Черное солнце

1. Вечер был откровенно скучным. Влад еще с обеда занялся разбором бумаг и в клуб идти отказался. В последнее время он вообще стал реже туда ходить. Ушел с головой в работу, и Даня неожиданно остался предоставленным самому себе. И сегодняшний вечер вовсе не был исключением. Даня покосился на лежащего на полу и с головой ушедшего в финансовый отчет Влада и вздохнул. Скучно. Он всегда считал, что для работы существует день, а вечер и ночь созданы для удовольствий. Можно было, конечно, сходить в клуб одному, но… Во-первых, без Влада там делать нечего. Нет, Даня прекрасно проведет время, но той остроты, которую он так любит, без Влада не будет. А во-вторых, само это «прекрасное общество» будет в два раза менее прекрасным, если Даня придет один. Что поделать, если Влад всегда и везде привлекает к себе неизменно больше внимания, чем сам Даня? Он уже смирился с этим фактом и даже научился извлекать из него выгоду. Правда, она была бы гораздо больше, если бы Даня, следуя примеру Влада, начал бы спать с кем угодно. Хотя… В последнее время количество измен Влада резко сократилось. Словно он и, правда, повзрослел. Даня убавил громкость телевизора, чтобы музыка шла фоном, и развернулся на диване к Владу. Еще полгода назад его совсем детское лицо было по-настоящему ангельским. Сейчас же от ангела почти ничего не осталось. Черты лица еще больше заострились, детская припухлость исчезла. Влад наморщил лоб, и пролегающие по нему складки захотелось разгладить пальцами. Даня с мгновение раздумывал, а потом подался вперед. С дивана дотянуться до Влада оказалось не так сложно, как ему казалось. Кончики пальцев на долю секунды замерли, а потом прошлись по самой глубокой морщинке на лбу Влада. Тот только недовольно поморщился и, не отрывая глаз от бумаг, отодвинулся, уходя от прикосновения. — Ты становишься скучным, Янковский, — Даня убрал руку и лег на спину, устремляя взгляд в высокий потолок. — Еще немного и станешь таким же старпером, какие сидят у тебя в Совете директоров. Влад только что-то неопределенно хмыкнул. А потом, после недолгого молчания вдруг произнес: — Мне скучно с ТОБОЙ. Ты прост и прозрачен. Все твои мысли и идеи я наперед знаю. Никакого полета фантазии. Даня напрягся. Захотелось ответить чем-то резким, обидным. И полгода тому назад он бы так и сделал. А теперь… Появившаяся еще тогда неуверенность заставляла не злиться, а думать. Почему Влад сказал это? Хотел задеть или снова между ними встал Никита? Его незримое присутствие теперь ощущалось все чаще, хоть Влад и не вспомнил о нем ни разу. Но Даня буквально всей кожей чувствовал его незримое присутствие. В словах Влада, в его глазах. В его иногда уходящих куда-то вглубь взглядах. Даже в том, что Влад стал реже ходить в клубы… В этом тоже был виноват Никита. Даня скрипнул зубами. Сейчас этот тип тоже здесь. Но оставлять слова Влада без ответа Даня не собирался. Если он промолчит, то признает правоту Янковского. — Какой полет фантазии тебе нужен? — Даня чуть повернул голову, наблюдая через опущенные ресницы за Владом. — И вообще, чем ты недоволен? Ты имеешь все, что хочешь. Влад на мгновение замер, смотря прямо перед собой в одну точку. А потом его губы шевельнулись: — Не все. Даня стиснул кулак: — Ты снова о нем, да? Влад поднял на него тяжелый взгляд: — Просто заткнись. Я не желаю ничего слушать. — Правда глаза колет? — криво усмехнулся Даня, чувствуя, что его заносит. Надо бы остановиться, но он слишком долго терпел. Пора высказать все, что он думает. Даня перевернулся и сполз с дивана на пол к Владу. Открыл, было, рот, готовый начать свою обличительную речь, но, глянув на Влада, так и застыл в нелепой позе. Влад смотрел куда-то за спину Дани. Потрясенно, удивленно, почти шокировано. Даня повернулся, гадая, что же там увидел Влад. Какой-то видеоряд, на фоне играет что-то… Клип? Даня потянулся к пульту и прибавил громкость. А потом пульт просто выскользнул из его пальцев. Потому что на экране быстро меняющиеся кадры вдруг застыли. Ночной город, огни, на которые через стекло окна смотрел… смотрел… Никита. Этого не могло быть, но это был ОН! Даня тряхнул головой, и на него вдруг обрушились все звуки. Глубокий, объемный голос мгновенно проник в каждую клетку тела, заполнил комнату. Что-то лирическое, нежное… Даня попытался вслушаться в слова песни, но сознание упорно сопротивлялось. Глаза смотрели, уши слушали, а сердце заходилось в истерике. Но Даня не желал верить тому, что видит. Никита… Нет, это не он. Он не мог петь, не мог сниматься в клипах, его не могли показывать по телевизору! Но рассудок только ехидно смеялся. Не узнать голос Ника было невозможно. Но там, в телевизоре, все равно был не Никита! Тот Никита, которого Даня знал, был с пережженными и торчащими в разные стороны волосами. А у этого Никиты была модельная стрижка и мягко светящиеся пряди. У того Никиты был затравленный взгляд уставшего от жизни человека. У этого… глаза были полны сладкого тумана. Даня еще раз тряхнул головой, и, словно сжалившись над его сходящим с ума рассудком, клип закончился. На экране появился ви-джей, радостно сообщивший, что новый клип Никиты Верга в очередной раз занял первую строчку хит-парада. Даня, как загипнотизированный, нашарил рукой пульт и, щелкнув кнопкой, погрузил комнату в тишину. А потом ее разорвал какой-то звук. Всхлип? Стон? Даня испуганно повернулся к Владу, но увидел только его склоненную голову и завесу волос. — Влад?.. — неуверенно позвал его Даня. Влад вздрогнул, а потом вдруг резко поднялся с пола. Отточенным, скупым жестом откинул голову и волосы, послушные его воле, легли на спину и плечи. Не глядя на Даню, он шагнул к двери, а тот вдруг испугался. Что уйдет его Влад, уйдет к так внезапно ворвавшемуся в их жизнь Никите. — Влад, ты куда?! — Даня тоже вскочил с пола и подошел к Янковскому. Но тот только усмехнулся: — Не к нему. Расслабься. Даня тут же отступил. Черт! — Я же говорю: прост и прозрачен, — Влад передернул плечами и направился к выходу. — Я иду спать. Он вышел, а Дане показалось, что его засунули в морозилку. Так вдруг холодно стало в пустой комнате. И тишина так противно звенит. И Влада совсем не слышно. Даня перевел взгляд на телевизор, и в памяти тут же всплыли кадры из клипа. Память выдала их почему-то размытыми и неясными, но Дане хватило и этого. Никита… Но как?! 2. У Марка с самого утра болела голова. Давление? Волнение? Хотя с чего бы? Дела шли прекрасно. Этот парень был просто находкой, и впервые за всю свою двадцатидевятилетнюю жизнь Марк начал по-настоящему верить в то, что у него все получится. Сколько раз он уже ошибался… Но в этот раз, похоже, он, сам того не подозревая, нашел не просто бриллиант, а бриллиант чистой воды. Марк кинул взгляд на лежащие перед ним на столе отчеты и улыбнулся. Хит-парады на радио они взяли с первой попытки, а когда сняли клип, то и теле-хит-парады тоже им покорились. И это все за каких-то полгода! Да, Марк торопился, но у него на руках был козырь — надломленный и красивый юноша по имени Никита, с которым его свела судьба в самолете, летящем во Владивосток. Марк осторожно откинул голову на спинку кресла, вспоминая их первую встречу. Просто соседи, просто слишком долгий полет, во время которого дремлющий Марк услышал, как поет Никита. Хотя нет, он даже не пел. Так, мурлыкал что-то себе под нос, глядя в иллюминатор на облака. Что-то очень грустное и берущее за душу. Марку понадобилась пара секунд, чтобы узнать песню и мгновенно проснуться. «Je t’aime» Лары Фабиан. Марк отлично знал, как сложна она для исполнения, но этому мальчику, сидящему с ним рядом, похоже, все было ни по чем. Он пел ее хоть и тихо, но чисто и ничуть не фальшивя. Марку захотелось услышать, как звучит его голос в полную силу. И он дал себе слово, что, как только они приземлятся, он не отпустит этого парня просто так, не узнав, как его зовут, кто он, откуда и куда летит. А пока он пел, Марк не хотел ему мешать. И начал изучать его повернутый профиль. Глаза с профессиональной цепкостью подмечали все. И пережженные волосы, и старую, но опрятную и чистую одежду. Лица его Марк разглядеть не мог, но длинные, слишком длинные ресницы не увидеть было невозможно. Они были светлыми, а кончики так вообще казались прозрачными, но свет, льющийся из иллюминатора, подсвечивал их. А потом Никита, почувствовавший слишком пристальный взгляд, обернулся. Марку только и осталось, что судорожно глотать воздух. Почему-то… Почему-то он представлял себе другое лицо, слушая его голос. Более резкое, взрослое. Марк улыбнулся своим тогдашним мыслям. Как он умудрился не разглядеть своего соседа до той минуты, он до сих пор не понимал. Вроде все вместе садились в самолет, да и половину уже пролетели. Но Никиту он по-настоящему увидел только тогда, в ту минуту. Усталого, бледного, с потухшими глазами, но тонко и остро-красивого. Необычного. Его лицо настолько не соответствовало его голосу, что Марк на мгновение даже растерялся. Но Никита начал разговор первым: — Я вам помешал? Простите, — он виновато улыбнулся, и Марк вскинулся: — Нет, все в порядке, я не спал. И… странный выбор песни, — он решил не ждать приземления, а начать разведку уже сейчас. — Моя любимая, — улыбка Никиты изменилась, став из виноватой нежной и чуть печальной. — Простите за назойливость, но… Вы учились вокалу? Никита почему-то отвел глаза: — Если можно назвать учением школьные уроки пения. — Тогда вам повезло с учителем, — Марку вдруг захотелось, чтобы Никита снова посмотрел на него. Это желание немного напугало, особенно в сочетании с желанием обнять этого странного парня и спрятать от всего и всех, но потом он успокоился. Похоже, просто проснулись отцовские чувства. В очередной раз. — Я — Марк, — он протянул руку, краем сознания отмечая, как нелепо он, должно быть, выглядит сейчас со стороны. Но его сосед, похоже, ничего нелепого в этом не увидел, потому что вложил свои пальцы в ладонь Марка и произнес: — Никита. Они проболтали весь оставшийся полет, обсуждая всё, начиная с погоды и заканчивая очередной революцией в очередной «банановой» стране. Как оказалось, Никита разговаривать умел и делал это так, как Марку нравилось — плавно, ярко, без резких словечек. Казалось, он знает все на свете, и в первый раз в жизни Марк потерял счет времени. А потом они приземлились. Марк, не обращая ровным счетом никакого внимания на потемневшее вдруг лицо Никиты, отволок его в уголок и заставил рассказать, как и где он может его найти. С этого и начались их странные отношения. Марк выдохнул и открыл глаза, прислушиваясь к себе. Голова больше не болела, и это радовало. Пора заканчивать сеанс воспоминаний. К тому же сейчас должен прийти сам объект его размышлений, а это было гораздо интереснее. И словно в ответ на его мысли в дверь пару раз стукнули. Подождали пару секунд, а потом щелкнули ручкой и переступили через порог. — Привет, — вошедший в кабинет Никита открыто улыбнулся и под внимательным взглядом Марка устроился на широком подоконнике. — Звал? Марк кивнул головой, отмечая, что от того юноши, с которым он летел тогда в самолете, мало что осталось. Никита изменился. Очень сильно изменился. Марк был рад этим переменам, но они его беспокоили. Потому что он не знал их причин, а они, несомненно, были. И очень серьезные. — Читал последнюю статью? — Марк вытащил из груды прессы журнал и кинул его на стол перед собой. Никита скользнул безразличным взглядом по своей фотографии на обложке и отвернулся к окну, пожимая плечами: — Читал. Понадрали из разных интервью, кое-что взяли из Интернета… Ничего нового. — Значит, не до конца читал, — Марк сам потянулся к журналу. — А как раз в конце написано, что за все это время тебя ни разу не видели с девушкой. Никита кинул из-за плеча косой взгляд на журнал в руках Марка: — И что? Теперь это считается преступлением? Марк поморщился: — Ник… Твоя личная жизнь для журналистов, как красная тряпка для быка. Ты молод, красив, популярен. И одинок. Естественно, они считают, что на самом деле ты что-то скрываешь. Твоя личная жизнь окутана тайной. — А разве это не является одной из составляющих успеха? Не ты ли мне это говорил еще полгода назад? Марк поднял руки: — Сдаюсь. Но эта самая тайна порождает кучу слухов. Бредовых, но народ в них верит. — Думаешь, что если я скажу правду, народу понравится эта самая правда? — Никита повернулся, глядя теперь только на Марка. — Которую из? — Марк нахмурился. — Даже Я не знаю всех твоих тайн. По-настоящему, я вообще ничего о тебе не знаю. Только то, что ты позволяешь мне знать. — Мои тайны не стоят того, чтобы говорить о них, — Никита откинул голову отточенным, изящно-небрежным жестом, и Марк невольно подумал о том, что знает, ЧТО так сводит с ума поклонников Никиты. И что так ненавидят его враги. Диссонанс и одновременно гармония. Видимая доступность и дистанция, которую Никита мастерски держит. Открытость и таинственность одновременно. А еще странная, неформатная красота. Да, огранил ее Марк, открыл ее Марк, но только Никита знает, как ею пользоваться, чтобы у смотрящих на него начало болеть сердце. Марк вздохнул и отвел глаза, искренне радуясь, что успел полюбить этого мальчика, как младшего брата, до того, как этот самый мальчик превратился в это непонятное существо. Потому что влюбись он в Никиту по-настоящему… Хотя он все равно влюблен. В его голос, от которого бросает в дрожь. Когда-то… Когда-то Марк-композитор мечтал о том, чтобы его песни пел кто-то с таким голосом. И вот его мечта сбылась. Марк улыбнулся, возвращаясь из своих размышлений в кабинет, к снова отвернувшемуся к окну Никите: — Ты опять на первых строчках. Тот только повел плечами: — А как иначе? Я хочу быть лучшим. И буду лучшим. Еще четыре месяца назад Марк бы рассмеялся такому заявлению, но сегодня он был готов подписаться под каждым его словом. Никита действительно станет лучшим, уже становится. У него есть все: голос, внешность, трудолюбие, упрямство, умение слушать и принимать критику. В конце концов, он просто очень талантлив. И самое главное — у него есть желание. — Завтра возобновляем запись, — Марк в очередной раз вырвался из своих размышлений и глянул в настольный календарь с пометками. — Ты готов? Никита легко соскочил с подоконника: — Наконец-то! А то мне надоело таскаться по корпоративам. Неужели они так уж необходимы? — Не капризничай, мы с тобой это уже не раз проходили, — Марк встал из-за стола. — Понимаю, как тебе это не нравится, но потерпи. Мы еще недостаточно встали на ноги. К тому же это не лишняя для тебя тренировка. Никита только смешно сморщил нос, и Марк как будто ухнул в прошлое, к тому юноше из самолета. Обычному и понятному. Юноше, ставшему ему младшим братом, которого у Марка никогда не было. Потому что только с ним Никита мог позволить себе быть этим юношей. Простым, а не изысканно-таинственным. Вызывающим желание обнять и согреть, а не прислонить к ближайшей горизонтальной поверхности и затрахать до полусмерти. — Ник, так надо, — мягко произнес Марк, сжимая его плечо. — Я знаю, — одними губами ответил Никита, глядя в пол. — Все будет хорошо. Я обещаю. 3. — Как же задолбал меня этот дурацкий клип! — Даня со всей силы швырнул пульт от телевизора, и тот брызнул осколками по комнате. — Ты стал похож на сопливую девчонку, Янковский! Тащишься от этого недомерка точно так же. Но Влад только кинул на него косой взгляд и вернул свое внимание телевизору. За последние два дня Даня просмотрел этот чертов клип, наверное, уже двадцать раз. Все музыкальные каналы как с ума посходили и теперь этого «Никиту Верга» можно было увидеть чаще, чем рекламу! Но хуже всего была реакция Влада. Стоило зазвучать первым аккордам этого дурацкого «Алого цветка», как Влад тут же появлялся в комнате или поднимал голову, отрываясь от своего занятия. И смотрел, смотрел. Без каких-либо эмоций на лице. Слушал. И снова возвращался к прерванным делам, стоило клипу закончиться. А Даня ревновал. Бешено и страшно. И еще боялся, что Влад оставит его. Ведь теперь Никита больше не был простым официантом, и Даня по сравнению с ним откровенно проигрывал. Признаваться в последнем было неприятно, но необходимо. Никита сильно изменился. Слишком сильно. Даня покосился на экран телевизора и облегченно выдохнул: клип наконец закончился. Злость, клубящаяся внутри, мгновенно рванулась наружу, прорываясь ехидными словами: — А он тебе все еще нравится, да, Янковский? Он же теперь таким красавцем стал… И почему ты до сих пор здесь со мной сидишь, я вообще не понимаю… — Я же сказал, что не желаю ничего о нем слушать, — Влад опустил голову вниз, изучая какую-то статью в слишком серьезном журнале, от которого у Дани сводило скулы от скуки. — О, да, говорил… Но ЕГО ты слушаешь с удовольствием, — Даня помолчал немного, ожидая от Влада какого-нибудь комментария, но когда он не последовал, тихо бросил: — Вылез из грязи в князи… — «Из грязи в князи», говоришь? — Влад неожиданно вскинул голову, обливая Даню странным, насмешливым взглядом. — Он-то как раз «князь», в отличие от тебя. Даня нахмурился: — О чем это ты? Влад медленно положил журнал на столик, глядя задумчивым взглядом сквозь стену. Словно вспоминая что-то. — Его семья очень богата, — голос Влада странно изменился. Стал каким-то… мягким? Даня недовольно поморщился, но невольно начал вслушиваться. — Его мать вышла замуж за богатого человека, который занимался торговлей машинами. А спустя год он пропал без вести. В городе говорили, что его убрали за то, что кому-то перешел дорогу. Его искали — и милиция, и партнеры по бизнесу. Долго искали, а потом бросили, решив, что это бесполезно. А через некоторое время его мать сошлась с другим мужчиной. И появился Никита. Через семь лет официального мужа признали умершим по суду, и она решила выйти замуж за отца Никиты. Но тут «воскрес» ее «мертвый» муж. Истерик и ссор было много и, в конце концов, она вернулась к нему. С Ником. Но отчим его невзлюбил: он был живым воплощением ее измены. Придирался к нему, они постоянно ссорились. Но перед ней оба делали вид, что у них все отлично, потому что не хотели ее огорчать. Никита даже хотел вернуться к своему родному отцу, но тот еле-еле сводил концы с концами и сына-подростка просто не вытянул бы. В общем, Никита не хотел стать ему обузой и остался с отчимом. Окончил школу и даже поступил в институт на юридический факультет, потому что отчим вдруг решил, что бесплатный юрист в доме ему не помешает. Все вроде начало налаживаться, но однажды Никита с отчимом очень серьезно поругались. Из-за чего — никто не знает, возможно, отчим попрекнул его куском хлеба, но после этой ссоры Никита взял все свои личные деньги, которые зарабатывал, делая курсовые и дипломные, и уехал сюда, в Москву. Здесь поступил на заочный и начал работать. Письма матери писал, отправляя без обратного адреса, чтобы она не смогла его найти. Влад замолчал, и ошарашенный его рассказом Даня смог спросить только: — Откуда ты все это знаешь? Влад усмехнулся: — Уссурийск — город маленький. Там все про всех знают. А тем более, отчим Никиты один из самых богатых и влиятельных его жителей. Даня стиснул кулаки. Так значит, все-таки Влад туда ездил… — Это тебе бабушки у подъезда рассказали? — А есть разница? — Влад смотрел на него спокойно и чуть насмешливо. Он ничего не собирался скрывать или отрицать. Даня смотрел на него, мучительно колеблясь. Спросить или лучше не злить Влада? — Так значит, ты ездил за ним. И почему же ты вернулся один? — А ты хотел бы, чтобы я привез его? — Влад смотрел на него с искренним интересом в глазах, и Дане вдруг стало не по себе. — Нет, — как-то резко бросил он. — Тогда не задавай идиотских вопросов, — Влад встал из кресла. — Я собираюсь прокатиться в клуб. Если хочешь со мной, то у тебя на сборы пять минут. Даня только охнул и, мгновенно забыв обо всем, скатился с дивана. Ни слова не говоря, вылетел из комнаты, провожаемый смехом Влада. К черту все! Они идут в клуб! 4. Знакомые стены раздражали. Музыка казалась слишком громкой, и звукооператор явно переборщил с басами. Пьяные лица веселящейся молодежи вызывали только желание бить их все без разбора. А того, кто сидел сейчас с ними за столиком, вообще хотелось убить. Только чтобы заткнуть его. Чтобы он замолчал, и Влад не слушал его с таким вниманием и сосредоточенностью. И его глаза не следили бы за сидящим за столиком совсем недалеко от них брюнетом с темными, почти черными глазами. — …мало кому удавалось привлечь его внимание, — несмотря на все клокотавшее в нем раздражение, Даня невольно прислушивался к тому бреду, что нес один из бесконечной череды знакомых Влада, по несчастью оказавшийся вместе с ними в одном месте и в одно время. — Он когда-то и сам пел и, говорят, неплохо пел. Но случилась какая-то авария… В общем, связки «сдохли», и Марк стал просто композитором. А потом продюсером. Но как продюсер, Марик настоящая акула. Хотя после того, как погиб его последний подопечный, он надолго пропал. Говорят, он любил его. В общем, все уже почти забыли о нем, а он снова появился. С Ником Вергом. Ну, Марк всегда знал, в кого вкладывать деньги. И в этот раз он точно не прогадал. Да и иметь такое чудо в своей постели… — Думаешь, он с ним спит? — обманчиво-ленивый голос Влада мог обмануть кого угодно, но Даня слишком хорошо слышал в нем напряженность и жгучий интерес. — А ты бы не спал? Попался бы мне в руки этот Никита, я бы его из постели вообще не выпускал. Весь шоу-биз считает их любовниками, а нет дыма без огня, сам знаешь, — рассказчик, которому Даня с удовольствием сейчас свернул бы шею, похабно облизнулся. — Да Марк и не скрывает своего нежного и трепетного к нему отношения. Холит, лелеет, одевает, украшает, как куколку. Думаешь, за «просто так»? Влад безразлично пожал плечами, но его глаза заметно потемнели. Даня резко отвернулся. Лучше смотреть на этого Марка, продюсера новоявленной «звезды» Никиты Бироева-Верга. Что за дурацкую псевдо-фамилию они подобрали? Коротко, но абсолютно не звучно. — И что, в нашем шоу-бизе не нашлось никого, кто не попытался наложить на это сокровище свои грязные лапы? — Даня изо всех сил пытался сделать свой голос саркастическим, но получилось плохо. — Пытались. Но что-то я не слышал, что это кому-то удалось. Ничего, он просто еще молодой, гордый. Пообломается немного, в дерьме нашем поварится и начнет ножки раздвигать, как миленький. — А зачем, если, как ты говоришь, он и так спит с продюсером? — Владу действительно было интересно. — Ну, не все в нашем мире зависит от продюсера. Есть еще разные спонсоры, боссы звукозаписывающих компаний. Марк сволочь еще та, цену себе и мальчику своему знает. И на меньшее, чем UNIVERSAL, не рассчитывает. К тому же пиарить парня надо, рекламу ему делать. А это редакторы журналов, теле- и радиоканалов. И не все из них берут деньгами. Кое-кто предпочитает натурой. А тут «натура» такая, что даже у законченного натурала встанет. Так что… Он замолчал, и Даня кинул быстрый взгляд на Влада. Тот сидел обманчиво-спокойный, безразличный. Слишком безразличный. Его лицо превратилось в маску. Даня первый раз видел его таким. И это… пугало. О чем думает сейчас Янковский? О ком он думает и так понятно. Но что за мысли крутятся в его голове? Наверное, сейчас Влад думает о том, что лучше бы Никита остался официантом. Это честнее и чище. Даня поморщился и отвернулся от Влада. И поэтому до него долетел только звук. Тонкий, жалобный хруст. А сразу за ним испуганный вскрик. Даня резко повернулся и застыл, смотря расширенными глазами на красное пятно, растекающееся по белоснежной скатерти. — Бля, Янковский, ты охренел?! — недавний рассказчик, имя которого Даня даже не пытался запомнить, вскочил с места, глядя на стеклянную крошку, который был усыпан стол. Когда-то это было бокалом. Похоже, Влад просто со всей силы приложил его об стол, а потом прижал ладонью осколки, словно стремясь вдавить их в столешницу. — Влад?.. — Даня очнулся, когда рядом с ними материализовалась обеспокоенная официантка с белым полотенцем. — Я в порядке, — Янковский только отмахнулся от нее и медленно оторвал руку от поверхности стола. Дане хватило одного взгляда, чтобы почувствовать тошноту: в ладони Влада торчали окровавленные куски стекла. Но тот словно не замечал их. Ни на кого не глядя, Влад встал из-за стола и, бросив короткое: «Не смейте за мной идти», направился в сторону уборной, забрав по пути у официантки полотенце. Даня проводил его взглядом до самой двери, а потом осел на диван. — Эй, а чего это с ним? — на его плечо легла рука, которую Даня тут же сбросил. — Не твое собачье дело! — обрадованный подвернувшемуся поводу выплеснуть злость, страх и раздражение, Даня зарычал на приятеля Влада. — И вообще вали отсюда! — Эй ты, потише! — парень оказался не из трусливых, но Дане было все равно. — Я. Сказал. Вали. Отсюда, — четко, понизив голос, повторил Даня, и парень, бросив короткое: «чокнутый», ретировался. Даня выдохнул и, чуть отодвинувшись от стола, чтобы дать возможность официантке убрать устроенный Владом бардак, прикрыл глаза, спасаясь от раздражающего мельтешения огней клуба. Влад… Что это было? Короткая вспышка ярости? Но с чего вдруг?! Вроде все было в порядке, сидели, разговаривали… Память тут же вернула его в недавний разговор, и по спине Дани прошелся холодок. Черт… Никита. Влад наслушался о том, как делаются дела в шоу-бизе, понял, что ждет этого дохляка, и сорвался! Черт! Неужели и, правда, влюбился?! Хотя, подождите, Влад хоть и не работает в шоу-бизнесе, но как делаются там дела, знает не понаслышке. Или все дело в том, что он только сейчас сложил вместе этот самый шоу-бизнес и Никиту? Даня выматерился сквозь зубы и, вскочив из-за стола, рванулся к выходу. Ему нужно на воздух. Охладиться. Иначе он что-нибудь натворит. Например, свернет шею этому продюсеру, который вытащил Никиту из небытия. И не просто же вытащил, тварь… А сделал из него «звезду», поставил с Владом практически на равных. Черт! И что теперь делать ему, Дане?! 5. Предложенная сумма Марка удивила. Нет, он, конечно, знал, что Никита стоит немалых денег, но эти деньги не оставляли ни одного шанса отказаться. Марк потер виски, пытаясь мысленно составить предстоящий разговор с Ником. Не далее, как на той неделе, он обещал ему, что во время записи альбома никаких концертов не будет. И вот… Марк выдохнул, сдаваясь. Все равно все слова пропадут, как только он встретится с глазами Никиты и ему придется импровизировать. Так что нечего время терять. Марк встал с кресла и потянулся, распрямляя затекшие мышцы. В здании же есть спортзал, пора, наверное, его посетить. Правда, для этого еще нужно найти время, которого катастрофически не хватает. Марк скосил глаза на висящий на стене календарь и покачал головой. Новый год скоро… Самое горячее время наступит. Концерты, записи, корпоративы. Придется ускорить работу над альбомом. Хотя куда еще ускорять? Никита и так работает, как проклятый. Другой на его месте давно бы свалился. Марк вспомнил бледное лицо Никиты, усталые глаза и пообещал себе, что в ближайшие выходные перестроит его плотный график так, чтобы он хотя бы выспался. Часы на стене издали неидентифицируемый, но нежный звук, и Марк поспешно повернулся к выходу. Концерт уже послезавтра, нужно уладить все организационные вопросы, а он еще не получил согласие Ника. Марк вышел из кабинета, думая о том, что он, пожалуй, единственный в мире продюсер, которому нужно согласие своего подопечного не для проформы. Еще с самого начала он сам для себя установил несколько правил, которых неукоснительно придерживался. Уважение к тому, с кем он работает — одно из них. А Никиту он уважал безмерно. — Марк Иосифович… — секретарша вскочила с места, стоило ему только выйти за дверь, но он только махнул головой: «расслабься», и вышел в коридор. Ловко увернулся от куда-то спешащего курьера и направился к лифту. Можно было, конечно, и пешком пройтись, но время — деньги, особенно сегодня. Доехав до самого верхнего этажа, Марк вышел и сразу же попал в то, что принято называть «творческим беспорядком», оно же — «фотостудия». Прислушиваясь к тихим словам, доносящимся из дальнего угла, и внимательно смотря себе под ноги, чтобы ничего не задеть и не уронить, Марк приближался к цели. — …вот так, смотри на меня… Умница… А теперь поверни голову, — откровенно азартный и восхищенный голос Саши заставил Марка улыбнуться. Ему в очередной раз повезло найти настоящего профессионала. Более того, художника, беззаветно влюбившегося в свою модель. Марк встал в тени небольшой колонны, наблюдая за рабочим процессом фотосъемки. Это уже третья за две недели. Первая, правда, была откровенно неудачной, вторая была принята на «ура», а вот эта обещала произвести настоящий фурор. Марк только улыбнулся, вспомнив жаркие споры по ее поводу. Он сам хотел видеть что-то донельзя романтичное, может, чуть приторное. На контрасте со второй, с ее развалинами, битыми кирпичами и перебинтованными руками, она вполне могла быть успешной. Саша же настаивал на коже, цепях и более резком, почти рокерском образе. И они могли спорить до сих пор, но точку поставил Никита, предложив вполне нейтральный, строгий образ. Марк замолчал, пытаясь себе это представить. Саша же согласился почти сразу. И дальше Марк уже не лез. Никита с Сашей сами подбирали костюм, цвет фона, обсуждали, на что лучше обратить внимание, что выделить… И теперь Марк наблюдал за предпоследней стадией. Самой главной и ответственной. Похоже, она протекала без проблем. Саша кружился вокруг Никиты, словно коршун, почти лаская его голосом и отдавая все новые команды, которые тот выполнял быстро и точно. Марк в который раз поразился артистизму Никиты. — Марк! — Саша повернул голову, и даже тень не помогла Марку остаться незамеченным. — Давно стоишь? — Только пришел, — Марк вышел на свет. — Вижу, работа у вас просто кипит. — О, да, — протянул Саша, снова поворачиваясь к Никите и откровенно им любуясь. — Знаешь, а я тебе должен, Марик. Давно я не получал такого удовольствия от работы. Твой мальчик просто идеален. Марк только улыбнулся, а потом удивленно выдохнул про себя, увидев, как легкий румянец заливает щеки отвернувшегося Никиты. До этой минуты Марку казалось, что смутить его таким признанием невозможно. — Охотно верю, — Марк повернулся к Саше, — но я заберу у тебя этого «идеального мальчика» на пару минут. Саша только недовольно нахмурился, но Никита уже сошел с подиума. Марку показалось или он на самом деле сделал это несколько быстрее, чем нужно было? Марк молча кивнул ему в другой конец громадной студии, и Никита послушно пошел за ним. Как только они оказались вне слышимости Саши, Марк поинтересовался: — Устал? Никита кивнул, потирая шею: — Адски. Мне кажется, что он делает по сто кадров в секунду. Марк сочувственно вздохнул: — Долго вам еще? — Понятия не имею, — Никита только пожал плечами, без сил опускаясь в плетеное кресло, стоявшее около самого окна. А потом вдруг жалобно произнес: — Он на маньяка похож… Марк тихо рассмеялся, вспомнив горящие глаза Саши: — Он настоящий профессионал. — Значит, он маньяк-профессионал, что еще хуже, — проворчал Никита. — Потерпи. — Терплю, — Никита устало вздохнул. — Ты хотел о чем-то поговорить? Марк мгновенно стал серьезным. Но голос выдал с головой его внутреннее недовольство собой: — Да. В общем… Я знаю, что обещал тебе, но… — Все ясно, — Никита обреченно опустил голову. — И когда? — В субботу вечером, — четко ответил Марк, благодарный Никите за понятливость и терпение. — Послезавтра? Почему такая спешка? Марк пожал плечами: — Понятия не имею. А есть разница? — Никакой, — Никита покачал головой. — А в воскресенье — выходной, — быстро произнес Марк. Никита тут же поднял на него глаза: — На целый день? — неверяще уточнил он, и Марк только коротко вздохнул. — На целый. Саша как раз закончит работу. А в понедельник ты придешь, и мы выберем что-нибудь для журнала. Да и запись ждать не будет. А еще… — Марк замолчал, все еще колеблясь. Реакция Никиты была непредсказуемой. — Договаривай, — Никита выпрямился, ощутимо напрягаясь. — Тебе нужна девушка. Какой-нибудь легкий роман, ни к чему не ведущий, но очень громкий. Глаза Никиты сверкнули: — НЕТ! Марк устало покачал головой: — Ник… Образ одинокого романтика выигрышный, я не спорю, но… Ты в курсе, какие слухи ходят о нас? — Что мы с тобой спим? — Никита криво усмехнулся. — Да. Меня уже успели просветить. Марк только скрипнул зубами. И кто же это такой шустрый выискался? Ладно, сейчас уже не важно. — Я не хочу, чтобы они выползли дальше тусовки. Внутри этим никого не удивишь, но на концерты ходят простые люди, которые верят всему, что скажут или напишут. Да даже не во мне дело. А в том, что отсутствие подруги наводит на размышления. А там уже все равно, кого поставят тебе в пару — меня или сантехника. Результат будет один и тот же. Марк замолчал, не зная, что еще сказать, как убедить. Но Никита удивил его: — Хорошо… — он устало и как-то по-детски потер глаза. — Что ты предлагаешь? — В субботу на концерте… Это отличный шанс найти кого-нибудь. Никита вздохнул: — А все-таки ты та еще сволочь, Марк… А что будет с девушкой потом, ты подумал? Марк только отмахнулся: — Она будет только счастлива заполучить тебя, даже если ваш роман продлится всего неделю. К тому же, может, она тебе и на самом деле понравится. — Не смешно, — холодно произнес Никита, и все хорошее настроение Марка мгновенно улетучилось под его тяжелым взглядом. Не его взглядом, как считал Марк. Он отвел глаза: — Как знаешь. Тогда возвращайся к Саше. Заканчивайте и на сегодня можешь быть свободным. А завтра запись, не забудь. — Хорошо, — Никита легко поднялся, словно это и не он каких-то десять минут назад почти рухнул в кресло. Сделал шаг вперед, а потом вдруг остановился и тихо произнес, глядя в пол: — Я сделаю так, как ты хочешь, и найду девушку. Но не смей требовать от меня искренних чувств. Марк вскинулся: — Я и не со… — Сейчас, возможно, и нет, — Никита поднял голову, смотря на недовольно поглядывающего на них Сашу. — Но я просто тебя предупреждаю. Никита кинул на него быстрый взгляд, словно для того, чтобы убедиться, что его услышали, а потом направился к фотографу, оставив Марка растерянным и немного удивленным. Слова Никиты… О чем это он?