Черное солнце

1. Дождь шел с самого утра. Мелкий, моросящий. От него не спасали ни поднятый воротник, ни зонтик. Стоило только выйти за дверь, как водяная пыль покрывала лицо, руки, забиралась под одежду. Наверное, все же стоило послушаться Клима и надеть свою старую ветровку. Пусть ей было почти столько же лет, сколько и Никите, зато она не промокала. А, ладно, что теперь. Никита юркнул под козырек остановки, стряхивая с мокрых волос капли воды. С сожалением осмотрел уже почти развалившийся зонтик и предельно аккуратно закрыл его. Пожалуй, дальше он пойдет без него. Все равно уже мокрый, а зонтик еще пригодится. Кто знает, когда они купят новый? Никита покосился на подошедший к остановке автобус, но, прикинув, сколько денег у него осталось в кармане, поморщился. Пешком. А то на хлеб не хватит. Клим сегодня будет работать допоздна, и зайти в магазин просто не успеет. Никита зябко повел плечами и сел на освободившуюся скамейку остановки. Еще отработать завтра смену, а потом два дня выходных. Может, выспится наконец. Мимо прошелестел обрывок газеты, с которым играл ветер, и Никита встал, чувствуя, что начинает замерзать. С волос уже не капала вода, да и дождь вроде как прекратился. Никита вышел из-под защиты козырька остановки и, старательно обходя лужи, направился к дому. Всего три квартала, и он сможет осуществить свою нехитрую мечту — встать под теплый душ. Мимо шелестели машины, обдавая зазевавшихся прохожих водой из луж. Люди зло и бессильно ругались им вслед, а потом шли дальше, держась подальше от края тротуара. И Никита вздрагивал каждый раз, когда кто-то, проходя мимо, задевал его плечом или рукой. Внезапно налетевший порыв ветра ударил в спину, а пару секунд спустя хлынул дождь. Уже не мелкий и почти незаметный. Настоящий ливень мгновенно заглушил звуки города, размыл и без того мутный серый день. Никита выругался про себя и заскочил в первую же дверь, оказавшуюся поблизости, и за которой не маячил охранник с каменным лицом. Тряхнул волосами, разбрызгивая вокруг себя капли воды, вскинул голову, оглядываясь, и замер, смотря расширившимися глазами на зал того самого кафе, в котором не так давно сидел с Климом и в котором встретился … с Владом. Порыв выскочить за дверь удалось сдержать на последней секунде. Резко развернувшись к залу спиной и благодаря неведомого архитектора, предусмотревшего этот крохотный холл, он сжался, вцепившись в несчастный зонтик, словно тот мог его спасти от мгновенно проснувшихся воспоминаний. И почему его занесло именно сюда?! Он столько дней успешно игнорировал это кафе, проходя мимо него из дома на работу и обратно… Не вспоминая, не думая. Ничего, сейчас ливень немного стихнет, и он уйдет отсюда. — Ты похож на мокрую курицу, и капает с тебя, как… Ты вылез из лужи? — ленивый, знакомый до судорог сознания голос, раздавшийся за спиной, заставил Никиту захлебнуться воздухом. Сердце заныло, но он приказал себе не двигаться. Не шевелиться. Не оборачиваться. Не смотреть. Взгляд, застывший в стеклянном отражении, стал вдруг совершенно беззащитным. Сзади раздался вздох притворного сожаления: — А ты все такой же невежливый. Никита закрыл глаза: — Уйди… — тихо, так тихо, что с трудом расслышал сам, попросил он. — Пожалуйста, уйди… На плечи вдруг легли теплые руки. Никита вздрогнул, а потом рванулся прочь. Но пальцы только сильнее сжались, не давая даже двинуться. — Похоже, тебе нужно преподать пару уроков вежливости, — горячее дыхание коснулось мокрых волос и исчезло, как и руки с плеч. Никита резко развернулся, и Влад, не ожидавший этого, не успел отодвинуться. Мокрые волосы Никиты хлестнули его по лицу, оставив влажный след. Голубые глаза расширились, и Никита испуганно потянулся вперед, чтобы стереть с щеки Влада дождевую воду. Коснулся лица, провел по нему кончиками пальцев, поднял взгляд и замер, утонув в испуганных и каких-то беззащитных глазах Влада. Время остановилось, исчезли все звуки. Мир размылся, и только тепло кожи под пальцами осталось реальным. Глаза смотрели в глаза. Просто смотрели, даже не пытаясь заглянуть дальше. Мгновение разбилось хлопком двери, обдав их, застывших, смотрящих друг на друга влажным холодом. Влад сморгнул, а потом резко ударил по руке Никиты, отстраняясь: — Не смей прикасаться ко мне! — беззащитность исчезла из его глаз, уступив место ярости и чему-то еще. Рука Никиты на мгновение повисла в воздухе, а потом медленно опустилась. — Прости, — губы чуть шевельнулись. Никита кинул короткий взгляд на перекошенное лицо Влада и отвернулся. А потом и вовсе повернулся к нему спиной. Толкнул дверь и вышел на улицу, желая только, чтобы этот ливень смыл его, стер из этого мира. Тяжелые капли били по спине и плечам, заставляя сутулиться в инстинктивной попытке уйти от боли. «Не смей прикасаться…» А он забылся, позволил себе… И его поставили на место. Никита остановился и поднял голову, подставляя лицо холодному дождю. Больно… 2. На часах было уже почти десять вечера, когда Клим наконец закончил работу. Сохранив файл и отправив его по локалке шефу, он потянулся, разминая затекшие от долгого сидения мышцы. Домой хотелось до ужаса и, в общем-то, он мог уже идти, но оставалось еще одно дело. Теперь уже его, личное. Клим потер шею и вернулся к компьютеру, радуясь тому, что еще не успел использовать весь трафик. Спустя почти полтора часа он, тихо выругавшись, откинулся от компьютера, запустил пальцы в волосы и упёрся тяжелым взглядом в монитор, на котором застыл в стоп-кадре солнечно улыбающийся юноша. Ангел во плоти. Невинные голубые глаза смотрели прямо и, казалось, что душа их обладателя также невинна и чиста. Вот только Клим помнил эти глаза другими. Холодными, колючими, далеко не невинными и уж точно не детскими. Вспомнив взгляд Влада, Клим невольно вздрогнул. Медленно отстранился, выдыхая. И надо же было Никитке на него нарваться… Клим свернул фотографию Влада и активировал другое окно, еще раз просматривая найденную информацию. В общем, ничего неожиданного. «Золотой ребенок», единственный сын богатых родителей. В совсем юном возрасте папа отвел его на кастинг, который сынуля, естественно, прошел. Снимаясь в рекламах, заработал энную сумму денег, в семнадцать удачно вложил ее в только начинавшую набирать обороты компанию сотовой связи. Получил очень хороший процент, который снова пустил в дело и теперь является одним из самых богатых подростков если не всей страны, то Москвы точно. Живет отдельно в собственной квартире, хотя, по слухам, родители официально отдали ему свой коттедж. Постоянный посетитель всевозможных модных тусовок, любимец женщин всех возрастов. Круг друзей очень мал, хотя в знакомых и приятелях ходит половина Москвы. Желанный жених, «приданое» которого составляет почти сорок процентов контрольного пакета акций сотового оператора — поставщика мобильных услуг. Несмотря на кажущуюся открытость, личная жизнь скрыта от посторонних глаз. Например, о близких отношениях Влада с лучшим другом Данилом в сети не было ни слова. Кстати, о Даниле. Темная лошадка. Старше Влада на шесть лет, род занятий в настоящее время не известен, но когда-то снимался в кино. Знаком с Владом очень давно. В последнее время не отходит от него ни на шаг. Официальной подружки нет, впрочем, как и у Влада. Но, у того хотя бы более или менее светлое прошлое. А вот Данил таким похвастаться не может. Не густо, но чтобы понять, что лучше не переходить этой сладкой парочке дорогу, вполне хватит. Да и вообще на глаза не попадаться. И угораздило же Никиту… Хотя, возможно, беспокоиться не о чем. В конце концов, зачем Владу простой официант? А ту сцену в кафе можно объяснить — просто мальчик заскучал. А тут увидел знакомое лицо и решил развлечься. Понятно, хоть и противно. Клим закрыл все окна и выключил компьютер. Кинул взгляд на часы и присвистнул. Почти полночь. Неудивительно, что у него такое ощущение, что его выжали, как лимон, а в глаза словно песка насыпали. Быстро собравшись, Клим, тихо охнув, встал. Черт, ноги затекли. Ну, ничего, пока дойдет до дома… На улице было прохладно. В лужах отражался свет фонарей и фар проезжавших мимо машин. Никогда не спящий город жил своей жизнью, но Климу не было до него никакого дела. Он просто шел домой. Никита, наверное, уже спит давно. Никита… При мысли о нем Клим невольно улыбнулся. Взрослый ребенок. Клим не знал, ни откуда он взялся, ни что привело его в Москву, ни кому он иногда украдкой пишет письма. Короткие, очень короткие, но после них у него всегда портится настроение. ЕГО ребенок. Друг, брат. Клим вспомнил его полные отчаяния и боли глаза, и вздохнул. Как бы он хотел ему помочь… Но, похоже, этот «ангельский» ребенок успел зацепить его. И глаза Никиты все больше пустели с каждым днем. Раньше в них не было столько отчаяния даже в самые худшие времена, когда они оба сидели без работы и ели жареные на сковороде без масла оладьи, состоящие только из муки, воды и соли. Если бы можно было ему помочь… От злости на собственное бессилие, Клим стиснул зубы и автоматически свернул за угол. До дома оставалось всего несколько кварталов. — Смотрите-ка, кто идет… — пьяный, но почему-то знакомый голос выдернул его из размышлений быстро и резко. — Это тот самый, которому по карману мальчики, которые не по карману мне. Клим остановился и вскинул голову. Глянул на парней возле машины и тихо выругался, напрягаясь. Влад и Данил. Стоящие у него на дороге. — Не… — Данил мотнул головой и покачнулся. Похоже, он был основательно пьян. — У него с ним любовь… Он… сам сказал. — Ах, да! Припоминаю, — Влад оторвался от капота джипа, на который опирался и на удивление твердо направился к Климу. Тот быстро оглянулся, ища пути отступления. Настроение парней ему не нравилось, а драться с ними не было никакого желания. Можно рвануть назад, но это будет откровенной трусостью. По бокам дома с железными кодовыми дверями подъездов. Значит, только вперед. Пока он прикидывал свои шансы уйти, Влад уже подошел и остановился на расстоянии удара. Облил взглядом абсолютно трезвых, горящих холодной яростью глаз. Клим сделал маленький шаг вперед. Нельзя показывать свой страх. Такие люди понимают только язык силы и наглости. А слабых ненавидят. — Ты что-то хотел мне сказать? — тихо, но отчетливо спросил Клим. Влад не произнес в ответ ни слова, и тогда Клим очень вежливо и спокойно попросил: — Отойди. Влад только улыбнулся. Ласково, почти нежно, но Клима передернуло от этой улыбки. — А если нет? Что ты сделаешь? — от спокойной уверенности, звучащей в голосе Влада, Клима бросило в дрожь. И теперь он понимал, почему Ник так странно реагировал на этого парня. Растерянность, неуверенность — все это буквально расцветало рядом с ним. Клим нахмурился, сжимая кулаки. Влад явно нарывался на драку. Значит, надо избежать ее любыми способами. На свою физическую подготовку Клим никогда не жаловался, да и уличных драк не избегал, но исход ЭТОЙ драки не вызывал сомнений. Влад был сильнее и явно тренированней. К тому же он подавлял морально. Признаваться самому себе в этом было стыдно, но Клим начал бояться его. Что, в общем-то, не означало, что он сбежит, поджав хвост. Этот тип принес боль Никите, унизил его. Внезапно возникшее желание врезать в эту улыбающуюся и красивую рожу заставило кулаки зачесаться. Он успеет нанести один удар, прежде чем Влад с дружком свернут ему шею. Видимо, что-то отразилось в его глазах, потому что Влад внезапно перестал улыбаться. Он расслабился, но его изменившийся взгляд очень не понравился Климу. — Сколько? — Влад склонил голову к плечу, смотря на него холодно и настороженно. Сидящий на капоте за его спиной Данил поперхнулся и начал кашлять. Клим опешил: — Что «сколько»? — Сколько тебе нужно, чтобы ты избавил его от своего присутствия? — терпеливо расширил свой вопрос Влад, не сводя с него глаз. Вопрос о том кого «его» он имеет в виду, даже не возник. Кровь отхлынула от лица Клима: — Он не продается! — ярость почти застлала глаза. Но Влад нанес свой удар точно: — Однажды его уже купили. И подарили мне, — он улыбнулся, и вдруг шагнул вперед, сокращая расстояние между ними до минимума. — У всех есть своя цена. И у тебя тоже. Так сколько? Клим на мгновение растерялся, а потом ударил наугад: — Тебе он так понравился? Бедный официант? Влад втянул воздух, и Климу даже показалось, что вокруг стало на несколько градусов холоднее. Но достиг ли удар цели или только задел ее, понять было невозможно. — Я получил от него не всё. Он отработал не все деньги, — Влад холодно улыбнулся, и Клим, которого вдруг накрыло злое возбуждение, отразил его улыбку: — А чем тебе мешаю я? Да еще настолько, что ты готов заплатить мне, лишь бы я оставил его? Тяжелые и длинные ресницы Влада дрогнули. Резким движением он схватил Клима за воротник ветровки и рванул к себе. Заглянул в глаза и сказал: — Потому что он — МОЙ подарок. — Твой? — протянул Клим, сумасшедше улыбаясь и даже не пытаясь отстраниться. — Я же сказал тебе: он — не по твоему карману. Радуйся, что за ту сумму, которую твой любовник ему заплатил, он вообще хоть что-то сделал, — Клим дернулся назад, вырываясь из цепких пальцев Влада. Мерзкие слова и ложь жгли язык, но с этим он разберется позже. Сейчас нужно уходить. Клим сделал шаг назад и в сторону. А потом, не глядя по сторонам и держась ближе к стене дома, направился своей дорогой, чувствуя спиной тяжелый взгляд. Он был уверен, что вслед ему смотрят оба, но дыру в спине прожигали только глаза Влада. Только когда он завернул за угол, и никто не бросился за ним следом, Клим позволил себе выдохнуть и расслабиться. Ноги тут же задрожали, и Клим был вынужден прислониться к стене дома, чтобы немного успокоиться. Влад ему не поверил. Ни единому слову. И сам не сказал ни слова правды. Дикий разговор. Несуразный. Клим не понимал его смысла, а значит, не мог просчитать его последствий. Да и то, что Влад позволил ему оставить за собой последнее слово, тоже нервировало. А он ведь именно позволил, дело не в том, что он не нашел слов для достойного ответа. Нельзя обманываться его юным возрастом. Стоя перед ним, Клим чувствовал себя маленьким ребенком, хотя им отнюдь не был. Черт… Клим выдохнул и, оторвавшись от стены, пошел домой. Он не расскажет Никите об этой встрече. Незачем ему об этом знать. 3. — Закопаю тварь! — Влад со всей силы грохнул кулаком по капоту рядом с Даней. Тот шарахнулся в сторону: — Эй, полегче! Это все-таки моя машина! В ответ Влад кинул на него бешеный взгляд, а потом отвернулся, небрежно бросив: — Пока твоя. Даня застыл на миг, но гуляющий по крови алкоголь размазывал все мысли. Сознание пыталось ухватить за хвост хоть одну, но они явно играли с ним в салки. С чего это он так напился? Пытаясь ответить хоть на этот вопрос, Даня слез с капота. Сила тяготения обрушилась откуда-то сверху, он качнулся и, чтобы не упасть, схватился за стоящего к нему спиной Янковского. Влад повернулся к нему и повел плечами, сбрасывая руки Дани. Тот снова покачнулся, но устоял на ногах. — Ну и сука же ты, Янковский, — медленно произнес он и пошел, покачиваясь, в сторону от машины. Влад фыркнул ему вслед, а в следующую секунду у него зазвонил телефон и Даня услышал, как Янковский с кем-то разговаривает. Правда, слов разобрать не смог. Ну и пошел он… Даня дошел до почти развалившейся деревянной скамейки и рухнул на нее. Скамейка опасно заскрипела, но устояла. Даня похлопал по карманам в поисках сигарет. Черт, похоже, остались у Влада. Курить хотелось, но не настолько, чтобы вставать. Даня тяжело вздохнул и, привалившись к спинке скамейки, снова попытался ответить на вопрос. С чего это он так напился? Ведь было же что-то… Он отлично помнил, что был повод. Причем, его личный повод. Поссорился с Владом? Нее… тогда бы он пил в одиночку. Тогда что? В памяти что-то забрезжило, и Даня даже перестал дышать, боясь вспугнуть начавшее проявляться воспоминание. Оно оказалось ярким, сильным. Оно ударило в самое сердце. Влад… Стоящий на пороге того самого кафе. Влад, смотрящий через стекло двери на дождливую улицу. Влад, прижавший ладонь к щеке. Влад-ребенок, Влад-мальчишка… Растерянный, испуганный. Сердце сжалось так же, как и тогда, когда Даня, выйдя из туалетной комнаты, увидел его таким. Только сейчас алкоголь размыл это ощущение, а тогда… Даня подошел к Владу, глянул на улицу, но кроме ливня и мокрых зонтиков не увидел ничего. Но ощущение чужого присутствия было отчетливым. Словно кто-то только что стоял рядом с Владом, а потом ушел. И Влад теперь смотрит ему вслед. Тогда… Тогда Даня не захотел думать об этом вообще. Что-то внутри не давало. Он просто тронул Влада за плечо, привлекая к себе его внимание. Тот обернулся не сразу, но когда его глаза посмотрели на Даню, перед ним снова был тот Влад, которого он знал и любил. Ни капли растерянности или беззащитности. Они вернулись к своему столику, допили кофе и ушли. А потом он напился. И сейчас сидел на разваливающейся лавочке во дворе какого-то дома, потому что сюда его зачем-то приволок Янковский. Даня выдохнул и потер виски. Опьянение проходило, и голова начала болеть. Хотелось снова забыться, но что-то внутри… Что-то очень важное… Что-то … Это было похоже на удар. Воспоминание… Такое яркое, еще совсем свежее. «Сколько тебе нужно, чтобы ты избавил его от своего присутствия?» Неужели… Неужели Влад ждал здесь этого типа?! Даня тихо зарычал. Пальцы сдавили виски, словно тисками, и голова тут же отозвалась резкой, ослепляющей болью. Но кипящая внутри ярость напополам с ревностью сделали его нечувствительным к ней. Влад… Какого черта он вообще делает?! Зачем… И стало вдруг понятно, кому вслед смотрел Янковский днем в том кафе. Черт… Даня вскинул голову, нашел Влада глазами. Тот лежал на капоте машины и курил, устремив взгляд в затянутое тучами небо. Сейчас он казался таким необычным, таким далеким. Чужим. Даня оглянулся по сторонам. Никого. Темные окна домов, тусклый свет фонарей. Даня рывком поднялся. Голова пошла кругом, но это ощущение быстро прошло. Боль тоже куда-то отступила. Даня усмехнулся и направился к машине. Подошел, провел ладонью по лакированному крылу. Влад даже не шевельнулся. Даня опустил ресницы, прислушиваясь к себе и к дыханию Янковского. Снова закружилась голова, но на этот раз у головокружения была другая причина, которая лежала сейчас, раскинувшись, на теплом капоте машины. Даня открыл глаза и, сделав пару шагов, остановился между раздвинутых ног Влада, опиравшихся на бампер. Положил на них руки и сильно провел ладонями вверх. Давай, Влад, посмотри на меня… Но тот щелчком отправил недокуренную сигарету куда-то в кусты и небрежно спросил: — Не терпится? Даня зло улыбнулся, а потом подхватил Янковского под колени и рванул на себя. Влад съехал вниз, плотно прижавшись пахом к Дане. Тот оперся руками о капот и склонился над Владом, пытаясь поймать его взгляд. Глаза, темно-синие в полумраке ночной улицы, смотрели спокойно и чуть насмешливо. С вызовом. Даня облизнулся и подался вперед, целуя его губы. Плевать, что они на улице, и кто-то может их увидеть. Опасность быть пойманными только заставляла кровь бежать быстрее. Опасность и дикое желание утвердить на Влада свои права. Янковский принадлежит ему. Пора напомнить ему об этом. Влад шевельнулся, и Даня положил руки на его плечи, придавливая к капоту и не отпуская его губ. Пусть Янковский сильнее, Даня знает, как усмирить эту силу. Он разорвал поцелуй и сразу же скользнул в сторону и ниже. Туда, где шея переходит в плечо. Нежно коснулся губами, а потом прикусил, вызвав у Влада сдавленный стон. О, да… Я знаю все твои чувствительные места, Янковский. Даня усмехнулся ему в волосы и, отпустив его плечо, вплел пальцы в рассыпанные по капоту пряди. Все еще немного пьяный Влад, обманчиво-расслабленный после недавней вспышки ярости… Сладкий до горечи, позволяющий ласкать себя… Дане казалось, что сердце не выдержит. Рука опустилась ниже, легла на пряжку ремня Влада и застыла там немым вопросом. Если… Влад молча откинулся назад, закрывая глаза, расслабляясь. Даня закусил губу, с трудом веря. Неужели… Неужели Влад позволит? Даня выдохнул и снова склонился к нему, губами лаская открытую шею. Пальцы забрались под майку, и Влад шумно выдохнул. Где-то в глубине зарождались сомнения, но горячее тело Влада под ним не давало сосредоточиться на них. — Черт… — пряжка ремня Янковского не поддавалась, и Даня со злостью оторвался от шеи Влада, уделив ей все свое внимание. Секунда сосредоточенной борьбы, и она щелкнула, сдаваясь. Даня тут же потянул джинсы Влада вниз, обнажая узкие бедра. Вернулся к губам, которые скорее позволяли целовать себя, нежели отвечали сами. Но сейчас Дане было все равно. Влад позволял взять его. Почему — об этом он подумает позже. А сейчас… Даня кинул на его лицо быстрый взгляд, пытаясь понять, можно ли причинить боль или лучше позаботиться о подготовке. Но глаза Влада были закрыты, и понять, о чем он думает, становилось невозможно. И абсолютно спокойное лицо тоже нервировало. А потом Влад вдруг выдохнул. И этого выдоха Дане хватило. Подгоняемое алкоголем желание снова заструилось по венам вместе с кровью. Он подался вперед, впиваясь в губы Влада жадным, голодным поцелуем. Ответь… Ну ответь же! Но Влад только приоткрыл рот, разрешая углубить этот поцелуй. Его по-прежнему закрытые глаза сводили Даню с ума. С каждым вдохом желание становилось все сильнее. Злое, острое. Даня тихо зарычал и рванул майку Влада вверх. Ногтями прошелся по его груди, оставляя следы на нежной коже. Влад вздрогнул. Даня улыбнулся и прошелся языком по начавшим краснеть следам. Пусть Владу будет больно… Но тот внезапно рассмеялся. Чисто, ничуть не наигранно, почти счастливо. Открыл глаза и поднялся с капота, отталкивая Даню и спрыгивая на землю. Застегнул джинсы, поправил майку. Тряхнул волосами, заправляя выбившиеся пряди. — Какого черта?! — Даня шагнул вперед, вытягиваясь перед ним и яростно смотря в глаза. Влад улыбнулся: — Я не хочу. Даня втянул воздух сквозь стиснутые зубы, а потом быстрым движением положил ладонь на его пах, и глаза стали просто огромными. Ничего. Ни следа ответного желания. Но… Влад качнулся вперед и шепнул, почти касаясь губами его щеки: — Ты меня сегодня не возбуждаешь. Улыбка, которая змеилась на его губах, усмешка, звучащая в каждом слове, заставила Даню забыть обо всем. Бешенство, забытая было ревность, не получившее разрядки возбуждение… — О, да, конечно! Этот нищий официант возбуждает тебя гораздо больше! — он не кричал. Нет, он говорил тихо, но четко, ослепленный одним желанием — принести Владу боль, ударить так, чтобы ушла из его глаз эта усмешка. — Шлюха за четыре тысячи! Не думал, что ты клюнешь на такую дешевку! — Даня замолчал, захлебнувшись воздухом. Горящие яростью глаза не отрывались от лица Влада. Хоть что-нибудь! Ну, хоть какая-нибудь эмоция! Влад с пару секунд спокойно изучал его искаженное лицо, а потом потянулся за бумажником. Небрежным жестом вытащил из него четыре тысячные бумажки и засунул их Дане в карман. Улыбнулся растерянности и непониманию, засветившихся в его глазах, а потом повернулся спиной и, бросив короткое «я хочу домой», сел в машину. Даня на автомате устроился на водительском сидении и завел мотор. Мыслей не было вообще никаких. 4. День выдался теплым. Не жарким и душным, а именно теплым. Клим сидел на скамейке в маленьком парке возле здания офиса и кормил голубей. Отрывал маленькие кусочки от уже подсохшей булочки и бросал их птицам, лениво думая о том, что Никита убил бы его за это. Еще бы… Эта булочка была обедом Клима, а он, вместо того, чтобы съесть ее сам, скармливал голубям. Никита… В последние дни он стал странным. Слишком веселым. Неестественно-веселым. Радовался жизни, шутил, сам же и смеялся над своими шутками. Словно… Словно пытался заставить себя поверить в то, что в его жизни все в порядке. Вот только всё это больше напоминало истерику. Внутреннюю, затяжную. И Клим не знал, как ему помочь, как вытащить ее наружу. Ведь чем дольше она будет бесноваться внутри Никиты, тем страшнее потом будет взрыв. Клим больше всего боялся, что его не окажется рядом с Никитой в этот момент, что не сможет помочь справиться с ней. Клим боялся за Никиту, боялся его потерять. Единственного человека, который понимал его и который в нем нуждался. Раньше… Раньше Клим никогда ни о ком не заботился. Но заботиться о Никите было приятно и почему-то тепло. Заваривать ему чай по утрам, будить его, следить за тем, чтобы он взял с собой зонт и не забыл ключи. Все эти мелочи согревали душу, создавали иллюзию нормальной жизни. Со стороны это, наверное, странно смотрелось. Но вот на что Климу было всегда плевать, так это на косые взгляды и чужое мнение. Им не понять. Что можно обнять человека только потому, что хочется почувствовать его рядом. Поцеловать его в лоб или щеку потому, что когда-то тебя так на ночь целовала мама, и тебе хочется передать ему это ощущение материнской заботы. Им не понять… Клим вздохнул и, кинув последний кусочек булочки, откинулся на спинку скамейки, выпрямляясь. Так бы и просидел здесь весь день, но обеденный перерыв заканчивался через двадцать минут, а это значит, что через пятнадцать минут ему надо будет покинуть этот парк. Клим закинул руки за голову, сцепив пальцы на затылке, и принялся лениво оглядывать гуляющих вокруг маленького фонтана мам с колясками. Сердце привычно защемило, и Клим поморщился. Мысль о семье, своей семье возникала все чаще. Жена, ребенок. Никита всегда говорил, что это для него нечто очень далекое и чужое. А вот Клим вполне мог себе это представить. Дом, детский смех, очередная «мыльная опера» в телевизоре и запах сдобы. А еще… Скандалы, истерики, жалобы и обвинения. Клим нахмурился и мотнул головой, словно отметая все это. Пока… Пока его семья — это Никита. И даже если Климу суждено всю жизнь прожить рядом с ним, он об этом не пожалеет. Хотя бы потому, что ни одна женщина не сможет понять его так, как понимает Никита. — Дядя… Вы мне не поможете? Клим оторвал затуманенный взгляд от фонтана и перевел его на стоящего рядом с ним мальчика лет девяти. Симпатичное лицо было усыпано веснушками, а сквозь густые ресницы блестели глаза. Клим улыбнулся: — Что случилось? Мальчик кивнул куда-то себе за спину: — Я хотел запустить воздушного змея и не удержал. Он улетел, а потом запутался. Я не могу его достать. Папа меня наругает, — он шмыгнул носом. — Помогите, а? Пожалуйста… Клим покосился на часы и со вздохом поднялся, глядя на кусты, в которые придется лезть. — Ладно, веди, — он кивнул в сторону кустов и пошел за мальчиком, расстегивая на ходу ветровку, чтобы не испачкать и не порвать. Кусты сомкнулись за спиной, и сразу стало темнее и холоднее. Мальчик ловко миновал пару особо неприятных веток и остановился, указывая Климу на что-то: — Вот, вот он. Вы его снимете? Клим вытянул голову и действительно увидел среди листвы что-то яркое. Оглядел куст, пытаясь понять, с какой стороны лучше подступиться, где веток поменьше. — Подержи, — он протянул свою ветровку мальчику и, когда тот взял ее, осторожно полез в куст, раздвигая, расплетая ветки. Змей находился невысоко над землей, но в самой гуще. И как он, интересно, туда попал? Ветер его сюда принести не мог: змей застрял бы гораздо выше, в ветках деревьев. А чтобы он оказался здесь, это надо было специально его сюда принести. Клим нахмурился, по спине пробежал холодок. Стараясь не делать резких движений, чтобы не получить веткой в глаз, Клим развернулся, ища глазами мальчика. Его нигде не было. Как и ветровки Клима, которую он дал ему подержать. Грязно выругавшись, Клим рванулся назад, вон из куста. Споткнулся о корень и чуть не упал, в последнюю секунду схватившись за ветку. Остановился, снова обретая равновесие, и разжал пальцы. Ветка тут же хлестнула его по щеке. Клим дернулся, рука взметнулась к лицу, ощупывая мгновенно вздувшийся след. Черт… Но хоть не до крови. Клим снова выругался и провел ладонью по волосам, приводя их в порядок и проверяя на наличие веточек и листочков. Бежать за мальчиком уже поздно. Зато нужно бежать на работу потому, что обеденный перерыв почти закончился. Из рук валилось все, начиная от скрепок и кончая сервером, которому он задал такие параметры для поиска, что тот предпочел тихо зависнуть, нежели что-то искать по запросу. Ругая себя последними словами за ротозейство, Клим тихо грыз уже второй карандаш. Жаль, ветровка была еще хорошая. Ладно, придётся ходить по улицам быстрее, чтобы не замерзнуть. Ник, правда, ругаться будет. Хотя нет, не будет. Он пожалеет, а потом попытается всунуть Климу свою ветровку, хотя мерзнет всегда гораздо сильнее. А потом еще и обидится, когда Клим откажется. Клим тихо зарычал про себя. Дурак, ой, дурак… Попасться, как мальчишка. Хорошо хоть, что в карманах ветровки ничего серьезного не было. — Клим? — рядом со столом возник молоденький курьер, переминаясь с ноги на ногу. — Тут… к тебе пришли… — он кивнул за спину Клима и буквально испарился. Клим развернулся в кресле и напрягся, разглядев полицейскую форму на своих «гостях». — Я могу вам чем-то помочь? — под любопытными взглядами сотрудников, побросавших свои дела и смотревших на него, он чувствовал себя очень неуютно. — Это ваша куртка? — тот полицейский, который выглядел постарше, шагнул к Климу и жестом фокусника извлек из-за спины его ветровку. На лицо Клима легла тень. Сердце начало играть марш, а сознание пыталось найти выход. Отказаться бы от ветровки, но весь офис мгновенно уличит его во лжи. — Моя, — произнося это, Клим чувствовал себя так, словно собирался подняться на эшафот. Хотя с чего бы? Он же ничего не совершил! — Тогда я попрошу вас пройти с нами, — представитель органов плотоядно улыбнулся, глядя на его залепленную пластырем щеку, — мы должны задать вам пару вопросов.