***
На службу Иван явился в слишком приподнятом настроении. Никто здесь уже и не помнил, когда мужчина говорил с искренней улыбкой, а его глаза не выражали беспокойство. Этот странный факт не мог укрыться в первую очередь от Багиры, которая знала Булатова лучше, чем его собственная мать или, к примеру, бывшая жена. Настроение мужчины странным образом передалось и Рите, она немного успокоилась, откинула от себя страшные мысли, которые совершенно не давали ей жизни в последнее время Каждую ночь она просыпалась, задыхаясь от ужаса, который раз за разом испытывала во сне. Каждый раз, изо дня в день кто-то из команды погибал. Женщина едва ли не физически это ощущала, затем пила успокоительное и ещё долго не могла уснуть, чтобы вновь очнуться от очередного кошмара. Это начинало сводить с ума. И самое жуткое — эти сны не забывались. Они никак не желали рассеиваться под воздействием утра, они надёжно застревали в памяти, чтобы снова и снова будоражить несчастную. Маргарита чувствовала, что скоро сорвётся, что скоро бросит всё, потому что всему и всегда приходит конец. Вот и жизни Кота пришёл… Багира помотала головой — разве возможно хоть какой-то силой остановить поток мыслей? — Что с тобой такое? — она поёрзала в кресле, внимательно посмотрев на Ивана. — С Леной увиделся, — губы контр-адмирала тронула нежная улыбка, — поговорили наконец… — Вы же виделись недавно, — с лёгким удивлением произнесла Багира, припоминая, в какой день Булатов ушёл на встречу с дочерью, пропав почти на четыре часа. — А, — Батя сообразил, что едва не раскрыл все карты, — тогда там было другое, — он махнул рукой. — А вчера поговорили. Представляешь, Рита,— он сел рядом с подругой, — весь вечер. Как будто всё время так вот общаемся, видимся… Выросла моя девочка, — мужчина тяжело вздохнул, и его глаза, обрамлённые лучиками морщинок, погрустнели, — без меня выросла. Маргарита только покачала головой и опять уставилась на монитор. Как ни крути, а лучшее отвлечение — это работа. А Булатов направился в кабинет Пригова. Предстоял важный разговор, к которому Иван готовился всё утро. Он даже порезался бритвой, когда слишком задумался, пытаясь найти правильные слова. Как мальчишка, ей-богу. Стоило только открыть дверь, как рядом с его щекой со свистом пролетело боевое устройство имени генерал-майора. — И тебе доброе утро, Володя, — Ваня нервно хохотнул. — Как дела? — Всё в порядке, — Владимир Викторович надел на плечи пиджак и сел за стол. Так зашёл или хотел что? — Тут дело такое, — Булатов уселся напротив начальника, — даже не знаю, как начать. — С начала, — подсказал мужчина, — всегда проще начать с начала. — Да, с начала. В общем, ты мне можешь дать телефон Алины? Той, которая из морга. Брови Пригова взмыли вверх, но мужчина сохранил абсолютно серьёзное и бесстрастное выражение лица, взял в руки чашку и сделал глоток чаю, который не успел выпить дома. Ему нравилось создавать атмосферу интриги, прибавлять таинственность и привносить нотки ожидания. Батя тем временем нервно поёрзал на месте, выжидательно глядя на товарища. Но тот не спешил. Он наслаждался моментом и осознанием, что в какой-то мере может вершить судьбу. Алина звонила ему вчера вечером и как бы невзначай поинтересовалась, женат ли Иван. А теперь сам Иван просит её номер телефона. Володя ощутил юношеский задор — хотелось прямо сейчас вскочить с места, закатать рукава пиджака и заорать на всё КТЦ, довольно потирая ладони: «Ага! Тили-тили тесто, жених и невеста!» Но он, будучи человеком взрослым, сдержанным и солидным, только продолжал потягивать чай. — Пригов! — Ваня не выдержал. — Ну что ты за человек?! — Ой, ладно, ладно, скажу, — генерал поставил чашку на стол, нарочито медленно открыл верхний ящик стола и достал два билета в театр. — Это сначала возьми, — произнёс он, — Алиша давно меня театром пилила, но не охота что-то, если честно. Батя отчего-то улыбнулся. Это только из-за вчерашней встречи с дочерью он решился пригласить рыжеволосую женщину на свидание. В ней было что-то колдовское, что-то, чего Булатов не встречал в других женщинах. Она привлекла сразу, с первого взгляда заинтересовала его. Если бы об этом было известно Бизону, то он обязательно отпустил бы шуточку по поводу любви командира к рыжеволосым барышням, как намёк на неудавшийся роман Бати и Багиры. Да, у них были шансы быть вместе, но не сложилось. Сейчас Булатов вдруг задумался об этих упущенных шансах. Все знали, что с обеих сторон были чувства, все это видели, но ни Иван, ни Маргарита не решились дать этим чувствам шанс. А месяц назад контр-адмирал узнал, что у Кошкиной есть один тайный поклонник, влюблённый в неё давно и сильно. И он этому человеку не посмел бы мешать на пути к покорению невероятной женщины. Но нужно признать, вышеуказанный человек всё топтался где-то в начале. Теперь Батя сам решил рискнуть, как и посоветовала ему Елена. «Почему бы и нет? — сказала она вчера, удивлённо пожав плечами. — Что в этом такого? Прости, но тебе не двадцать, пап. Я буду рада за тебя». Шагая в комнату к своим ребятам, Батя думал, какая всё-таки странная штука жизнь, как удивительны все её манипуляции над людьми. Ведь если разобраться, то этой встречи могло и не быть вовсе, а если бы и была, то он, Иван, скорее всего не осмелился бы набрать номер Алины когда-нибудь. Он принялся раскладывать всё по полочкам, пытаясь найти ключ к этой ситуации. Если бы не Лена, он бы не решился, если бы не Алиса и Кот, он бы не встретился с дочкой, если бы не операция, то Кот бы не сбежал… Булатов прервал мысли — а ведь в действительности можно продолжать до бесконечности. Этой операции предшествовали десятки других, службе в КТЦ предшествовал «Тайфун» и ещё много всего, что привело именно сюда, в эту точку времени. Решив, что нет смысла продолжать марафон воспоминаний, контр-адмирал пришёл к выводу, что всё в жизни не случайно, и решительно набрал записанный пару минут назад номер — а, гори оно всё синим пламенем, только рискуя, мы по-настоящему живём.***
Ионов ходил из стороны в сторону, то и дело поглядывая на наручные часы, а его волнение усиливалось с каждой минутой. Прошло уже почти полтора часа, как Алиса ушла в магазин и до сих пор не вернулась, хотя обещала быть минут через двадцать. Он на самом деле переживал, прокручивая в голове самые ужасные варианты развития событий, причём в каждом из них был виноват он сам. Наконец не выдержав, каплей накинул куртку и выскочил за дверь. Не став дожидаться лифта, он сбежал по ступенькам вниз и вскоре оказался на улице, вдохнув полной грудью холодный воздух, пропитанный приближающимся дождём. Алису молодой человек заметил почти сразу, она неспешно шла, держа в руках два пакета из супермаркета и ещё парочку из какого-то магазина одежды. Василий выдохнул с облегчением — девушка жива и здорова, просто задержалась. Он сделал шаг вперед, чтобы подойти к знакомой и помочь донести пакеты, но всё внимание привлек черный «Мерседес» с тонированными стёклами, который ураганом ворвался во двор и уже через секунду остановился поперёк улицы, преградив дорогу Алисе. Девушка не сделала ни единой попытки обойти автомобиль, лишь поставила пакеты на землю и скрестила руки на груди. Вася сразу почувствовал что-то неладное, но решил сначала посмотреть, что же будет происходить, чтобы, ринувшись без разбирательств в бой, не наделать глупостей. Дверь машины с многообещающим номером «001» открылась, и на улицу вышел мужчина лет тридцати и сразу же пригладил волосы. На его руках были кожаные перчатки, чёрное пальто было распахнуто, открывая взгляду явно дорогой тёмно-серый костюм и идеально белую рубашку. Он неспешно обошёл машину и, поравнявшись с Авдеевой, негромко сказал «Привет». Вася этого не слышал, но без труда прочитал по губам. Алиса молчала, испытующе глядя на мужчину. Он вновь что-то произнёс и сделал неловкую попытку обнять девушку, но она отступила назад. — Не смей, — ядовито бросила она, — просто убирайся отсюда. — Алиса, прекрати, — собеседник тоже чуть повысил голос. — Сколько тебе лет? Сколько можно заниматься ерундой? — Ерундой?! — выкрикнула Авдеева. — То есть для тебя всё — просто ерунда?! Зачем ты приехал?! Катись, кому ты здесь нужен! — Прекрати! Неужели ты такая дура? Никогда раньше не замечал! Хватит уже строить из себя ребенка! — Ты ещё меня обвини во всём! — Алиса всплеснула руками. — Давай, давай, кто же ещё виноват?! Это же я уехала, конечно! — Да как ты не понимаешь, что я не мог не уехать?! Я работаю! — Все работают! Для этого не обязательно уезжать к чёрту на куличики и потом: «Ой, прости, здесь я познакомился с девушкой». Ну, чего ты приехал?! Катись к своей фрау потаскухе! — Да при чём здесь это?! Ты же прекрасно знаешь, для чего я всё это делаю. Ты думаешь, мне легко? — А мне?! Мне здесь легко?! Я ненавижу этот гребанный город, я ненавижу этих чёртовых людей! Я ненавижу здесь всё, ты понимаешь?! А тебе важны только твои деньги и твоя репутация! Всё, остальное тебя никак не интересует и не касается! — Только деньги, да?! — мужчина вышел из себя, это отчетливо читалось по его лицу и резким жестам руками. — А сама ты какая?! Другая?! — Убирайся! — Алиса смахнула ладонями слёзы со щёк. — Видеть тебя не хочу! Ты разрушил всё, что было! Ты и только ты! Убирайся! — Да послушай ты меня! — Не хочу! — девушка подхватила пакеты и быстро направилась к дому. — Алиса! — крикнул мужчина вслед. — Алиса! Но девушка упрямо шла вперёд и даже не соизволила обернуться. Ионова она в упор не замечала, поэтому он, воспользовавшись этим, шмыгнул в парадную. Лифт очень кстати был на первом этаже, и Василий, сведя все риски быть уличенным в подглядывании и подслушивании к нулю, вернулся в квартиру и расположился на диване в гостиной, словно там и был всё время. Он благоразумно решил, что девушка сама должна решить, стоит ли посвящать его в свою жизнь. Алиса вошла через пару минут, поставила покупки на пол и, бросив рядом плащ, прошла кухню. — Ты долго, — Вася вошёл за ней и прислонился к стене, наблюдая, как девушка достает водку, а затем рюмку. — Что-то случилось, Алис? Авдеева отрицательно помотала головой, наполняя рюмку до половины, секунду подумала и долила водки до краев. Глубоко вдохнув, она залпом выпила алкоголь и зажмурилась, зажав при этом рот ладонью. — Запить? — заботливо спросил Вася, наполняя стакан соком из кувшина, а Алиса утвердительно закивала. Она буквально выхватила стакан из рук каплея и принялась большими жадными глотками пить его содержимое. — Хочешь поговорить? — Вася присел за стол и постучал по его поверхности костяшками пальцев. — Я хочу сдохнуть, — злая на весь свет, Алиса швырнула стакан в раковину, где он со звоном разбился, — но это, кажется, не входит в меню, — она обессилено рухнула на стул и, закрыв лицо ладонями, разревелась. Нет, она ничуть не повзрослела за прошедший год, не стала сильнее ни на один грамм, хотя очень пыталась делать вид, что это так. Ничего не изменилось, всё, как прежде. Она остаётся никому не нужной и рыдает на этой чёртовой кухне, разве что не в полном одиночестве. — Алис, — Василий присел на корточки перед девушкой, — что случилось? Расскажи мне. Не буду обещать, что станет легче, но, по крайней мере, ты будешь не одна. — Мне нечего рассказывать, — голосом без всяких эмоций произнесла Авдеева и уставилась в окно. Поток слёз прекратился, она даже успела пожалеть об этом, но в какой-то мере стало легче. Теперь не обязательно быть всё время стальной. Теперь хотя бы один человек на этой планете знает, что и она умеет плакать. — Просто знаешь, иногда всё сразу идёт наперекосяк. Меня предал самый близкий человек. Я осталась практически одна, понимаешь, Вася? — она поднялась на ноги и принялась ходить туда-сюда. — Я жила, была счастлива. Временами даже любила и была любимой, а потом, — девушка застыла на месте, — что-то пошло не так, и всё стало рушиться. Сначала меня бросил любимый человек. Может, оно и к лучшему было, может, это было лишним и ненужным. Ну, знаешь, я дочка прокурора, он сын губернатора — практически идеальная пара, к тому же родители счастливы больше, чем мы сами. Но это не так важно, наверное. — А что важно? — Вася подошёл ближе. — Что? Она молчала. — Пожалуйста, — молодой человек осторожно убрал с лица Алисы непослушный локон волос, — не плачь. Девушка улыбнулась, растирая по щекам солёные дорожки. — Обещаешь не плакать? — Обещаю, — одними губами ответила она. Дыхания смешались. Они оказались слишком близко, чтобы можно — а главное, нужно — было что-либо менять. Какой смысл, если это, кажется, предрешено судьбой? И может быть, дом – это не место, а человек? Вася хотел прижать её, такую хрупкую и беззащитную, ещё ближе, сжать в своих объятиях ещё сильнее, будто это было возможно. И разве было в мире что-то важнее чем то, что происходило? Разве могло быть хоть что-то важнее их горячих губ, его сильных рук и её дрожащих пальцев? Разве могли они слышать, как звонит телефон, подмигивая дисплеем с именем Вадим? Алиса отпрянула, жадно схватив ртом воздух, и зелёные глаза оказались напротив голубых. Девушка провела пальцами по небритым щекам молодого человека, остановилась на уголках губ, а затем их снова поглотил пылкий поцелуй. Ионов прижал Алису к стене, оставил её губы и убрал с лица растрепавшиеся волосы. Как прекрасна она была. Кто бы мог подумать, что бывают на свете столь совершенные женщины? Её губы были чуть приоткрыты, дыхание участилось, а бешеный стук сердца был слышен даже ему. Или это его собственное сердце заглушило всё вокруг? Будто пытаясь запомнить каждую линию её тела, Василий очертил ладонями стан, снова запечатлел на губах поцелуй и прикоснулся к шее. Теперь нужно было остановиться или позволить себе зайти ещё дальше, позабыв обо всём. Одна пуговка рубашки девушки, за ней другая, третья… — Подожди, — сдавленно проговорила Алиса и остановила руки Ионова, — не надо… — Что? — жарко прошептал ей на ухо молодой человек. — Что, Алиса? Неужели ты не хочешь этого? — Я… — она не договорила, вновь чувствуя разгорячённые губы на своих губах. — Ты… — Вася отстранился, подхватил девушку на руки и усадил на стол. — Нет, Вась, я не могу, я… — Авдеева упёрлась руками в плечи каплея, не позволяя ему нарушить личное пространство, — мы не должны, нет, — она покачала головой, убрала его руки с талии и соскочила со стола. — Прости, — Василий на мгновение закрыл лицо ладонями, а вскоре выскочил за дверь, прихватив с собой куртку.***
Маргарита Степановна вышла за пределы контртеррористического центра и с блаженством подставила лицо холодному дождю, закрыв глаза. С ледяными каплями приходило чувство умиротворения, казалось, что с плеч женщины спадает невидимый груз. Она всего лишь устала. Устала быть сильной, устала бороться, думать о других больше, чем о себе самой. Она устала просыпаться ещё до того, как зазвонит телефон, предчувствуя беду и последующий вызов на службу. Она устала от своей жизни, которая больше походила на бесконечный график. Медленно бредя по проспекту, Кошкина ни на секунду не жалела, что оставила автомобиль в КТЦ, а сама пошла пешком. Туфли уже успели промокнуть, как и форма, но сейчас это не имело смысла, как и то, что идти пешком предстоит более двух часов. Сейчас хотелось наслаждаться этим городом, хотелось впитывать в себя плохую погоду, чтобы хотя бы она вытеснила из сердца тоску и тупую боль. Шум машин прекрасно заглушал мысли, а расползающийся по телу холод расслаблял. Уже минут через десять Рита могла думать лишь о том, как заберётся дома в ванную, полную душистой пены, нальёт себе бокальчик вина и полежит так несколько часов, предаваясь долгожданному расслаблению. А затем уснёт в надежде не увидеть кошмар. Багира хотела переходить дорогу, когда рядом с ней притормозил знакомый автомобиль. — Подвезти, Маргарита Степановна? — поинтересовался мужчина, опустив стекло. — Что-то ты совсем промокла. — А знаешь, — Кошкина вдруг улыбнулась, — подвези. А можешь и на чай пригласить. — Отчего же не пригласить, — он выскочил под дождь и галантно открыл женщине дверцу, а затем помог сесть в машину. Они ехали по Санкт-Петербургу, медленно, но верно погружающемуся в вечерние сумерки, и говорили обо всём на свете, как не говорили ещё никогда. Сколько лет они были знакомы, насколько близко знали друг друга? Наверное, ни один из них не мог ответить. Но рядом было легко. Рите сейчас было даже легче, чем рядом с Батей. Надев после горячего душа предложенный халат на пару размеров больше — у хозяина оказались лишь мужские предметы гардероба — Багира спустилась вниз, где уже задорно потрескивали дрова в камине, а на деревянном столике у дивана дымились две кружки чая. Мужчина пошевелил угли, затем подбросил пару поленьев и присел рядом со своей гостьей. — Согрелась? — заботливо спросил он, на что Рита только кивнула. И снова они говорили: много, долго, будто восполняя некоторое время молчания. И снова было то чувство легкости и полного спокойствия. За окном давно закончился дождь, сумерки сменила непроглядная тьма, а они продолжали сидеть у медленно гаснущего камина. И для двоих оставалось загадкой — отчего они так не сделали раньше?