Зеленый слон

Он выглядел странно. Странный во всем, и ему было так нормально. Парень прошел в комнату, тут же кидая на мою кровать свои вещи, среди которых игрушка зеленого слона, огромный чемодан и сумка, расписанная зелеными слонятами. И я как бы уже хотел возмутиться, что он с хода борзеет, заваливая мою кровать своими слонятами. Но он сказал мне лишь три слова, и я был в ауте. – Я люблю тебя! – брюнет смотрел на меня спокойным взглядом, без тени улыбки или смущения. А я чувствовал, как от самых пяток, по телу, пробежал ток, ударивший в левый глаз, от чего тот начал нервно дергаться. И чемоданы на моей кровати стали такой мелочью. И я, человек, который думал, что ему всегда есть что ответить... Молча свалил из комнаты. Но я ведь тогда не знал, что это только начало. Так или иначе, но он стал жить со мной. В обычной двухместной комнате. Студенческий кампус место святое, но с появлением черноволосого чуда... Я как-то потерялся. Мы мало разговаривали, потому что я избегал его, то есть... Я думал, что не нарочно и случайно, но в итоге понял, что нет, меня до сих пор коробило от его первой фразы. Прошла примерно неделя, я вроде как освоился... Я освоился, подчеркиваю. Не он. Он будто жил тут уже не первый день... Но от привычек брюнета становилось не по себе. Я уже не буду рассказывать о том, что у него везде были зеленые слоны. На стене, на полках, на постельном белье, на настенной лампе, на чашке, на зубной щетке, на трусах, на толстовке, на заколке, на ложке, на обложках к тетрадям. И это мелочи. Парень мог включить в наушники известные хиты Мадонны или, скажем, Рианны... И горланить их на всю комнату, глядя в окно, восседая на кровати и медленно раскачиваясь из стороны в сторону. Его никак не смущал ни я, ни то, что у него не было ни голоса, ни слуха. И даже разъяренные соседи... Брюнету было пофиг. Он мог отсчитывать вслух минуты, мог разговаривать сам с собой на французском, как я понял не сразу. Перед сном он обязательно заглядывал в верхний ящик стола, что он там смотрел, я не знаю. Потом я за собой заметил, что считаю дни, которые он уже прожил в моей комнате. И на 11 день я все-таки решил поинтересоваться у него: – А почему именно зеленные слоны? – я сидел за столом, с учебником римской истории и я не знаю, почему именно в этот момент, но вопрос будто сам вырвался. И, как ни странно, но он ответил: – А почему бы и нет? – он вновь взглянул на меня, ровно в глаза. – Но почему именно они? – я хоть и потерялся под карим взглядом, да смог хоть что-то ответить. – А почему молоко именно белое? А почему небо кажется нам голубым, если его в принципе не существует? Зачем коту хвост, если у него, и так 4 лапы? И почему у человека нет хвоста, если у него всего лишь две ноги? Вот тут я выпал. На одной из лекций нам рассказывали, что творческие люди часто граничат с разными психическими заболеваниями, например, с шизофренией. И я был уверен, что этот непонятный тип, имеет психическое отклонение и не одно! Но после своего ответа он отпустил голову и очень тихо произнес: – Причины не нужны. Просто так случается... И я, конечно, не понимал его слов, но стал замечать, что мне нравится на него смотреть. Это было очень глупым открытием. Я думал о том, что он просто странный, вот я и смотрю. На него многие так смотрели. К третьей неделе совместного проживания, когда я его лучше узнал в бытовом плане, я мимоходом узнал, что он второкурсник и учится по тому же направлению, что и я. Мы не разговаривали. И я так и не знал его имени, но каждый день замечал все новые и новые странности. Парень мог прийти и лечь на мою кровать, при этом заворачиваясь в мою рубашку или свитер. Мог пить кофе, добавляя в него кефир. Он любил красить свои ногти, да... Но однажды, я заметил это уже на парах, когда обратил внимание на свои руки... Увидел, что ногти мои выкрашены в черный цвет. И тогда мое терпение не выдержало. Я прощал ему и "полежки" на моей кровати, и использование моих вещей, не знаю, почему, но прощал. Но ногти!!! Я был в ярости, но, придя в комнату... – Твоих рук дело? – я налетел на него, тормознул в шаге от его кровати. Это чудо лежало, до тех пор, пока я не вошел. А потом он сел и с невозмутимым лицом произнес: – Моих над твоими, красиво звучит, правда? Но я не растерялся: – Ты дебил? – Нет, дебильность ставят детям при умственной отсталости, у меня нет умственной отсталости, – серьезно проговорил, вставая с кровати и подходя к своему столу. Я выпал в осадок, потому что... Было в нем что-то такое... Такое не такое! Я моргал глазами и следил за тем, как он достал из зеленой коробочки какую-то бутылочку и подошел ко мне... Он сел на мою кровать и похлопал по месту рядом с ним. И я сел. Может он владеет гипнозом? Ибо я покорно слушался его. А потом я впервые почувствовал его мягкие ладони. Он держал мою левую руку и бережно стирал лак с моих пальцев. – Я хотел держать тебя за руку, – от этих слов по хребту пробежала дрожь, – а ты бы не дал... А сейчас есть повод... Я сидел и молчал, глядя ему в лицо, разглядывая и подмечая самые мелкие детали его губ, бровей, носа. Не знаю, что это было, но вдруг стало как-то тепло. Нет, я не думал тогда о сексе или о близости с ним. Я просто находился в ступоре, в вакууме, даже не помню, чем закончился тот вечер... Но лака на моих ногтях не осталось... Потом он заговорил первым. Это был уже поздний вечер, горел настенный свет с его стороны, и мы лежали в тишине. Он в своей кровати, я в своей. Мы молчали. Но свет он не гасил, а я будто чувствовал, что нельзя засыпать. И был прав, он заговорил. – Я в детстве хотел стать космонавтом, звезды любил и хотел летать. Я будто был готов к подобной ерунде, ухмыльнулся, решив поддержать разговор: – А я с детства хотел быть писателем... – У нас были одни и те же мечты... – Чего это? Ты космонавт, я писатель... – Космонавты открывают новое и летают, а писатели разве не занимаются тем же самым? С моим здоровьем в космос мне не улететь, но вот с фантазией дружу... – Ты странный... – Все люди странные. – Я обычный. – Ты живешь в одной комнате с человеком, вот уже почти месяц, и ты так и не узнал, как его зовут... Ты, когда пьешь кофе, каждые двадцать секунд смотришь на наручные часы. И тебе нравится ходить под дождем, но ты это упорно скрываешь. Разве ты обычный? Я повернул лицо в его сторону. Парень лежал на боку и смотрел на меня. – Как тебя зовут? – поинтересовался для приличия. – Билл... Я кивнул и отвернулся, уткнулся лицом в стенку и пытался привести свои чувства в порядок. Потом погас свет, Билл немного пошевелился, видимо, поправляя одеяло, и затих. И в ту ночь я впервые подумал о том, как это... Если бы он шевелился под одним со мной одеялом? Я мог отмечать его странности снова и снова. Чего только стоили его макароны, которые он обсыпал сладкой пудрой и солью... У него было огромное количество расчесок для волос. Целая полка самых разных. Я смотрел на то, как он расчесывал волосы, хотя должен был учить философию Канта. Его черные пряди были гладкими и блистали на солнце, мелкие искры отскакивали и щипали глаза ярким светом. Он мог часами просто сидеть на кровати и смотреть на меня. Я поначалу дергался и злился, а после привык. Я чувствовал его взгляд, думал о том, что он скользит по моему телу, однажды я даже застукал себя самого за тем, что пытаюсь стать как можно красивее, будто для него. – Можно? – он не дождался ответа и сел рядом. Сегодня была пятница и пары уже давно закончились, а он пришел только десять минут назад. Весь какой-то расстроенный и печальный. Конечно, я не стал его прогонять. Он молчал, просто наблюдая за тем, как я стучал по клавишам ноутбука. Я не знаю, читал ли он то, что я пишу, я хотел бы, чтобы читал. Чтобы оценил. Но Билл молчал. От него впервые пахло сигаретным дымом, и я удивился тому, что отметил эту особенность для себя. За окном темнело небо, видимо надвигалась гроза. А я слышал только его мерное дыхание и тиканье часов, что стояли у него на полке и имели форму зеленного слоника. – Парень из моей группы толкнул меня, – вдруг заговорил он, я замер, переставая долбить по клавишам, – он всегда так делает. Но сегодня на этом не закончилось. И мы подрались... – вздыхает, а я смотрю на текст в ноутбуке и ощущаю на себе взгляд Билла. – И чем все закончилось? – Нас разняли, а он пообещал, что это еще не конец... – я боковым зрением вижу, как это чудо надувает нижнюю губку, как его голова низко опущена и он явно ищет поддержки. Теперь вздыхаю я, чувствуя необходимость помочь парню. – Как его зовут? – Ричи Кэмпбелл... Я промолчал, поднимаясь с кровати и оставляя ноутбук на столе. Сел на подоконник и закурил. Я редко курил и вообще был приверженцем здорового образа жизни. Но что-то шло не так, что-то снова и снова выбивало меня из колеи, поэтому я взялся за сигарету. А Билл всё сидел на моей кровати, снова молчал. Другие люди много говорят, по сравнению с ним даже глухонемые говорят больше, чем он. И меня не напрягало его молчание, вот, что странно. Потом мы вновь не разговаривали двое суток. Я помню каждый раз, когда нам удавалась поговорить. Для Билла разговоры не несли никакой смысл, я это почти сразу заметил. Он больше выражал касаниями, позой, движениями. Через месяц совместного существования я понял, что могу определять его настроение по тому, с какой скоростью парень с утра свой кофе мешает. Чем хуже было его настроение, тем быстрее и резче он размешивал кофе, в котором, кстати, не было сахара. Если он приходил с пар и сразу же падал на кровать, лишь сняв обувь, значит, день у него явно не удался. Если Билл кушал на ужин овощи, значит, что снова посмотрел какую-то программу про здоровое питание. Со временем, я заметил и то, что наши циклы почти сошлись. Мы примерно в одно и то же время просыпались, завтракали вместе, ужинали тоже. Даже если он позже приходил с пар, мой желудок будто ждал его и начинал урчать о голоде только после прихода Билла. Это было так странно. Я замечал за собой некоторые вещи, которые не были мне присущи, но которые я осуществлял, будто под действием Билла. Не смотря на его молчание, я начал понимать, что он слишком громко поет, читает в слух, размышляет... Он присутствует. Я не мог не замечать его. Но при этом, я как бы был в стороне, наблюдал за ним. Местами мне казалось, что он провоцирует меня... Проверяет... Я с интересом следил за тем, как он развешивает своих зеленых слонов по стенам. Я впервые заметил гибкость парня. Парня. Билл был худым и больше угловатым, на первый взгляд, чем гибким... Но любопытство заставляло меня смотреть на него, отмечая и его гибкость, и красоту его ног... Мы вновь лежали по своим кроватям. С его стороны вновь горел ночник, и мы снова красноречиво молчали. – Билл... – позвал я, поворачиваясь набок и замечая, что он тоже лежит на боку и смотрит на меня. – Что? – его голос к вечеру становился тихим и очень мягким, он ласкал мой слух, и каждый наш такой разговор становился все важнее для меня. – И все-таки, почему зеленый слон? – А почему бы и нет? – я увидел, как в полумраке комнаты, по его лицу скользнула улыбка. – Ну, Билл... – я тоже улыбнулся ему, от чего парень отвел взгляд, скорее всего смутившись. А я смутился от его смущения. Вот и лежали два дебила – краснели. – Том, а почему у тебя ноутбук фирмы Самсунг, а телефон от Нокия? – Потому что Нокия не делает компьютеров... – хохотнул я. – Вот и зеленый слон, потому что Нокия не делает компьютеров... Я взял подушку из-под головы и швырнул в него, обозвав придурком. И я пожалел. То есть... Не совсем о том, что назвал его придурком или, что кинул подушку... Пожалел, что у меня нет тут сотни таких подушек, ибо Билл так красиво улегся на нее, что я... Я пожалел. – Верни подушку... – прошу я, когда он, мурлыкнув, вновь смотрит на меня. – У нас проводится акция: сними трусы и получи назад свою подушку! – без тени смущения проговорил он. Тут я явно ощутил провокацию. Билл проверял меня. И тут рушились такие стереотипы, вроде того, что без общения люди долго не смогут найти общий язык... Мы с Биллом молчали постоянно, однако короткие беседы получались теплыми и такими, будто мы уже давно друг друга знаем... – Да легко! – я изогнулся, снимая под одеялом трусы и кидаясь ими в него. – Извините, наш транспорт, что доставляет подушки их хозяевам в разные точки страны, сломался. Вам придется самому подъехать к стойке регистрации! – по моему это была самая длинная его фраза за все время. И я тогда еще не понимал, но я хотел, чтобы он сказал именно это, чтобы дал мне возможность быть перед ним обнаженным. Я смирился со своими мурашками, что скакали по спине, и вылез с кровати, преодолевая расстояние до его ложа за несколько шагов. – Доволен? – я стоял перед ним, светил своим хозяйством и получал от этого удовольствие. А Билл смотрел, разглядывал меня там, я думал, что еще немного и он потянет ко мне руку. Но он достал из-под своей головы подушку и впихнул ее мне в пах. Тычок от его ладони, я прочувствовал даже через подушку... – У меня больше... – отвернулся он, выключая свет. Я бы хотел ответить что-то язвительное, да в горле встал ком, я вдруг понял, что я до жути, хочу увидеть его без одежды. Следующие дни проходили в полном молчании, он мог сидеть рядом, занимаясь своими делами. Мог разлечься на моей кровати, словно кот, если я уходил за стол. Я смотрел на его гибкость, сравнивал его с большим котом, которого хотелось погладить. И все чаще перед сном я ожидал разговора. Хоть какого-то. И я поймал себя на мысли, что мне нравится переодеваться, когда он тут, в комнате. Билл же одевался быстро и незаметно да и полностью голым никогда тут не мелькал. Я и не заметил, как стало нормальным то, что он проводит все свое свободное время рядом со мной или на моей кровати. И я не видел в этом ничего такого... Пошлого. Я ведь не думал о сексе с парнем, я не был испорчен подобными мыслями, поэтому, наверно, и не реагировал на него. У меня не было пар, я сидел в комнате, добивая свой выпускной проект, делая перерывы лишь на кофе. Сначала в комнату влетел Билл, громко хлопая дверью и тут же прижимаясь к ней спиной. Затем, с коридора, послышались мужские голоса... Брюнет был бледнее обычного и смотрел на меня огромными карими глазами. Но вот парни силой открывают дверь, вваливаясь в комнату. Билл почему-то отскакивает на мою кровать, я понял, что придурку нужна помощь. Он искал поддержки, не прося ее, но приходя ко мне, если ему было плохо или грустно, вот и сейчас... – Ты че не понял? – дохлый парень пнул мою кровать. Они будто и не видели, что в комнате нахожусь я. А я – четвертый курс. – Отвали, Кэмпбелл! – блеет брюнет. Жалкое зрелище. – Ты должен нам уже сотню! Ты проиграл, изволь отдать деньги! Когда вернешь? – так этот уродец и есть тот парень, который достает Билла? – Ничего я вам не должен! – Должен! – говорит второй парень, усаживаясь на постель брюнета. Третий же их друг стоит в стороне, зевает, до тех пор, пока не замечает меня. Давится собственным зевком. Я же медленно поднимаюсь со стула и стучу в стену, хорошо так стучу, кулаком. Вся компания обращает на меня внимание. И я чувствую себя динозавром, среди этого клубка кольчатых червей. Неуважение старшекурсников карается по закону и это знают все. – Эм, простите! – Кэмпбелл стушевался передо мной, а тот парень, что сидел на кровати – встал, поправляя за собой помятое покрывало. – Что он вам должен? – надвигаюсь на парней, разглядывая каждого из них. – Сотню... – пискляво выдает их предводитель и пятится к двери. – А если хорошо подумать? – я наслаждался своим положением, их страхом в глазах и чувством того, что я кого-то защищаю. – Ничего не должен! – выкрикнул тот, что сидел на кровати Билла. – Том? – на пороге появился мой сосед, который сразу же оценил ситуацию. И уже через пару минут на лестничной площадке собрались мои друзья однокурсники, которые долго и внятно объясняли этим троим заморышам, что обижать слабых – не хорошо. А я вернулся в комнату, отмечая про себя тот факт, что Билл очень красиво смотрится на моей постели. Мысль была настолько быстрая и скользкая, что я даже не успел оценить ее смысл. – Больше не тронут... – присел на край кровати, глядя в его огромные глаза. Они были действительно большими и красивыми. Билл сел, становясь еще ближе ко мне. Он смотрел в мое лицо, и по его собственному лицу поползла улыбка. – Спасибо... – Теперь сотню должен будешь мне! – рассмеялся, за что, наверно, и получил тычок в плечо. Тем же вечером, перед сном, Билл почему-то решил, что будет нормальным, если перелезть в кровать к своему соседу по комнате. Он ведь так и сделал. А я? А я думал о том, что парень точно владеет техниками гипноза, потому что я не противился, а лишь отвернулся к стене. Мы лежали в тишине и молчали... только теперь на одной кровати. Я не видел того, что он шаг за шагом, спланировано, приближается ко мне, физически сокращая между нами расстояние. Мужчине очень сложно сближаться с другим мужчиной, ибо подсознательно мы видим друг в друге потенциальных соперников. Только с Биллом было не так. Всего за полтора месяца он своим молчанием проделал дорогу в мою постель. Да так, что я воспринял это нормально, я не думал о том, что это неправильно. Я будто привык к его странностям и меня уже ничего не удивляло. Первое время мы просто лежали рядом. Кровать была узкой, односпальной. Изредка я чувствовал его шевеления. Я лежал лицом к стене, но однажды, уже ночью, Билл коснулся меня ладонью, просто положил ее на мое плечо. И я обернулся к нему. Было темно, но я знал, что он смотрит на меня, ведь я тоже смотрел на него. Дни стали тянутся дольше, ведь я ждал новой ночи, чтобы снова унять свое любопытство. Мне было любопытно лежать в постели с молодым парнем, и все чаще мне хотелось касаться его. Я не знаю, почему этот период, когда моя ориентация меняла градус, прошел для меня так легко, будто игра. Я никогда не думал о сексе или отношениях с парнем, мужчины о таком не думают. И даже тогда, когда мы зачем-то взялись ночью за руки, я все еще не думал. Мы переплели пальцы, я уже и не помню, кто чью руку нашел под одеялом, но помню, что мы так и проснулись на утро. Ступень за ступенью, он делал ненормальное нормальным и я верил, что в происходящем нет ничего дурного. Я не думал о правильности и не правильности происходящего даже тогда, когда Билл зачем-то уложил мне на колени свою голову. Я влез в его волосы пальцами и уже не мог читать книгу, которую видимо никогда не дочитаю именно из-за Билла... Я чувствовал, что я ему нравлюсь. То есть, если бы он был девушкой, то симпатия выражалась бы по-другому, но он был парнем... Но на уровне интуиции я понимал, что никто не станет находиться так близко к человеку, который ему не нравится. Я курил у окна, проснувшись раньше него и поняв, что смертельно хочется курить. Я размышлял о том, что без Билла холодно. Я думал о нем, будь он не ладен! Но не испытывал ни мук совести, ни удивления. А потом он оказался позади меня, обвивая мою талию руками и прижимаясь оголенной грудью к моей спине. – Сегодня же выходной, зачем встал? – Наш первый разговор за эту неделю... – хрипло произнес я, тыкая окурок в пепельницу и закрывая форточку. – Ты красиво молчишь... Никто кроме него не говорил мне подобного. И от каждого слова дрожь бежала по коже. Люди ценят общение, но мало кто может гордиться тем, что он умеет красиво молчать. Я развернулся в его объятьях, укладывая свои руки на его плечи, обнимая, хоть и не притягивая к себе. Мы смотрели друг на друга, мой взгляд скользил по его лицу, как и его взгляд, что блуждал по моему. Это было обычное субботнее утро, думал я... – Поцелуй меня? – зачем-то попросил он. В этот момент он как никогда был красив. Щеки моментально вспыхнули красным, а зрачки увеличились. – Зачем? – прохрипел я. – Потому что слоники зеленые! Я снова впал в ступор, из которого меня вывели его губы. «Парни не должны так целоваться», думал я, обводя контур его губ языком. Нет, я не думал о том, что парни вообще не должны целоваться друг с другом, я считал, что они целуются иначе, жестче что ли. Но нет... Билл был мягок и податлив. И я разделил с ним вкус утренней сигареты. Я даже не сразу сообразил, что это наш первый поцелуй. Обычно с девушками это щелкает автоматически: «Ага! Если дала поцеловать, значит, и секс не за горами!» А тут... Тут снова был вакуум, пустота, которая быстро заполнялась им. Я до этого момента мало обращал внимание на то, чем пахнет Билл. Только теперь понял, что он пахнет собой. Никаких чужих запахов духов или гелей для душа. А потом мы лежали в кровати. Снова держались за руки и смотрели друг на друга. Он ни о чем не думал, так же, как и я. Просто я начал видеть его с другой стороны что ли. Мы не касались телами, Билл будто знал, что не стоит, что мне хватит и одного поцелуя... А потом началось то, чему я никогда не смогу дать название. Когда Билл собирался куда-то, он подходил ко мне и чмокал в уголок губ. Когда возвращался в комнату, так же подходил ко мне и целовал, но только в щеку. Билл так же исправно пел на всю комнату, расчесывал волосы, молчал... Только я уже не корил себя за то, что смотрю на него долго. Я мог подойти к нему сам, заключить в объятия... Я и не заметил, как его странность закрутила меня в водоворот всего странного, и как это все в одночасье стало нормальным для меня. Я понимал, что перехожу черту, но даже не задумывался, что этого делать нельзя. Билл целовал все чаще, а я просил этих поцелуев все реже, привыкая к тому, что нужно брать самому. Теперь, когда он подходил, чтобы поздороваться или попрощаться касанием губ, я ловил его в свои объятия и целовал. Единственными свидетелями наших таких отношений были зелененькие слоники, которые теперь мне до чертиков нравились. А по ночам я начал прижимать его к себе, собственнически окутывая руками и ногами. Нет, мы еще не предавались ласкам и единственное, что между нами было это простые объятия и поцелуи. Никто из нас не возбуждался, я ни разу не думал о сексе с ним, но и не замечал, что я перестал думать о сексе с девушками. Его тепло было особенным. Мужским. Девушки греют иначе, они словно кошки, которые приходят, принося тепло, и уходят, забирая за собой его остатки. Но Билл грел даже тогда, когда его не было рядом. Моя кровать в одночасье стала нашей, хоть мы этого и не обговаривали. Он часто менял постельное белье, но теперь мы стабильно спали на зеленых слониках. Но день ото дня он не упускал шанса скомпрометировать меня, спровоцировать и потом смотреть на мою реакцию. Чего только стоит его: – Давай посмотрим порно? – как-то предложил он. Я оторвался от своего ноутбука и глянул на Билла, который лежал у меня на кровати и ползал в своем ноутбуке. Мне показалось. И я снова уставился в свой монитор. – Какое ты любишь? Вот тут я напрягся, ибо понял, что и прошлый вопрос мне не послышался. – Эм, разное... – промямлил я. Если честно, то я не любил порно, никогда не умел его подбирать и возбуждаться от него. – Тогда я сам выберу... Этого парня, похоже, ничего не смущало. Потому что уже через полчаса, мы улеглись смотреть порно. И знаете, какое он выбрал? С лесбиянками. Я и до него захаживал в эту категорию, ну, просто чтобы быть осведомленным, как все-таки проходит секс в таких парах. – Хватит! Меня сейчас стошнит! – пожаловался я, тыкаясь носом в его плечо. – Они так лижут там, что знаешь... Давай другое? – Легко... – он переключил вкладки в браузере, где был загружен еще один ролик. Билл будто был готов к этому, будто бы знал, что мне не понравится про баб. На экране появились мужики. И странно, но от их вида мне не стало плохо, а наоборот, я вдруг понял, что мне интересно. Я впервые наблюдал за тем, как парню растягивают анус, как в него входит пенис, как приличных размеров мошонка потом бьется о круглую попку партнера. Я не сразу понял, что дыхание мое участилось, а во рту пересохло. А когда понял, то понял еще и то, что у меня встал. Резко и страстно. Мы сидели полулежа, ноут лежал на моем столе, с него разносились красивые стоны и мне вот стало интересно, это на самом деле так приятно? Мне даже не было противно, когда парень вылизывал пах своего партнера, глубоко вбирая его член и так умело, все это делая... Под конец порнушки меня осенило... Я могу заняться с Биллом сексом! Эта мысль была такой шокирующей и волнительной, что у меня снова закружилась голова от волн возбуждения по телу. Я не сразу обратил внимание на то, что фильм кончился, а мое хозяйство мнет чья-то крепкая ладонь. Рядом с Биллом я очень медленно соображал... И когда сообразил, что прямо в этот момент, впервые в жизни, моего члена, хоть и через одежду, касается парень... Я кончил. Быстро и головокружительно... Просто изогнулся, изливаясь в трусы и тихо всхлипывая, подаваясь бедрами вперед... Мы лежали молча. В трусах было мокро, а Билл жался ко мне своим стояком. И да, у него там действительно было все немного крупнее, чем у меня. Тут я понимал, что вроде как должен довести его до оргазма тоже. Но был ли я готов к этому? И не поспешил ли Билл, открывая для меня новые стороны нашего общения? На мгновение я почувствовал себя бабой, которая боится, что ее партнеру не понравится. Но что уж там... Билл так горячо дышал мне в шею и все упрямее и сильнее двигал бедрами, потираясь о мою ногу скованным одеждой членом. Я уложил ладонь на его комок, прикрывая глаза и сжимая его, ощущая всю его твердость и желание. Билл заскулил. Я покраснел. Стало жарко и невыносимо приятно... Он кончил. Со временем я понял, что все поведение Билла было хитро спланированным и продуманным. Включить мне порно про баб, дабы он смог убедиться в том, что они меня уже не привлекают. И сразу же подать на горячее гейское порно, чтобы увидеть, что я готов к большему... А по итогу показать мне это большее... Теперь, если я его обнимал, то моим ладоням было мало только его спины или талии. Они ложились на его ягодицы, иногда на пах. Мы целовали не только губы, а переместились и на лицо, на шею. Однажды ночью я кончил от того, что он укусил меня за сосок. Все касания были настолько яркими, что мы оба кончали от подобных мелочей. Мы все еще спали в белье и не позволяли себе ничего, кроме ленивых ласк. Хотя касания становились все требовательней. Теперь я четко представлял тот момент, когда я займусь с ним сексом. И в скором времени я мог думать только об этом. – У меня там волосики... – он пришел из душа только что, и сразу же улегся ко мне на кровать. – Где там? – я оторвался от книги, которую читал весь последний месяц и все никак не мог дочитать. – Там... – я видел, что он стеснялся, я верил этому. Билл провел ладонью по своей пятой точке и ткнулся носом в подушку, скрывая от меня лицо. – Они у меня там тоже есть... – о наличии небольшой растительности у ануса, я узнал сравнительно недавно, когда остался один в мужском душе, что было редкостью. Конечно, я решил обследовать такое неизвестное для меня место, я знал, что там, у мужчин есть какие-то точки, от прикосновения к которым можно кончить. Но меня хватило только чтобы погладить себя по сжатым мышцам и ощутить те самые волосики... – Но у меня их много, сам посмотри! – от подобного высказывания у меня вновь задергался глаз. И бровь. Я медленно развернулся к Биллу. А он сел в кровати и стянул с себя полотенце, через мгновение он выпятил зад и покрутил им... – Вот тут... – его ладони погладили ягодицы, после чего бесстыдно развели их в стороны. – Ну, посмотри же! Это было настолько сумасшедше и странно, что я посмотрел. А потом и не заметил, как оказался слишком рядом. Слишком рядом! Я разглядывал его анус, темный круг, а внутри что-то, куда хотелось ввести чего-нибудь. Как в том порно. Я чувствовал странные желания и новый прилив крови к члену. Я никогда не видел этого места так близко, но и подумать не мог, что мне это понравится. Его пальчики побелели, я заметил, такие длинные и красивые... – Видишь? – его тихий шепот. – Вижу... – Погладь... И я погладил. Провел пальцами меж ягодиц, сначала невесомо задевая его анус, после чего повторил, уже серьезнее надавливая на него. Билл находился на кровати, а я сидел на полу. Одна моя рука ласкала его дырочку, а вторую я устроил на своем члене, вновь сминая его через ткань свободных штанов. – Смочи палец и... Внутрь... – я как заколдованный облизал свои пальцы и приставил один из них к входу. Погладил, и начал медленно давить. Билл охнул, прогибаясь в спине и подаваясь на мою руку. Я почувствовал себя ребенком, который увидел фокус... Вот те есть палец, а вот те раз, и его нет. Я лизнул его пальцы, что до сих пор раскрывали половинки в стороны... Мы лежали на полу, оба смотрели в потолок. Билл уже был одет в майку и боксеры, улыбался черт! – Билл, почему зеленые слоники? – снова зачем-то поинтересовался я. Он хмыкнул, привставая на локотке и заглядывая мне в лицо: – Потому что, – посмеивается он и целует, обнимаю этого юркого парня и прижимаю к себе. Жаркий он, и сладкий. А темные волосы нежат, падая мне на плечи, шею, лицо. Я ласкал ладонями его поясницу и мелкую попку, в которой сегодня побывал мой указательный палец... Мы могли молчать целыми днями, проводить время вместе, смотреть фильмы или кушать. Я уже перестал замечать его странности, а за собой открыл их целую кучу. Мне приносило удовольствие радовать брюнета. Я мог на покупать зеленой бумаги разных тонов, и вырезать тех самых слоников... Я раскидывал их по всей комнате, включал Мадонну в колонки и ждал его, забывая обо всем на свете. Он откуда-то притащил странный цветок с фиолетовыми листьями, я назвал это растение Бегемотиком и мог разговаривать с ним, когда Билла не было в комнате. На парах и с друзьями я мог говорить бесконечно... Только с моим брюнетом я умел красиво молчать. Я мог усадить его к себе на колени и просто сидеть вот так вот, ни о чем не думать, просто наслаждаясь его близостью. Я научился принадлежать ему, и я помню, как по телу побежала первая дрожь, когда я мысленно сказал ему «мой». Теперь ласки стали куда серьезнее, и мы оставались на ночь без одежды. Поначалу стеснялись, больше смеялись, стараясь не смотреть в глаза и предпочитая барахтаться в кровати без света. Мы гладили друг друга везде, со временем прошла первая растерянность, но я долго не мог привыкнуть к тому, что у него нет груди и всего одна дырочка. Частенько он щипал меня, когда я устраивал ладони на его груди и начинал хорошенько разминать это плоское место. Я будто до сих пор не осознавал, что передо мной парень. А потом он сделал мне минет. Хороший такой, качественный, и в наших постельных барахтаньях появился новый виток. Если до этого мы избегали касания своих половых органов, то есть, это еще напрягало и стесняло, то после его развратного минета я больше не боялся трогать его там. Хотя я до сих пор иногда чувствовал себя или калекой, который ничего не может, или ребенком, который всего стесняется и не знает, куда себя деть. Любопытство взяло верх и уже чрез несколько дней мы улеглись в шестьдесят девятую позу, и я тоже пробовал ласкать его пах. Было странно. Казалось, что я отсасываю сам себе. Мозг ведь знает, какие чувства испытываешь, когда тебе сосут... А тут, я вылизывал его член и чувствовал, что он делает мне тоже самое. Я задыхался, содрогаясь, и пытаясь вобрать его весь... В тот раз мы впервые кончили вместе. Билл, казалось, никогда не грустит и не печалится. Если я смотрел на него, он обязательно мне улыбался. На третий месяц нашей совместной жизни он понял, что не стоит постоянно тусоваться на моей кровати, чтобы получить немного моего внимания. Мы могли спать отдельно, но только потому, что было слишком жарко. Из-за жары мы все чаще устраивали лежбище на полу. Как-то само собой случилось, что мы начали ходить на учебу и с учебы вместе. Конечно, нам пришлось пережить некоторые трудности в виде косых взглядов, насмешек, слухов... Но он был у меня, а я был у него, хоть мы еще не обговаривали серьезность наших отношений. А я все ждал, когда же меня накроет волна понимания, что я встречаюсь с парнем. Не накрывало. Я думал, что такие глобальные изменения должны откликнуться глубокими думами и серьезными выяснениями отношений. Но с Биллом было проще, с ним не нужно было говорить. И благодаря этому мы как бы на интуитивном уровне научились понимать друг друга. Однажды ночью я проснулся от того, что вспомнил... Я вспомнил тот день, когда он только въехал ко мне... Билл сказал, что любит меня. Теперь я стоял у открытого окна, наслаждаясь ночной прохладой, и курил, понимая, что все, что происходило, было предопределено изначально. Билл пришел и сразу же предупредил меня о причине своего прихода... И я постарался не придать этим словам значения. Я смотрел на него и замечал только странности, не видя того, как сам становлюсь странным и делаю вещи, которые еще несколько месяцев назад показались бы мне ненормальными. Я обращал внимание на зеленых слоников, которые со временем распространились и по моей половине комнаты, и думал, что причина в них... И не замечал главного. Того, как спокойно и без нервов Билл забирает меня себе. Он снова обвил руками мою талию, цепляясь губами моего уха. Билл умел просыпаться именно тогда, когда я просыпался раньше него. – Билл, я могу молчать с тобой сколько угодно, но вопросов с каждым днем становится только больше, – это была моя попытка поговорить о наших отношениях, хотя я знал, что они как бы есть, но одновременно с этим, сомневался. С девушками все было иначе, обычно я понимал, ведь я был главным, и мне не надо было спрашивать, я сам решал, что отношения уже начались. А тут... Я вновь почувствовал себя бабой, которая совсем ничего не понимает. Билл забрал у меня сигарету, к этому моменту мы уже стояли друг к другу лицом. Сделал затяжку. Так красиво сощурил глаза, выпуская из губ островок дыма. – Пойдем в кровать? – затушил сигарету. – Там мы точно не поговорим... Билл, у меня последний месяц учебы... Дальше я съезжаю и... – я видел, что он слушает, что понимает, но явно не придает этим словам такого значения, какое в него вкладываю я. – Съезжаешь, и сюда заселяется кто-то другой... В тот момент он первый раз причинил мне боль. Такую... Настоящую и острую. Ни разу подобного не испытывал. Билл лег в кровать, а я стоял у окна, стараясь восстановить дыхание. Я и не заметил, что совсем не дышал некоторое время... Подобные чувства были для меня в новинку, ведь я не знал, что такое серьезные отношения и чувства. Нет, я умел ухаживать за девушками... Но на этом все и заканчивалось. В свои 24, я еще ни с одной не жил... И меня никто не бросал, да и скандалов никто не закатывал. Никогда я не испытывал боли от слов настолько близкого человека... Быть может потому, что и человек у меня такой появился впервые. Билл любит меня. Я же об этом вспомнил, но почему? За что? Возможно ли, что он увидел меня когда-то давно и пришел сейчас, чтобы завоевать? Он ведь завоевал... Следующие дни за окном лил дождь, а мы с Биллом снова молчали. Он все так же ластился ко мне, забираясь и на колени и обнимая каждый раз, когда я появлялся рядом с ним. А я все думал о том, что мне не может быть хорошо с человеком своего пола, что это все неправильно... В плане, неправильно мое спокойствие и собственное желание быть с Биллом. У меня до сих пор колени подгибаются, когда он позволяет коснуться его тела. Билл не просил, просто ложился на кровать и ждал, когда я присоединюсь к нему. Ведь за окном был дождь, а в кровати... Рядом с ним... Рождалось красивое молчание. Только когда отсутствует речь, начинаешь обращать внимание на мимику, на жесты, на взгляды... Но мне нужны были его слова, мне надо было знать, что я не останусь один... Остался жалкий месяц и это может произойти. – Билл, – я отвлек его от тетрадей с лекциями, – я должен знать, что между нами происходит? Он улыбается, даже посмеивается, убирает прядку волос за ухо и отвечает: – И ты меня странным называл? – откладывает книгу и тянется ко мне, утягивая на свою кровать, заставляя развалиться подле себя. – Я же тебе в первый день всё сказал... – смотрит в мои глаза, а я теряюсь. Точно так же, как и в первый день. Ведь старался не придавать тем словам смысл... Старался забыть. Но куда уж там. – Да, но... – Неужели ты не понял ничего, Том? – в голосе слышится укор, быть может, обвиняет? Не знаю зачем, но я заглянул в его лицо. Билл был спокоен, просто смотрел на меня и молчал. Выжидал. – Билл, я до сих пор не совсем понял, что... Я по-честному... Я просто не знаю... Чувствую... Он вздыхает и тихо произносит: – Я люблю тебя! Как и в прошлый раз у меня задергался глаз. От этих слов мне поплохело и дышать стало сложнее. То, что сердце застучало в разы быстрее, я заметил сразу. Как-то... Я совсем потерялся... Уже позже я пойму, что это был самый волнительный момент в жизни. Только через несколько дней я по-настоящему поверю Биллу. Но тогда я лежал и смотрел на него. Потом Билл признается, что так, как я, на него никто и никогда еще не смотрел... Выстраивать отношения сложно всегда. Привыкать к человеку, узнавать его привычки, изучать поведение. Каждый новый день открывал для меня Билла с новой стороны. И пусть я так и не был уверен, что он мой, что мы встречаемся, но в этом были уверены все окружающие. Я сильно нервничал, когда кто-то спрашивал у меня о сексе с Биллом... На самом деле, я узнал, что у некоторых моих друзей уже был опыт однополого секса, и они хотели подробностей моего секса. Но... В реальности все обстояло сложнее, нежели в каких книгах. Чтобы получить удовольствие от секса, надо было привыкнуть к партнеру. И мы с Биллом ведь больше времени просто молчим... Не обсуждаем. Можем внезапно начать смеяться. Это происходит тогда, когда кто-то из нас, или сразу оба, начинает смущаться. Мы ведь все чаще придавались ласкам и днем. С каждым разом мы заходили все дальше... Изучать тело другого человека, по черточкам, по частичкам запахов. Я мог гладить его где угодно, что еще немного смущало меня, но я заметил, когда возбуждение накрывает с головой, то смущение отходит в сторону. – Теперь оближи основание, – его голос, – да, так, только сильней сжимай его губами! – он учил меня делать минет. Мы лежали на полу, обнаженные и уже достаточно возбужденные, а я еще пытался запоминать то, как надо это делать. – Теперь слижи с головки смазку, – его ладонь лежит у меня затылке, придерживает меня за волосы, направляя. – Бери глубже! – он не смотрит, глаза его закрыты. И наверно так и должно быть, он отдается ощущениям. – Быстрее! Языком быстрее... Мне нравилось ему подчиняться, нравилось... И как обычно мы кончали от простой дрочки, разглядывая друг друга за этим делом. Просто, когда Билл рядом, я смотрю на него и понимаю, что самоудовлетворение это не то, чем я бы хотел с ним заниматься. Я ведь видел, что он хотел большего, но что-то нам еще мешало. И я думал, что это как раз именно то, что мы не обговорили условия нашего дальнейшего существования. Прошло еще несколько дней, которые я потратил на обдумывание ситуации. Билл будто ждал, не мешал и совсем не лез за лаской. И я был ему за это благодарен. Просто мне было важно понять... Просто остановиться и понять, во что же я влез и к чему это все приведет. По итогу я решил, что Билл не мог появиться просто так, что такой необычный человек, как он, не приходит случайно. И пусть я пропустил тот момент, когда мы из незнакомых людей превратились в любовников, момент, когда я переменил свою ориентацию, момент, когда я стал зависим от него... Но я не хотел упустить момент для того, чтобы привязать его к себе. И тем вечером я вызвал его на разговор. И начал не с вопросов, как делал обычно. – На следующей неделе я еду смотреть квартиру, – Билл, что в это время наводил порядок на одной из своих полок, дернулся, будто лбом ударился о невидимый барьер. – Если квартира меня устроит, то к концу июля мы переезжаем туда. Я стоял за его спиной и чувствовал, как собственные ноги подкашиваются, как страх быть отвергнутым возрастает с каждой секундой. Но я решил для себя, что он должен быть рядом, подумал, что Билл просто ждет моих действий, передавая мне инициативу в наших отношениях. Ведь именно до этого момента он был главным, он медленно провоцировал меня, открывая этот мир. Билл обернулся, хитро так улыбаясь и кивая, подходя ко мне близко-близко. – Хочу тебя... Он меня обнял, а у меня уже не только глаз задергался, но и губы. Знаете, это ощущение, когда и страшно и хочется? Вот и я... Стоял в ступоре, считая, что мне все лишь показалось. Но мозгом я понимал, что не показалось. Да и Билл, видимо уже привыкнув к моим медленным мыслительным процессам, решил лучше разъяснить. – Хочу почувствовать тебя во мне, – говорил он, – глубоко-глубоко, а потом... – я сглотнул, – Потом долго-долго. Чтобы мое тело поняло, что оно с корнями принадлежит только тебе... А я смотрел на него и не видел. Мне было хорошо, мне было даже весело... Я даже чуть посмеялся... Но Билл, да и я тоже, понимал, что это истерика. Все-таки меня накрыло понимание того, что я выбрал себе парня. Именно сейчас. Я сидел коленями на полу, уткнувшись лицом в ладони, и громко ржал, прощаясь со своей нормальной ориентацией. Именно сейчас... Мне не было больно, грустно или плохо. Это было странно... И всего-то. Странность – норма жизни рядом с Биллом. Я хохотал до слез, катаясь уже по полу и содрогаясь от своего смеха. По щекам ползли слезы, и мне было хорошо. Мне впервые было так легко, и я действительно чувствовал прилив сил и энергии. В тот момент я понял еще одну важную вещь... Я люблю Билла. Люблю, хоть и не понимаю смысла этого чувства. Я от этого тогда и разревелся, как ребенок... Но рядом с Ним это было неважно. Я смешивал громкий смех с мокрыми всхлипываниями. Растирал горячие слезы по щекам и чувствовал, как в груди становится легче. Я хоть и не переживал по поводу происходящего вокруг все это время, но все-таки волновался о том, что все изменяется и я уже не могу ничего контролировать. А после этого странного припадка истерики я уже точно был уверен в дух вещах: я гей и мне от этого только хорошо, второе – я люблю Билла и хочу построить с ним отношения. Секс ведь вещь необходимая в отношениях. И у многих пар сначала происходит он, а уже потом приходит желание создать пару. Но с парнем такое не прокатило... Лично у меня. Мне понадобилось почти 4 месяца, чтобы привыкнуть к другому строению его тела, к другим привычкам и другому поведению. В постели я был не с девушкой, и Билл, хоть и внешне походил на особу женского пола, но был парнем. Он, так же как и я, хотел вести, он мог брать на себя инициативу... И я должен был смириться с тем, что я запросто мог оказаться в пассиве... Даже наш первый секс был странным. В один момент мне показалось, что я впервые касаюсь его обнаженного тела. Будто и не было тех ночей, когда я сливался с ним, ласкаясь и целуясь... Я потерялся на несколько минут, глядя в его глаза, что казались золотом в оковах ресниц. Мы решили, что первый раз не должен быть каким-то помпезным, в дорогой гостинице или на крыше небоскреба. Нам обоим было страшно, ведь Билл признался, что по части секса он тоже был, хоть и не новичком, но и партнеров у него было всего три. Даже когда появилось возбуждение, мы все еще чувствовали страх друг друга. Мы лежали на кровати, для начала решив, что нужно расслабиться. Мы не сговаривались, уже понимали друг друга без слов. Он целовал мою шею, когда я дрожал, лаская пальцами его бока, его поясницу. Надо было отдаться порыву и тому желанию, которое копилась в нас уже долгое время. Он обнял, притягивая меня на себя, тем самым намекая на то, кто поведет в этот раз. Я никогда не боялся ответственности, но сейчас, глядя в его глаза, вдруг понял, что я ответственен теперь и за него, я обязан защищать его и... Я бы дал себе в лоб за подобные сопли в такой момент, да руки заняты были. И я ничего не мог поделать, эти мысли, будто заевшая пластинка... Я чувствовал каждое движение его тела. То, как он развел колени, как он согнул их, приподнимая бедра и прижимаясь пахом к моему паху. Его член был еще мягким, и я решил сдать экзамен... Поцелуями по его телу. Я не знал, делаю ли я правильно, нравится ли ему, не мог сейчас чувствовать этого. Простая дорожка из поцелуев далась сложнее, чем сам минет. Когда я взял в рот его головку, он пальцами поддел мой подбородок, и я поднял на него взгляд. Сейчас он хотел видеть, как я это делаю и хотел, чтобы я знал, что он смотрит. Я облизывал его пах, не переставая смотреть в его глаза. Мне казалось, что время шло быстро, что я делал, минет уже минут десять, но на деле я выдержал жалкие три минуты. Билл гладил меня, но успевал и себя любимого ласкать. Когда я уселся между его колен, вспоминая о том, что делать теперь? То заметил, как он уверенно смачивает пальцы, ведет ими по груди и приставляет к входу. Ах да, смазка... Потом я ковырялся с баночкой, руки дрожали и... Я не виноват... Но я опрокинул склянку на кровать. Подобная оплошность могла стоить мне секса. Но Билл быстро среагировал... Он успокоил меня, опять же, не словами, а своими касаниями, добрым, теплым взглядом. С горем пополам я смазал его дырочку. Пальцы легко проникли внутрь, где я хотел найти те точки. Мы не часто позволяли себе заходить вот так далеко, до проникновения пальцами, но когда это случилось, я все пытался понять, где же, где же... Сейчас занимался тем же самым. Внутри было туго и горячо, скользко. Было немного противно, но конечно, Билл был готов. Каждый раз, когда он позволял мне делать с ним такое, он был готов. Но он ведь мой... Не должно быть противно. Я чуть не вскрикнул, натыкаясь пальцами на вспухшую точку. А Билл впервые выгнулся дугой, хватаясь за свой член и громко вскрикивая. И я снова погладил, вырывая из тонкого тела стоны. Потом пришло время презерватива. А меня распирало сделать это без него... Даже в возбужденном состоянии я много думал и анализировал, смотрел, как Биллу нравится, или не нравится. Я знал о последствиях не использования резинки, но... Я чувствовал себя беспомощным, и если бы кто-то знал, о чем я думаю, то скорей всего поржал бы... Но для меня было странным чувствовать то, что... Чувствовать себя в нем. Когда шелковые стенки сжимали меня, когда он подавался сам, терпя боль и красиво облизывая губы. Я нервничал, но постепенно... Постепенно я смог сфокусировать свои ощущения только на том, что происходило внизу. Я начал двигаться в тугой дырочке, разглядывая то, как член входит, как он утопает в его теле, растягивая стенки ануса. Билл гладил меня по бокам, все чаще подкидывая бедра и отзываясь на мои прикосновения. Он кончил, изливаясь себе на живот. Я знал, что и я... вот-вот... Покину его тело, но так не хотелось. И второй раз я сегодня точно не потянул бы, ибо сильно нервничал и вообще... Не был я настолько вынослив... Я дернулся, изливаясь в нем... Я гладил его по волосам и улыбался разомлевшему парню. Мы не обнимались, ибо потное, влажное тело сейчас мало привлекало. Первый секс, хоть и с некоторыми конфузами, но все-таки случился... – О чем задумался? – от воспоминаний меня отвлекает Билл. – Вспоминал о тебе, о нас, о нашем первом разе... – я притянул его к себе, укладываясь с ним на диван. Обнимая. Вчера мы переехали в квартиру и сегодня пытались разобрать вещи. – Ну, вот... – зевает, – Чего это ты? – Не знаю... – дергаю плечами, – Билл, я не хочу больше молчать с тобой... – Я тоже... – он посмеивается, – Я должен сказать тебе, Том... – в его глазах виднеется волнение. – То есть, должен был еще до переезда сказать. Многое... – Ты о чем? Он отстраняется, садится, забираясь с ногами на диван. Я поворачиваюсь корпусом к нему, упираюсь локтем в спинку. – О том... Ну, почему... С чего все началось... И почему я молчал... – Сейчас ты скажешь, что увидел меня где-то там... Влюбился с первого взгляда? – Эм, нет... Все куда проще – я поспорил на тебя. Я разглядываю его лицо и вижу, что вроде не врет, да и зачем ему это. – Для чего? – С Кэмпбеллом, ты как-то бросил его сестру, а он... Видимо хотел отомстить тебе... – Чего? Это тот парень, что деньги с тебя выбивал? – Том, послушай... – Нет, ты послушай! Я тебе игрушка что ли? – поднимаюсь с дивана и разворачиваюсь к нему, почему-то он не выглядел виноватым. – Ты не даешь мне сказать! – Билл, ты поспорил на меня!!! Ты... Зачем ты вообще это сказал? Было... Было так хорошо... – Да потому, что влюбился в тебя... Потому, что не хотел, чтобы это вскрылось потом! Чтобы... Том, я не хотел начинать отношения со лжи... – последнее он выдает более спокойным голосом. А я сажусь в кресло. Конечно, мне неприятно и больно даже... Ну, по идее, он пришел, чтобы причинить мне боль... А если бы я... Если бы я влюбился в него, а потом Билл тупо поржал надо мной? Пялюсь в ковер, потому что не знаю, что сказать. С парнями я еще отношений не выяснял. – Он предложил, а я по дурости согласился. Условием было то, что я должен был влюбить в себя и бросить... Но я ведь с тобой, Том. – Ты же говорил, что он тебя обижает... Врал? Ах, и тогда они приходили стрясти с тебя деньги... За спор? – Да... Я на его реплику лишь хмыкаю, утыкаясь ладонями в лицо. – Я знал, что с тобой надо постепенно. – Это все такой бред, Билл! – снова поднимаюсь с дивана, отходя к окну. – Ты пришел, с порога мне в любви признался, – оборачиваюсь к нему, – Все твои странности, все твои попытки сблизиться. И ты молчал! Теперь если что, ты можешь мне сказать, что я как бы не сильно и интересовался причиной твоей любви, да? – Да, нет же! Том... – поднимается с дивана и подходит ко мне. – Уйди, Билл, ударю! С парнями я разбираюсь одинаково! И ты не баба, ты парень! Так что не подходи! – Я молчал, потому что так было комфортно! Я не ожидал! Не думал, что моя тактика окупится сполна... – Окупится сполна? – ору, толкая его в плечи, – Так заговорил? – снова толкаю. – Все твои поползновения на мою кровать, мои рубашки на тебе... Так ты намекал на возможную связь парню, который об однополом сексе и не думал никогда? – Так в том-то и дело, что я знал, что ты ни о чем подобном не думал! Знал, что для тебя мои действия, ровным счетом, ничего значить не будут! Так и надо было, чтобы ты посчитал меня странным, чтобы привык к моим странностям! Ты хоть и не думал о таких отношениях, но все мужики бессознательно оберегают себя от подобного! Я должен был усыпить твою бдительность... – Я, тварь, щас тебя усыплю! – надвигаюсь на него. – Да, я играл с тобой! Да, я все точно спланировал, шаг за шагом! Но я и подумать не мог, что... – Что сам в меня влюбишься? – Да... – он пятится, склоняя голову. – В самом начале я соврал о чувствах, но после...Я говорил честно!!! – А ты думал о том, что я живой, твою мать, человек? Что у меня есть чувства и ты бы причинил мне боль ни за что! – Нет... Я отворачиваюсь, вновь отходя к окну. Ладони на автомате сжаты в кулаки, и я ничего с этим поделать не могу. Да и не хочу! – Том, – подходит, – Том, я же не знал, что... Прости... Я наверно лучше пойду... Разворачиваюсь, хватаю его за грудки, отталкивая от себя и ударяя в лицо кулаком! Потому что вот так! Потому что заслужил!!! Он валится на пол, спотыкаясь о какую-то коробку. А вот теперь мне стало легче... Вот на самом деле. Даже руки разжались... Билл смотрит на меня с пола, не ревет, ладонью стирает кровь, что течет с носа. – В наказание за свой идиотизм, разбираешь все оставшиеся коробки! – строго выговариваю я, – А за то, что... Что сделал меня счастливым... Можешь повесить своих чертовых слонов куда тебе угодно! Выхожу из комнаты. Иду к раковине на кухне, холодной водой омываю лицо. В голове, будто война началась – болит, сука. Я не с бабой живу, чтобы выяснять отношения и потом неделями еще дуться за его тот выбор. По итогу ведь я даже благодарен ему, что он согласился на этот спор. С ним я чувствую себя на равных, теперь мне не надо напоминать себе то, что он парень... Баба бы умолчала, этот не побоялся потерять всё и признался. – Том... – Билл вошел на кухню. – Что? – оглядываюсь к нему, вижу, что футболка вся в крови, голова запрокинута назад. – Где аптечка? – Сейчас, сядь... – иду к одной из коробок и достаю аптечку. – Перелома хоть нет? – Нет, нормально всё... Сейчас кровь остановиться должна... Подхожу к нему, отнимаю его же ладони от его же лица и смотрю на поврежденный нос. Достаю из холодильника формочки со льдом. Лед вынимаю в полотенце и подаю ему. Билл прикладывает к носу, вижу, как по окровавленной щеке вдруг побежала слеза. – Че ноешь? – Отвали! – Ну, согласись, за дело получил! – За дело... – бормочет, прикрывая глаза. – Вот черт бы вас побрал, натуралы! – Ты мужик и другого я в тебе видеть не хочу! Отвечать за все косяки будешь постоянно! – Иди в жопу! – Разговорился! – Ну, Том! – бьет меня по боку, наконец, возвращая в голову в нормальное положение и смотрит на меня, не отнимая льда от места ушиба. – Ты понимаешь, что поступил неправильно, согласившись на этот спор? – Не понимаю! Была бы возможность повторить – повторил бы! И я ни о чем не жалею! – Они поэтому с тебя деньги трясли? Те парни? – повторяю свой вопрос, дабы услышать более полный ответ. – Да, я отказался от спора сразу после того, как ты сверкал передо мной своим хозяйством. И я вообще задумался, что ты очень интересный, раз позволяешь мне все мои выходки. Ну, там и на кровати полежать твоей, и песни поорать, но при этом молчать постоянно... – Да, что уж там... – подхожу к нему с мокрым полотенцем, – Сиди спокойно! – Билл отводит в сторону свою руку со льдом и позволяет мне стереть уже застывшую кровь на его щеках. – Том, ты... Ты не выгоняешь меня... Почему? – Потому что люблю, – спокойно отвечаю я. – А почему раньше не признался? – Потому что слоники зеленые, Билл! – я погладил его по щеке. Он рассмеялся, укладывая ладони у меня на поясе, я тоже посмеялся, продолжая стирать красные разводы с его шеи и ключиц. А потом завертелась совместная жизнь. И странностей в Билле только прибавилось. Радовало, что я влюбился в него именно за то, кем он был, что он не притворялся и не придумывал свою индивидуальность. Изменилось только одно... Билл никак не мог заткнуться и теперь, молчал он только во сне. И как-то перед сном я вновь начал его допытываться: – Так почему именно зеленые слоники? Билл в голос заржал, сгибаясь пополам. – Моя фамилия Элифонвехт, что в переводе с французского – зеленый слон. – О, боже... – посмеиваюсь, прижимая его к себе. – Странный ты, не знаешь даже французского... – Я тебе больше скажу, я даже фамилию твою впервые слышу! – Точно странный... – Интересно, кто меня таким сделал?! – Зеленый слон! Конец.