***
- Марусь, идешь? – озорно кричит Оксана, на минутку задерживаясь напротив моего двора. Я быстрым взглядом окидываю ее, отмечая, что подружка одна, и искренне улыбаюсь ей, машу рукой – мол, заходи, чего стоишь там. - Ксанка, сейчас! Погоди минутку, - смеюсь, когда она отрицательно крутит головой и показывает мне язык. Щеки ее разрумянились от быстрой ходьбы и опьянения праздником, только подчеркивая яркую природную красоту смуглой подруги. Сегодня удивительный день. Сказочный и неповторимый. Летнее июньское солнышко с самого утра обещало чудесную жаркую, томную погоду. С самого детства и до настоящего времени – каждый раз я с трепетом жду день Ивана Купалы – загадочный и манящий. Еще маленькой девочкой я с завистью провожала взглядом с крыльца разномастную стайку девушек и юношей, которые со смехом и песнями проходили к лесу мимо нашего дома, жгли высокие костры на берегу речки, купались и до рассвета искали наперегонки с лесной нечистью цветущую ветку папоротника, указывающую на сокровища. Гулянья молодежи отличались от общих празднований буквально каждым движением, каждым словом, каждым взглядом. Они были таинственны и пропитаны неуловимой притягательностью, вседозволенностью, влюбленностью. Со временем я взрослела, уже неоднократно бегая поучаствовать в общем веселье, но все также трепетно относилась к волшебству и раздолью грядущей ночи, которая каждый раз обещала новые впечатления… Я наскоро пригладила длинные волосы, махнув по ним частым гребнем. Улыбнулась в маленькое зеркальце – последний подарок отца, умершего в позапрошлом году. Хотела было взяться за уголек да подвести брови, но передумала, решив, что и так хороша. Внешностью я в мать пошла – русоволосая и сероглазая, да и фигура статная, все при мне. Женихов ко мне приходило – не счесть, только всех отвадила. Отец по началу-то все ругался на меня, - мол, останешься одна, кто тебя потом, дуру, замуж возьмет, не упирайся, а то силком тебя заставлю. Мать только посмеивалась над нашими спорами: - Ты, муженёк, не спускай на дочку собак, характером-то она в тебя пошла, такая же упрямая да гордая. Найдется молодец и на нашу красавицу, видимо, время её еще не пришло. С тем от меня и отстали. Отец, конечно, долго не мог смириться, только потом махнул рукой – что с глупой девки возьмешь. Матушка – та и вообще моего замужества не касалась. Сказала, что дождется, когда сама выберу, вот тогда и посмотрит, какой молодец ее кровинушки стоит. Так и не дождалась она. Той же зимой слегла от болезни и умерла. Горько я плакала. А батюшка, тот еще больше убивался, любил он ее пуще себя самого. Зиму мы с ним пережили, только вот долго он по земле не ходил после похорон жены. Пошел в лес с деревенскими мужиками – деревья рубить – там и нашла отца смерть. Забрала его, видно, матушка к себе. Вот и живу я уже почти два года одна-одинешенька да кошка со мной махонькая – сама черная, а лапки беленькие, словно она в молочко их окунула. А женихи сами ко мне ходить перестали. Отвадила. Никто мне сердцу мил не был, как ни присматривалась.***
…Оксанка ждала меня, нетерпеливо приплясывая на месте: -Маруська, ну что ты копаешься, все уже ушли, догонять бегом придется! – укоризненно цокнула она языком. Я только усмехнулась в ответ: - Да ладно тебе, никто и не заметит! – и тут же хитро прищурилась: - Или Невер забеспокоится, что тебя долго нет? Подружка снова показала мне язык, и, пытаясь скрыть улыбку, залилась пунцовым румянцем: - Выдумываешь ты все, он в мою сторону даже и не смотрит, - не сдержала она разочарованный вздох. Я примиряющее взяла её за руку: - Ну ладно тебе! Ты у нас девица красивая, половина наших парней тебя завистливыми взглядами провожает, когда ты к колодцу идешь! А вторая половина гусями друг перед другом шипит, наперегонки тебе предлагая помочь ведра донести, - я не сдержалась, и прыснула со смеху, вспомнив недавний случай, как ребята чуть не понаставляли друг дружке тумаков, доказывая, кто достоин помочь Ксанке. Только запал в душу ей Невер – могучий, серьезный парень, племянник тетки Аксиньи, живущий с нею, потому что рано остался без родителей. У самой Аксиньи, сердобольной бабы, детей не было, потому и с радостью она взяла к себе племянника, растила как собственного сына – в доброте да справедливости. Невера с детства слушались другие ребятишки. Так и сейчас, в любых спорах последнее слово оставалось за ним, потому что знали – и рассудит, как надо, и в обиде никого не оставит. Так и влюбилась Оксана в него – бесповоротно и окончательно, только Невер на девчонок вообще не смотрел. В общей компании гулять гулял, только вот после домой ни одну не провожал, даже если упрашивали. За разговорами мы и не заметили, как почти и добрались до места сборища. Я издали сосчитала в спустившихся сумерках яркие огни огромных костров – целых пять штук! Расстарались ребята на славу! Ксанка, обхватив меня за шею, жарко зашептала мне в ухо прямо на ходу: - Может, и тебе кого сыщем, Маруся, в сегодняшнюю ночь! А то нехорошо пригожей девке на Купалу одной тосковать, - заговорщически подмигнула мне подружка. – Сегодня ведь обещались ребята прийти, с соседнего. Ожанка говорила вчера мне, а я тебе и запамятовала сказать… - Оксанка, ты меня все сосватать пытаешься? – возмутилась я, остановившись от ее наглости и в шутку с рычанием начиная душить несносную сваху. Та, вырвалась со смехом и, протянув мне руку, примиряюще произнесла: - Ну же, пойдем. Ночь обещает быть чудесной и вся впереди. Разве не это самое прекрасное сегодня? Я улыбнулась ей в ответ: - Верно. Так давай сделаем ее незабываемой.***
Сегодня возле реки народу и впрямь было много: видимо, на гулянья пришли не только те, о ком упоминала Оксанка. Мы постоянно останавливались, здороваясь и обнимаясь со знакомыми, смеялись, шутили в ответ. Отовсюду неслись чудесные запахи жареного мяса и вина, перемежаясь горьковатыми ароматами дыма и свежим воздухом речного берега. Закат окрашивал темнеющее небо красновато-фиолетовыми всполохами, которые дивно сочетались с окружающими нас огнями костров. Из-за ближних деревьев доносились звуки жалейки, переливчато рассказывающей свою историю. Переглянувшись, мы зашагали прямиком под крону могучего дуба, к костру, где в окружении стайки парней и ребят виднелась тоненькая вихрастая фигурка паренька, наигрывавшего затейливую мелодию. На жалейке играл Реська. Жутко худой, с тонкими длинными руками и соломенного цвета головой парнишка. Реська – мой лучший друг среди всей мужской половины. С самого детства он бегал не с мальчишками строить плотину к ручью, а с нами, девчонками, помогать лепить кукол из глины, за что жестоко высмеивался ребятами. Но постепенно мальчик сыскал всеобщую любовь за игру на жалейке. Владел Реська ею превосходно, все мальчишки ревниво завидовали ему, когда, подрастя немного, он вечерами собирал за селом чуть ли не все девичье население, сбегающееся послушать его музыку. Однако, никто его из ребят никогда не колотил за это, мол, нечего выпендриваться тут. За талант свой и невозмутимость худосочный Реська приобрел больше друзей и знакомых, готовых помочь в любых делах пареньку, чем многие другие ребята, и в деревне был всеобщим любимцем. Когда мы подошли к нему, он как раз закончил играть и теперь отдыхал, переводя дух. Слушавшие его начали расходиться. Прищурившись, Реська узнал нас и широко улыбнулся, широким жестом приглашая на присоединиться к его костру: - Маруся, Ксанка! Сегодня вы припозднились, - подозрительно прищурившись, он направил на меня указательный палец: - Хэй, ты раньше никогда не опаздывала на мои выступления! Я звонко рассмеялась в ответ: - Перебьешься, о великий мастер! Твои песни слишком прекрасны для моего постоянного присутствия. Реська притворно обиженно надул губы: - Ну-у, вредная! Язык у тебя острый, понятно, почему никто из женихов не вертится возле тебя, тут только самый находчивый и умный с тобой справится. Или только я, - уже не сдержавшись, захохотал парень. Я снисходительно пропустила камень в мой огород, и, присев рядом с Реськой, наконец почувствовала тепло и радость наступающей ночи. Оксанка, поздоровавшись с парнем, и извинившись, подмигнула мне и побежала прыгать через костры – в ту сторону, откуда доносился звучный голос Невера. Мы тихонько посидели с Реськой, выпили душистого пряного сбитня, кратко обсудили последние деревенские новости. Даже спели с ним заводную «Как у речки, у реки» - вернее, я пела, а он старательно выводил быструю мелодию. Я даже заметила, как невольно притоптываю ему в такт – до чего песня затейливая! Наконец, нахально заявив, что на сегодня играть ему достаточно, парень поднялся, увлекая меня за собой к реке. Все верно, многие купались, кто-то просто веселился возле воды, многие девушки гадали на суженого. Я остановилась у поникшей березы, срывая пару тонких веточек – сплести березовый веночек и пустить его по воде. Интересно ведь, поплывет или потонет, а то и к берегу пристанет, указывая мне девичью судьбу. Только мой веночек постоянно возле берега плавал, как какая сила его неизменно притягивала – мол, вот и хожу незамужняя, отшучивалась я перед другими девками. А ведь мне уже девятнадцать минуло, засиделась в девках, что и не говори. Я тяжело вздохнула. Не могу я так. Без любви. Не получается.***
Ветер менялся, освежая воздух ночи. За спиной вспыхнули с новой силой огни костров, вздымаясь к небесам, словно откликаясь на первые тяжелые капли приближающегося дождя. Невольно я запрокинула голову к чернеющему вверху небу, силясь увидеть сгущающиеся облака сквозь темноту. Отовсюду раздавались крики парней и девушек – радостные и возбужденные, опьяненные вином и чарами купальской ночи. Дождя еще не было, народу было много – как возле реки, так и в ней. Лица многих были мне не знакомы, но все улыбались, приветственно кивали, если случайно взгляд падал на меня, спускающуюся к речке с березовым венком, а я улыбалась в ответ. Ради этих теплых моментов и вспышек чужих добрых улыбок и стоит ждать Ивановой ночи. Реська где-то задержался позади, остановившись поздороваться со знакомыми с окрестных сёл. Речка встретила меня запахом тины и свежести. Я присела, опустила венок в воду, которая мягко закачала его на волнующейся поверхости, и слегка подтолкнула его рукой. Затем выпрямилась, и тут сзади на меня налетела Оксанка: - Вот ты где, Маруся, а мы с Невером тебя обыскались! – подружка жарко обдала меня винным терпким дыханием, обнимая сзади, и только сейчас я заметила, что она пришла к реке не одна. Оксана лучилась счастьем и широко улыбалалась, глядя мне в глаза. Невер мягко улыбнулся, приветствуя меня, я кивнула в ответ и недовольно пробурчала, наигранно укоризненно смотря на подругу: - Вечно ты, Ксанка, все испортишь. Я тут, видите ли, венок по воде пустила, судьбу свою высматриваю… Подружка меня нетерпеливо перебила, глядя на речную гладь: - А где ж он тогда, венок твой? Я недоверчиво повернулась к реке, в ожидании увидеть единственный качающийся на воде мой венок. Его не было. Он как будто исчез, стоило мне только отвести глаза. Я разочарованно произнесла упавшим шепотом: - Утонул, наверное… Оксана с Невером грустно глядели на меня, не зная, что сказать. Каждый знает, что означает утонувший венок для незамужней девушки. Смерть. Я задумчиво и отрешенно смотрела вдаль темнеющей глади, по которой все чаще шуршали капли дождя: - Идите, не пропускайте праздника. Я скоро приду к вам, - поворачиваюсь к друзьям со спокойной улыбкой. Они настороженно смотрят, пытаясь предугадать мои дальнейшие действия. – Ксанка, ну ты же не думаешь что из-за венка я тут же брошусь вниз головой в речку? - шучу, чтобы разрядить обстановку. Оксанка облегченно выдыхает и тянет Невера за руку с собой к кострам, где в разбавленной огнями темноте мелькают фигурки, от дождя перебирающиеся праздновать ближе к лесу, а то и уходящие искать цветущий папоротник. Я проводила их взглядом, помахав на прощание рукой и пошла к реке. Теплые струйки летнего дождя тоненькими ниточками стекали по моим ладошкам, подставленным кверху. Я скинула лапти и пошла в воду, не раздеваясь, как была в платье. Остановилась, когда стало по пояс, вскинула руки в молитвенном жесте, мысленно обращаясь к богам, умиротворенно прикрыла глаза, вслушиваясь в звуки ночи. - Это твой? – я резко обернулась на мягкий мужской голос, всем телом повернувшись к незнакомцу. Это был статный, хорошо сложенный парень. В сумраке угадывались мускулистые плечи и красивые сильные руки. Длинные волосы мягкими, светлыми, как у меня, прядями, спускались ему на плечи. Он, как и я, стоя по пояс в воде, подошел ближе. Я, не отрываясь, смотрела на него, напрасно пытаясь разглядеть в глазах зрачки. Парень, улыбнувшись, повторил: -Твой, что ли, венок, красавица? – только тут я заметила, что его руки протягивают мне тоненький березовый веночек, который я совсем недавно еще спускала на воду, а его смеющиеся глаза также смотрят на меня. Я покраснела, отведя взгляд в сторону: - Мой венок утонул, нехорошо обманывать. Парень легонько засмеялся, и я невольно вздрогнула от того, как он красиво смеется. Он снова протянул мне руку: - Ну, ты же не можешь знать наверняка. На, держи, - он лукаво прищурил глаза и ко мне в ладони опустился мокрый от дождя и реки венок. Я молча подняла на него глаза, не зная, что говорить, ошеломленная его появлением и им самим. Светловолосый тоже молча рассматривал меня. Мы все также стояли, по пояс в реке, под нарастающим дождем. На его щеках слегка играли блики далеких костров под пологом леса, на моих, наверное, тоже. Наконец, он тихо проговорил: - Как тебя зовут? Я также тихо ответила: - Маруся. - А меня Иван, - слегка кивнул головой парень. – Надо выбираться из воды, ты не против? Сама погляди, дождь усиливается, чувствую, скоро зарядит, - продолжил он, легко махнув рукой в сторону берега. Я согласно кивнула. Мы вышли из реки – мокрые, я с полностью вымокшим платьем, с подола которого в придачу стекали частые струйки речной воды, Иван – в промокших простых холщовых штанах. Мы оглядели друг друга и рассмеялись – хоть выжимай. Я подобрала скинутые лапти и благодарно обратилась к спутнику: - Спасибо тебе, что вернул венок…я не думала, конечно, что он поплывет, - я усмехнулась, - но у берега так точно ожидала, что он там будет. А тут отвлеклась, обернулась – а его нет. Сам знаешь, что для любой девушки это несчастье принесет, – я подняла на него глаза и увидела, что он внимательно и серьезно смотрит на меня. Иван, заметив мое замешательство, приблизился ко мне. Я ждала слов. А он просто взял в руки одну из моих прядей и молча пропустил ее сквозь длинные пальцы. Прядь мягко опустилась обратно. - Совсем, как мои, - несколько удивленно и, почти повторив мои недавние мысли, произнес парень. Я, внезапно вспомнив начало нашего знакомства, спросила: - Ты ведь не здешний? Я раньше никогда тебя не видела. Он, прикрыв глаза, ответил с полуулыбкой: - Ну так ведь половина гостей на сегодняшнем празднике тебе совсем не знакома. А я, по сути, один из них. Ты меня боишься? – внимательно спросил он. Этот его вопрос смутил меня – и правда, дуреха, ввела в смятение человека, обидела своим недоверием. А он продолжал смотреть мне в глаза, ожидая ответа. Я просто и открыто улыбнулась ему, глядя в ответ: - Я не боюсь тебя. Идем ко всем, познакомишься с моими друзьями. Сегодняшняя ночь слишком хороша, чтобы провести ее возле реки под дождем, - я вопросительно замолчала. Он легко кивнул и снова улыбнулся мне. Мы направились к лесу. Дождь вовсю уже шелестел падающими каплями. Под пологом деревьев вода почти не проникала к земле, бережно защищая вздрагивающие языки горящих костров. Где-то неподалеку снова звучала жалейка – вот Реська, гад, подумала я, сбежал-таки! Впрочем, долго мы не скучали – я быстро нашла Оксану и Невера среди других людей – они о чем-то разговаривали, стоя возле могучего ствола одного из ближних к нам деревьев. Я приглашающе кивнула Ивану, чтобы он не отставал, и решительно двинулась в сторону воркующих голубков, как уже мысленно я окрестила этих двоих. Они сразу же заметили нас, пробирающихся среди народу – промокших до нитки, с все еще стекающими каплями с одежды. Оксанка удивленно вскинула темные брови: - Топилась ты что ли с горя?! Я покладисто ответила: - Нет, купалась. А Иван вернул мне мой венок, - я заметила, как подруга и Невер рассматривали гостя и поспешила разъяснить: - Он тоже был неподалеку, вот потому и увидел мой венок и вернул мне его. Невер нахмурился: - Когда мы подошли, поблизости никого не было. Я знаю почти всех на сегодняшних гуляньях, кого лично, кого через знакомых, но тебя вижу впервые. Иван пожал плечами: - Я с дальней общины. Прослышал, что у вас собираются устраивать на Купалу широкие гулянья и подумал – почему бы и нет? Ты против? – он прямо и открыто посмотрел в глаза Неверу. Я невольно встала чуть впереди, закрывая собой Ивана, чувствуя, что он не несет в себе зла. Несколько секунд парни глядели друг на друга, но потом Невер расправил плечи и примиряюще протянул руку моему спутнику: - Не думай плохого, сегодня каждый на этом празднике гость. Я не хотел обидеть тебя недоверием. Тут мы все как-то расслабились и выдохнули. Парни посмотрели на нас в непонимании – чего это мы, правда, всполошились? – и дружно рассмеялись. А я впервые, не отрываясь, глядела на Ивана, а он глядел на меня, и наш смех далеко расходился во все стороны.***
Дождь не мешал никому, иногда опуская на чью-нибудь макушку одну-другую гулкую каплю. Мы вместе с Иваном, Ксанкой и Невером вместе ели, пили, смеялись, ловко прыгали через языки костров, соревнуясь в высоте и дали прыжка. Присутствие Ивана рядом наполняло меня какой-то необъяснимой негой и легкостью – впервые, по-настоящему опьяняя. Все это время мы провели вместе, он постоянно находился рядом. Нашел общий язык с Невером, первым рыбаком на деревне, рассказав, что неплохо рыбачит и умеет ставить такие замысловато сплетенные сети, что рыбы в них попадается много. Купальская ночь уже перевалила за середину, а ведь она и так немыслимо коротка и хороша. Многие уже отправлялись в шелестящий дождем лес – наперегонки с нечистью, отводящей глаза искателям, разыскивать цветущую ветку папоротника, появляющуюся всего на несколько секунд и указывающую на большущий клад или позволяющую счастливчику угадывать будущее. Не понаслышке я знала, усмехаясь про себя, что многие из ушедших на поиски алчно надеялись на клад. За прошедшие годы мне ни разу не везло на папоротник, поэтому когда Оксанкины глаза загорелись азартным огнем, я отрицательно покачала головой, показывая, что останусь тут. Иван решительно протянул мне руку: - Пойдем, нельзя скучать в такую ночь. Тебе обязательно улыбнется удача. Он все еще держал свою руку протянутой ко мне, а я, глядя на него, пыталась угадать в отблеске огней цвет его прекрасных глаз, от которых просто невозможно отвести взгляда. Парень терпеливо ждал, пока я справлюсь с собственными мыслями, протягивая мне ладонь: - Ну же, не доверяешь? Я тряхнула головой, отгоняя настойчивые мысли, и скрестила свои пальцы с его. - Обещаешь найти папоротник? – лукаво прищурилась я, на что он серьезно мне ответил: - Несомненно. Сегодня ведь и правда особенная ночь. Мы весело отправились вглубь леса.***
Это было и вправду весело и волнующе! Мы наперегонки, держась за руки, то мчались по лесу, не смотря на то, что влажные ветки изредка хлестали нас по рукам, ногам, не забывая обдавать нас пеленой капель, скопившихся во время дождя. Поначалу перекрикиваясь с бегущими рядом Оксанкой и Невером, держащихся также рука об руку, мы оказывались все дальше и дальше друг от друга, опьяненные погоней за удачей. Как-то совсем незаметно остались одни, изредка слыша далекие смех и крики других парней и девчонок, тоже ищущих сегодня папоротник. Я тянула его за обе руки за собой, он смеялся мягким баритоном. Его светлые волосы покачивались в такт нашему бегу, красиво обрамляя его лицо. Внезапно я споткнулась о выпирающие корни и наверняка бы упала, если бы не он. Иван крепко держал меня за руки. Мы оказались так близко друг от друга, что я чувствовала тепло его тела сквозь влажную одежду. Я подняла лицо вверх и всмотрелась в светлеющем воздухе ему в глаза, наконец различив их цвет. Глубокие, серые. Как мои. Так же как и волосы, цвета сухого льна. Как мои. Иван медленно наклонился ближе ко мне, вопросительно застыв в нескольких сантиметрах от моих губ, влажных, жадно раскрытых от бега. Я слегка чувствовала дуновение его дыхания на своей щеке. Не отводя взгляда, закрыла глаза, немного подаваясь вперед. Он осторожно прикоснулся к моим губам, впервые пробуя их на вкус, трепетно снимая с них мой поцелуй. Мы целовались долго, отчаянно нежно, будто искали друг друга всю жизнь. Заканчивалась Купальская ночь, светлело небо – нам было все равно, мы существовали только друг для друга и одновременно не существовали вообще, отдавая друг другу себя без остатка. Я чувствовала его нежные, сжимающие меня в крепких объятиях, сильные руки. Я осторожно провела рукой по его мягким волосам, задевающим обнаженные плечи, коснулась лица. Он прерывисто выдохнул, отчаянно не желая отпускать меня из кольца рук. Я не хотела этого. Впервые я желала, чтобы все, происходящее между нами, не заканчивалось, ограничиваясь одной ночью. Сколько мы простояли так, сжимая друг друга изо всех сил, я не знаю. Начинало светать, просыпались первые птицы. Дождь давно кончился. Наконец, Иван шепнул мне: -Обернись, Маруся. Ты ведь хотела папоротник. Я обещал. Я неверяще обернулась и обомлела. Прямо передо мной всего в нескольких шагах распустился огненный цветок папоротника. Иван приглашающе повел рукой и я, не медля не секунды, кинулась к настоящему чуду. Протянула руки, коснувшись цветка – и он рассыпался на крошечные мерцающие огнем частицы, осветив меня ими с ног до головы – мокрую, растрепанную, с пылающими от поцелуев щеками. Я растерянно повернулась к своему спутнику – он грустно улыбался, глядя на меня. Льняные волосы немножко светятся в отблесках первых лучей утреннего солнца и кажутся слегка прозрачными. Он медленно подошел ко мне, не сводя с меня взгляда пронзительно-серых, серьезных глаз и грустно прошептал всего три слова: - Мне пора, Маруся. Я неверяще и молча смотрела на него, еще не полностью поверившая во все произошедшее со мной этой ночью, а он продолжал: - Мое время почти на исходе. Поэтому у меня мало времени, чтобы провести с тобой еще мгновение. Солнце почти встало. Тут я заметила, как его руки медленно становятся прозрачными, а глаза приобретают эфемерно-голубой цвет, а от всего тела исходит неповторимое, еле заметное сияние. Я замерла от осознания того, с кем провела эту ночь. Кого встретила в реке. Не парень с дальнего села, не рыбак, умеющий ставить хорошие сети – сам бог праздника Купальской ночи посетил ее сегодня. Иван…нет, бог приблизился ко мне, все также пронзительно нежно глядя на меня, и проговорил: - Я не оставлю тебя одну, если ты сама этого не захочешь, - он исчезал в рассвете. - Если ты будешь готова, приходи на место нашей встречи в следующем году. Я буду ждать тебя, - легкое касание губ и гулкая тишина после. Я вдыхаю утренний свежий воздух, подняв лицо к небу. Шепчу, словно запоздалое эхо: - Я буду ждать тебя… Сверху сорвалась тяжелая капля воды и ударилась об мои губы, расплескавшись по ним. Словно чей-то незаконченный поцелуй.***
Кап-кап-кап – стучат струйки дождя по воде. Гулко отдается в ответ река, шелестя бесчисленно расходящимися по воде кругами от падающих капель. Я стою в воде по пояс в безлюдной реке, никого нет вокруг, только шуршащий дождь и тишина. Время летит, а я все стою, жадно ловя капли губами. - Ты пришла, Маруся. Резко оборачиваюсь, встречая серьезный теплый взгляд пронзительно серых глаз парня, стоящего напротив меня. Он улыбается. Облегченно выдыхаю, делаю шаг к нему, он в ответ идет ко мне. Прижимаюсь к его груди что есть сил, глажу дрожащими руками успевшие намокнуть льняные волосы. Молчу и плачу от облегчения. Наконец, шепчу: - Я люблю тебя, - на что он тут же откликается: - Я люблю тебя. Я прижимаюсь сильнее, не в силах отпустить. Вздрагиваю от душащих меня слез. В них – скопившаяся недосказанность, разочарование, любовь, ожидание – там все мои чувства, которые он с легкостью читает во мне сейчас. - Ну что ты плачешь? - недоуменно спрашивает он, легко приподнимая мое мокрое лицо за подбородок вверх. Сегодня же волшебная ночь. Не плачь, - успокаивающе гладит меня по плечам, волосам, целует лицо, губы и ладони. Предлагает выйти из воды, потому что я – совсем уже мокрая и продрогшая. Я соглашаюсь, и мы идем к берегу, ни на секунду не выпуская руки друг друга.***
Говорят, любовь не обходит стороной никого. Верно. Она не обходит, проникая во все уголки души, растворяясь и наполняя .Она как дождь, возникает внезапно, поглощая собою и одновременно даря жизнь и новый день. Кап-кап-кап – стучат капли.