает над Грейнджер еще ниже, уже касаясь носом ее щеки, щекоча дыханием нежную кожу. Гермиона нервно сглатывает и отворачивает голову так, чтобы егерь не касался ее лица. — Боишься, красавица?