«Почему лучи солнца так больно царапают мои щечки? Стараясь защитить их, прикрываюсь ладошками, которые начинают щипать. Несмотря на далеко не приветливое отношение светила, чувствую ласки нежного ветра, облегчающие страдания. Вместо привычного аромата слив я чувствую смутно знакомый далеко не фруктовый запах. Да, точно, не фруктовый, скорее морской, освежающий и немного терпкий, такой, как парфюм ДжонХуна. Стоп, а почему я чувствую его здесь, на моей поляне? От странных мыслей избавляет знакомый детский голосок. Вот он тут совершенно к месту. Я уже, кажется, сотню лет его слышу.
- Бо! Бо! - громко звенит прямо над ухом. У изголовья стоит маленький мальчик, лицо которого не могу разглядеть, потому что оно залито ярким солнечным светом, режущим глаза. Но, как и всегда, совершенно точно знаю, что он улыбается и, протягивая ко мне кулачок, говорит. – Смотри, что я нашел, Бо! Бо, ты видишь? Бо!
Открываю рот, чтобы ответить, но не могу выдать ни звука. Изо всех сил пытаюсь встать, цепляясь за высокую траву, растущую вокруг меня, но тщетно. Гравитация словно усилилась в сотню тысяч раз, и земля будто норовит втянуть меня в себя, разрешая незабудкам, еще не успевшим распуститься, плести замысловатые узоры, кутать меня своими тоненькими корнями. Светило все так же неугомонно терзает ладони, заставляя морщиться от жжения. Хочется заплакать от обиды и беспомощности. Все против меня: солнце, растения, земля... Только тот мальчик продолжает тянуть закрытый кулачок. Все так же пытаюсь разглядеть его лицо. И вот он разжимает пальчик за пальчиком, и я, забыв о боли и притяжении, завороженно смотрю, надеясь наконец увидеть, что же он мне хочет показать вот уже столько лет.
Но, как бывает в любом сне, черт знает откуда появляются помехи и портят все. На сей раз это оказывается высокий парень в майке в горошек, лик которого так же залит светом. Он заносит свою руку вверх, и его пятерня встречается с моей настрадавшейся щекой…»
Просыпаюсь от яркой вспышки боли.
Черт, может, уже хватит с меня пощечин и ударов на сегодня? С трудом заставив себя открыть глаза, вижу перед собой лицо. Расплывчатое, едва отличимое от бежевого фона.
ДжонХун.
Господи. Это же ДжонХун. Что он тут делает? Снова глюки начались? Он такой бледный, взволнованный. Видно, кто-то его обидел. Или еще какая катастрофа приключилась? Точно. Наверняка струна на гитаре лопнула. Не иначе.
- Борам! Ты меня слышишь? Сколько пальцев? - на меня уставилась еще одна пара встревоженных глаз, которую я едва вижу через растопыренные три пальца. О, это ХонКи. Ну что за банальный вопрос. Будьте оригинальны, люди. Придумайте что-то новенькое, к примеру: "Сколько кубиков на моем животе?" Ох, вот это я бы посчитала...
- Мне не нравится цвет твоего маникюра. Зеленый с желтым - безвкусица, - фыркнула я, пытаясь привстать.
- Язвит – значит, котелок не повредился, - комментирует Хун, хватая меня за подмышки, и помогает принять вертикальное положение.
- Я бы поспорил на этот счет, - скептически качнул головой белобрысый вокалист, обиженно разглядывая свои ярко накрашенные ногти, и прежде чем успеваю устранить помехи и наладить связь с мозгами, эти двое заталкивают меня в свой фургончик.
- Хен, курс не меняем. Надо все-таки наведаться ей к врачу, - обращается гитарист к менеджеру, не отрывая изучающий взгляд от меня. Голова дико раскалывается. Подняв руки, со всей силы прижимаю исцарапанные в кровь ладони к вискам, пытаясь хоть как-то утихомирить боль.
- Только вы не высовывайтесь. Я сам ее внутрь провожу, - подает голос мужчина, посматривая нас с переднего зеркала. – Хон, поаккуратнее там! Отделка мне обошлась в 120.000.000 вон.
Что-то недовольно пробубнив под нос, блондин хватает мои ноги и кладет к себе на колени, облаченные в ободранные светлые джинсы. Тем временем лидер, не упуская момента, удобнее прислоняет мои плечи к своей груди. Если бы не эти абсурдные неопределенные обстоятельства, пережитый шок и обида на самовлюбленных петухов из ЭфТи за их недавние подвиги, я бы грохнулась в обморок от переизбытка эмоций и восторга, даже сказала бы слово "возбуждение", но, как говорит Горе-Купидон, негоже приличным пай-девочкам так выражаться, и, к тому-же, сейчас ощущаю себя овощем. Не меньше. А еще интересно, почему я...
СТОП!
ЛЕЙ.
И тут меня словно обухом по голове огрели.
Оглядываюсь.
Его нигде нет.
- Лей? Лей, ты где? - взволнованно шепчу, надеясь, что эти фанаты розовых пайеток и зеленого маникюра меня не расслышат.
- Лей? Какой Лей? - у ДжонХуна что, локаторы вместо ушей?
- Это мой друг! - бормочу я, пытаясь подавить наступающую панику. Вдруг в затуманенный мозг врываются обрывки воспоминаний. Вот Лей кричит мне бежать, рыдая, пытается отцепить лапы того бандита от своей никчемной подопечной... И, обессилев, оседает на землю, продолжая с ужасом в глазах наблюдать за тем, как я отбиваюсь от негодяев. Самое страшное то, что он совсем-совсем прозрачный и ясно можно разглядеть очертания скамьи позади призрачного парня. Внезапные удары по лицу, и я погружаюсь в постепенно наступающую тьму. Проснувшись, нахожу себя в окружении этих вот звездочек.
А Лей... Могу поклясться, что его там, на улице, не было.
Сердце сжимается от страха в груди, предсказывая беду.
О, Амиго! Только бы с ним ничего не случилось! Пожалуйста! Я больше не выдержу потерь, ведь знаешь! Если надо, то пусть плохое со мной случается, пожалуйста! Не мучай меня так!
- ВЕЗИТЕ МЕНЯ ОБРАТНО! - мой истошный крик заставляет всех морщиться, а менеджера Айлендцев резко надавить на тормоза. Бьюсь об заклад, мистер менеджер давно уже уверовал, что я буйнопомешанная.
- Зачем? - интересуется удивленный ДжонХун, продолжая держать меня за плечи.
- Я там друга оставила! Сколько можно повторять? - не унимаюсь я, все так же вырываясь из каменных объятий гитариста.
- Борам-ши, успокойся, - ровным тоном отзывается ХонКи. - У тебя нога вся в крови. Хён убьет тебя, если ты заляпаешь тут все, так что сиди смирно.
Ого! И правда! Колготки порваны на колене, с которого, к великому несчастью того самого хёна, кровь капает прямо на бежевую кожу сидения. Самое странное то, что совершенно не чувствую боли.
- Эй, ты! У штурвала! Если сейчас же не кинешь якорь, клянусь говядиной, я ваши сиденья полностью в красный покрашу! - сердито тараторя, кошусь на Хуна, который, закрыв глаза, поднял руку, словно Папа Римский.
- Притормози-ка. Какой еще друг? - интересуется он, вновь уставившись на меня.
- Близкий! Он был там!
- Разве там кто-то, кроме нас, еще был, Хон Ки? - уточняет гитарист у друга, и тот отрицательно качает головой.
- Черт, как бы вам объяснить... - нервно ерзаю на месте, не понимая, что им сказать, чтобы не посчитали умалишенной. - Он, видите ли, и был там, и не был. И я действительно долж...
- Погоди. Во-первых, ты не должна была гулять по улице в такой час, это опасно! Тебе никто не говорил? - прерывает он меня тоном умудренной жизнью черепахи. - Если бы ты взяла такси или попросила бы того самого друга проводить тебя, мы бы не вляпались в эту историю! Делать больше нечего, как спасать всяких простушек от бандитов! И раз уж твой друг бросил тебя в такой ситуации, то и мы не собираемся возвращаться. Да и некогда. Уже подъезжаем к больнице, так что лучше бы поспешила отблагодарить нас за спасение, черт подери, а не кричать! - Хун, подобно толстому шмелю, продолжает монотонно жужжать над ухом, рождая во мне одно нестерпимое желание - прихлопнуть его.
- Да я вам в ноги готова кланяться, лишь остановите свой автобус, трудно, что ли? - срываюсь на крик.
- Послушай, девочка! - не выдержав более, басит менеджер. - Ты думаешь, это тебе такси? Трудно просто сидеть, не открывая рта? Вот доставим тебя куда надо, а дальше хоть обратно в лапы к тем извращенцам, твое дело.
- А куда они делись? - интересуюсь я. - Что случилось с теми негодяями?
- Мы им как следует накостылявили, - самодовольно ухмыляется гитарист.
- И все?
- А чего тебе еще хотелось? - выгибает бровь ХонКи.
- В полицию их сдать надо было! - оживляюсь я, яростно вцепившись в штанину Хуна.
- Ну прости, что ли. Куда нам до такого додуматься, - язвит белобрысый, закатывая глаза.
- Не додумались позвонить в полицию?! Это как? - мой голос вот-вот превратится в ультразвук. - Таких людей нельзя отпускать! Понимаете? А вдруг они еще кого-нибудь попытаются из... изнасиловать? Как можно быть такими безответственными? - они с трудом терпят мой фальцет. У Хон Ки аж глаз начал дергаться. - С мозгами не дружите?
- Хен. Останови здесь, - вдруг говорит гитарист напряженным голосом и, как только его просьбу исполняют, открывает дверцу и тащит меня наружу. - Катись.
- Что? - они что, собираются вот так кинуть меня здесь? Серьезно? Хотя сама ведь просила... Но не здесь же, а там, где я оставила Лея...
- То, что слышала. По-моему, я был слишком толерантным и добрым сегодня, раз уж терпел такую как ты весь вечер, - подытоживает Хун, скрещивая руки на груди. Мы стоим рядом с белым фургончиком на пустынной магистрали.
- ДжонХун, ты рискуешь. Не стоит пренебрегать осторожностью, заходи быстрее, а то мало ли, сфотографируют еще с этой, кхм, девушкой, - подает голос менеджер, еще раз смерив меня презрительным взглядом.
- Такую как я? Какую? - пытаюсь стоять ровно, но чего-то не выходит. Сделав шаг влево, дрожащей рукой прислоняюсь к столбу.
- Какую? Да все предельно просто. Никакую, - задумчивая потерев переносицу, приковывает пронзительный взгляд ко мне, - знаешь, я было подумал, что ты права. Я плохой человек, поступающий опрометчиво, не задумываясь о чувствах других. А сейчас... Посмотрела бы на себя со стороны, прежде чем других осуждать. Избалованная, неблагодарная пустышка. - От его резкого голоса у меня звенит в ушах. — Тебе вынь да положь! Смотреть тошно. Прежде чем кричать, стоило бы поинтересоваться, все ли с нами в порядке? Но нет, ты думаешь лишь о себе в первую очередь. - Шумно вздохнув, парень отворачивается и, немного успокоившись, вновь переводит на сей раз полный презрения и жгучего холода взгляд на меня. - Лишь тем, что я сейчас здесь с тобой стою, рискую скандалом и даже черт не знает, чем еще. Затрудни себя и представь, что было бы, засветись мы в этой идиотской истории, вмешивая полицию, - металл в его голосе режет мою совесть на мелкие кусочки, заставляя дрожать от чувства вины.
- Простите. Я виновата, - едва слышно прохрипев, выпрямляюсь я.
- Простите? И все? - изумляется парень, вздернув брови. - Ох, как же я мог забыть. Это твое любимое слово, которое якобы не жаждала услышать от меня. Так вот, великодушная ты наша, кроме этого жалкого слова существуют и другие. К примеру, спасибо. Спа-си-бо. Запомни и его, будешь других еще и этому слову поучать, ты ведь так любишь это дело. И да, еще одно. Я все же понял одну вещь и не усну ночью, если не скажу. Чон Борам, как ты и сказала, я глупо проживаю свою жизнь, раздавая ее по кусочкам всему миру. Быть может, у меня не будет целостной истории, полноценной и красивой, с завязкой, кульминацией, хеппи эндом. Но зато будет сотня тысячи ярких событий, пестрящих своим разнообразием, и пусть я запамятую добрую половину, но зато меня будут помнить сотни, быть может, и тысячи людей, с улыбками на лице. А вот тебя... Тебя все просто забудут, потому что ты живешь прошлым и не создаешь ничего нового. Цепляешься за то, чего уже нет, и не даришь другим воспоминания. Я с уверенностью могу сказать, что тебя и сейчас просто не существует. Нет тебя. Не мне нужно задумываться над тем, как я живу, а тебе.
Слова, пропитанные истиной, острым лезвием делающие прорезы на веках, насильно заставляющие открыть их и сквозь кровь и боль увидеть свою никчемность, бесполезность. Слова правдивые, от которых не скроешься даже в самых темных потаенных уголках подсознания.
Стою, как будто прибитая к асфальту, и кровь шумит в ушах. Сводит горло от слез. Боюсь, если хоть один мускул на моем лице дрогнет, я сорвусь и расплачусь.
А ведь он прав, настолько прав.
Ведь и правда... нет меня. Я давно это знала, но не желала осознавать.
Амиго, что же происходит? Что это такое? Что я делаю? Почему я такая неправильная? Хочется спрятаться в глубокую и темную нору и никогда больше не видеть свет Божий. Никогда никому не мешать и не тревожить. Просто подобно пылинке дальше лежать на чьей-то мебели и смиренно ждать, пока не вытрут.
Шумно сглотнув и потупив взгляд, отвешиваю глубокий поклон.
Не хочу ему ничего отвечать. Ничего не хочу. Разве что умереть. Эта мысль кажется такой заманчивой, привлекательной. Закрою глаза - и не будет больше ничего. Ни тревоги, ни стыда, ни проблем... Прекрасно.
- Хун, не гони. Она, наверное, в шоке еще, - пытается спасти положение ХонКи, с жалостью смотря в мою сторону.
Жуткое унижение. Он меня еще и пожалел. Значит, я все-таки для них даже до уровня пылинки не тяну.
Бесит!
Знаете, вот в такие моменты, когда кажется, что хуже и быть не может, тебе вдруг помогает то, от чего ничего путного никогда не ждала.
Злость.
Никто не должен жалеть меня. Никто! Пусть! Пусть пустое место, но это не дает никому повода жалеть меня.
Больше не хочу сталкиваться с мерзким чувством жалости. Никогда!
Гордо подняв подбородок, кланяюсь еще раз и, поблагодарив за спасение, спешу ретироваться. Самобичеванием и осмыслением никчемной жизни займемся в другом месте.
- Эй, стой. Мы же на магистрали. Залезай обратно, домой подвезем, так уж и быть, - зовет менеджер, хлопнув дверцей. Видимо, тоже вышел из машины.
- Не стоит, СПАСИБО. Тут не далеко. Я и так немало хлопот вам причинила, - цежу сквозь зубы, старательно пытаясь вычесть из 4567-и 3943. Ой, это действительно помогает (особенно таким тупым, как я), когда надо отвлечься и не зареветь или не разбить чью-то морду об асфальт. Этому меня Лей научил... - И да, Чой ДжонХун, пусть ты и дорог миллиарду людей, но зато у меня есть Купидон и Любовник! А все остальные? Да пошли они куда подальше! К тебе, к примеру! - Вот так вот! Держись, Борам! Собери все свои пылинки в черепе и держись - хотя бы ради того, чтобы отыскать Лея. Их опешившие лица на сотую долю заставили меня взбодриться. - Ну, я пошла!
- Ты думаешь, мы тебя умолять будем вернуться?! - взрывается ДжонХун, отойдя от шока от известия о Купидоне с Любовником.
- Никак нет. До свидания.
- Да Боже упаси! Надеюсь, мы с тобой никогда больше не встретимся! - его нервный хохот смешивается с цоканьем моих каблуков. - Ну и дура! Катись давай!
Находясь уже на довольно большом расстоянии, улавливаю звук отъезжающей машины. Вот и закончился "звездный" этап моей жизни. Не слишком уж он радостным оказался. По-моему, наблюдать за всем этим шиком и блеском лучше всего с монитора. Таким как я на той стороне экрана нет места. Там слишком большой мир для такой маленькой девочки-невидимки.
К черту все! Сейчас надо сообразить, как быстрее и без других злоключений добраться домой.
Ох, вот вернусь, заварю чаек, приготовлю оладьи со сладкой картошкой и сяду смотреть дораму. И никогда больше не выйду из квартиры, после того как найду Лея...
***
Уже пять дней прошло с той злосчастной ночи. Под глазом у меня расцвел здоровенный лиловый фингал. Мой любимый цвет, знаете ли. Офигенно сочетается с любимым ковриком Лея. Рана на коленке практически затянулась, и теперь не так трудно шататься по Сеулу в поисках своего Горе-Купидона. Я как последний псих тащусь по всем булочным (ну, кроме одной. Сами помните почему) и кафетериям, развлекательным паркам и клубам, пытаясь найти его. И знаете, труднее всего, когда невозможно спросить ни у кого, не видели ли они миловидного укурка? Такого наглого, с красивым лицом и взглядом мечтательной черепашки, с очаровательной улыбкой и безумно красивой ямочкой на правой щеке. Но никто его не видел и не увидит, если я не найду его. Вот задницей чую, что с ним не все в порядке.
Временами кажется, что я сама никогда не видела Лея. Я просто придумала его себе...
Но я не сдамся.
Представляете, износила подошвы самых прочных туфель. За пять дней-то! Как только найду этого засранца, заставлю кланяться с извинениями мне ровно столько же минут, сколько я потратила на его поиски. Сейчас лень считать их количество даже на калькуляторе, потому что у меня депрессия. Глубокая и опасная. Опасная своей непредсказуемостью. К слову, я уволилась с работы, послала менеджера Кима в путешествие по толстой кишке, а тех двух вертихвосток, Вивьен и Хеми, на... кхм, нет, не скажу куда. Я приличная девушка.
Знаете, даже как-то полегчало после этого. Пока новую работу искать не рвусь, хоть в голове постоянно мелькает мысль о том, что сбережения на исходе, но ее тут же прогоняют тревога и тоска.
Я устала плакать.
Порой сижу в темноте с Любовником в обнимку на любимом диванчике Лея, и, когда слезы иссякают и понемногу успокаиваюсь, кажется, что стало как-то легче. Это так обманчиво, ведь тянущая пустота в груди никуда не уходит. Не верьте людям, говорящим, что слезы исцеляют. Это сделать может лишь тот, по чьей вине они льются.
Грохот мусоровоза под окном одним махом возвращает меня к реальности.
- Лей, где же ты? Как ты? - выдыхаю в пустоту. Сбросив тапочки с ног, забираюсь на кровать и выключаю свет над туалетным столиком. В комнате сразу становится мрачновато - точь-в-точь как у меня на душе. Ну почему жизнь снова пошла вкривь и вкось? Чем я провинилась, Амиго? Ну ладно я. Чем тебе бедный Лей не угодил? Где он, а? Пожалуйста, пожалуйста, сделай так, чтобы с ним все было хорошо. Прошу...
Одинокая слеза медленно катится по моей щеке, я сердито смахиваю ее. Нечего без толку лить слезы. Завтра снова пойду его искать! У меня ведь есть еще три пары туфель и сапоги, так что все в порядке. Все будет хорошо.
Тщательно укутавшись в свой любимый плед, игнорируя жалостное урчание голодного желудка, постепенно проваливаюсь в объятия Морфея, и он услужливо провожает меня в сон, где в скором времени ко мне подбежит мальчик и протянет свой маленький кулачок.
***
Даже после увольнения из Лотте мне неприятно туда идти. Вот честно, прямо воротит даже от одного названия. Но чего уж не сделаешь ради друга-идиота.
Постоянно оглядываясь, иду по залитой солнцем аллее. Народу немного, здесь обычно по утрам мало кто развлекается, разве что нянечки вместе со своими подопечными. Среди них я, к сожалению, не вижу его. Притормозив у мороженщика, внимательно разглядываю разноцветное холодное чудо в витрине. Я, клянусь несуществующим мозгом Лея, дала обет не лакомиться сладостями, пока не найду того придурка, чьи извилины только что упомянула.
- Что-то желаете, девушка? - машет рукой перед моими застывшими глазами продавец, привлекая к себе внимание. Ух ты, какой длинный. И ушастый. - Хотите попробовать что-нибудь? - с яркой улыбкой интересуется высокий солнечный парень, энергично зачерпывая маленькими ложками мороженое и протягивая мне. - Мое мороженое самое вкусное во всем Сеуле! Попробуйте! Какой вкус предпочитаете?
- Нет, спасибо, я просто смотрела... - мямлю я, задрав голову. Еще немного, и у меня шея затечет.
- Как можно удовлетворяться одним просмотром? - лукаво спрашивает он, продолжая беззаботно улыбаться.
- Ох, поверьте, мне не привыкать, - выдавливая измученную улыбку.
- Уж лучше один раз попробовать, чем сотню раз представлять, - продолжает парень, тщетно пытаясь сунуть мне в руку ложечку. – Может, тебе нечем платить? Если это так, то я угощаю!
- Ох, нет, деньги у меня есть. Честно. Не в этом дело, - пытаюсь остановить засуетившегося продавца, уже возившегося с вафельным рожком.
- В любом случае, я уже испортил вафельку. Тебе придется ее съесть. Отплатишь мне другим! - весело хохочет он, продолжая накладывать разноцветные комки в рожок.
- Чем это?
- Улыбкой! Невозможно не улыбнуться после того, как съел мороженое!
- Эй, Ёлли. Харе всучивать свое добро прохожим! - внезапно к нам подходит еще один парень с милым личиком и, оценивающе смерив меня взглядом, оборачивается к другу. -Такими темпами ты получишь нагоняй от начальства, ну, или тебя обвинят в насилии. Корея - свободная демократическая страна, не терпящая насилия! Нельзя просто брать и заставлять кого-то есть мороженое против его воли, понимаешь?
- Ой, Бекки, сделай милость, заткнись! - отмахивается солнцеподобный, из-за чего брюнет картинно закатывает глаза. - Давай, куколка, съешь его! - вновь обращается ко мне, игнорируя испепеляющий взгляд друга.
- Ох, если бы... Ты уж прости, добрый фей, но я пообещала своему потерянному купидону, что без него не буду есть сладости, - качаю головой, отталкивая протянутое холодное чудо.
- Кому, прости? - внезапно ушастый мороженщик посерьезнел и начал непонимающе хлопать глазками. Наверное, принял за чокнутую.
- Неважно. Ты не поймешь, - извиняющееся улыбаюсь и, помахав доброму парнишке, решаю все же идти дальше.
- Стой, - обогнав, вдруг встает передо мной, заграждая путь. Мороженое в его руке, уже начав таять, капает на подогретый солнцем асфальт. Но продавец этого не замечает. - Стой. Прости, я не ослышался? Купидону?
- Да. Купидону. Это чудной парень-укурок, и я по нему очень скучаю, - что ж, раз уж спрашивает, отвечу. Нет охоты сочинять ложь или говорить, что я просто пошутила.
- И с ямочкой на щеке, да?
Сердце пропускает удар. Не в силах произнести ни слова, я тупо открываю и закрываю рот, во все глаза таращась на мороженщика.
- О-откуда ты знаешь его? - с трудом выговариваю, продолжая пристально смотреть на парня.
- Да вот шлялся тут вчера, бездельник. Он, кстати, тоже обет хранит. На все мои уговоры съесть хотя бы ложечку он... Да он просто ничего не сделал. Сидел и моргал. Совсем прозрачный стал, еще чуть-чуть - и хана бедняге. Ты ведь знаешь, что таким как он обязательно надо много, очень много есть, чтобы поддержать силы.
- Ты его видишь?! Но как?! Он же невидимый! И откуда, откуда ты знаешь про еду? - спрашиваю я, задыхаясь от волнения. Мир вокруг потерял краски и звуки, заставив сконцентрироваться на этом красноволосом парне, каким-то чудом способном видеть моего Бурундучка! Амигоша, значит, все таки я не одна психопатка такая? Есть еще люди, которые видят его? Или же... Или же я, как и знаменитый доктор Нэш из фильма "Игры Разума", их выдумала?
- Хм, из личного опыта, куколка, - весело подмигивает парнишка, облизывая заляпанные сладостью пальцы, после того как выбросил в урну свое угощение.
- Ты... у тебя тоже был к-купидон?
- Неа, - заговорщически улыбается он и - после многозначной паузы - тихо проговаривает: - Я им был.
