Так было суждено судьбой

      Войны устраивают люди. И не просто люди, а те, кто находится у власти. Простым людям война не нужна. Война — это бесконечная череда потерь. Ты теряешь свой дом, своих друзей, близких, а самое страшное, ты можешь потерять и себя. А в город приехали наёмники...       Мышление людей зачастую выборочно. Они всегда стремятся обвинить в своих бедах власть имущих. Умерла корова? Виновато государство: нечем было кормить корову. Корова умерла от старости? Виновато государство: плохая трава на лугу, у коров маленькая продолжительность жизни. Корова умерла, потому что съела много травы? Опять-таки виновато государство! Трава на лугу была слишком зелёной, её было слишком много, можно было и на экспорт отправить, заработали бы заодно. О том, что государство не может контролировать рост и зеленение травы, люди не задумываются.       А тут приехали наёмники. Зачем? Явно не на балу танцевать, да ещё и в таком количестве. Значит будет война. А когда они приехали? Когда у власти остался Жуков. Любовь старшего принца к военному делу не была секретом. Вот народ и сложил два и два и получил далеко не радужную картину: стоило Горькому уехать, как Георг позвал «солдатиков» и теперь будет играться. То, что из возраста игр Жуков уже давно вырос, в расчёт снова не взяли. Угроза же с востока была для людей совсем эфемерной. А точнее, они не видели её вовсе. Эта угроза была видима только политикам. А куда уж людям до политики! У них коровы...       Конечно, городские слухи были известны и Жукову, и Малому Совету, но поначалу на них не обращали внимания. Однако, время шло, а недовольства не утихали. Больше всего Георга злило то, что это были просто разговоры. Не восстания, не бунты, не выступления, ничего, что можно подавить силой, а просто разговоры, которые всё же нужно было пресечь. Но не запретить же им разговаривать, в самом деле!       -Есть идеи, как это прекратить? - Георг обвёл взглядом Малый Совет.       -Я бы предложил разогнать наёмников, - подал голос маршал, - но так ведь мы их не для того наняли, чтобы выгонять.       -Пока не придут вести от отца, наёмников лучше не трогать, - кивнул Георг. - Ещё какие идеи?       -Можно было бы устроить праздник, - протянул Джек, - праздники обычно успокаивают народ. Но деньги лучше поберечь для войны, если она будет, - он развёл руками.       -Теодор, - Жуков нахмурился. - Вы ведь проводите проповеди в соборе по выходным.       -Вы предлагаете мне просвещать горожан в политику? - Драйзер, как обычно перебирая чётки, усмехнулся.       -Да, не подумал, - Георг провёл пальцами по бровям, прогоняя головную боль. - Наполеон, может ты что-нибудь посоветуешь?       Наполеон словно отсутствовал в зале. Он рассеяно смотрел на стол и разложенные на нём бумаги. Голос брата вырвал его из раздумий. В глазах Бонапарта загорелся огонёк и промелькнула мысль.       -Ничего не остаётся, - сказал он через секунду. - Нужно ждать. Либо пока недовольства не перестанут быть простыми разговорами, либо пока не приедет отец.       Жуков снова обвёл взглядом членов Малого Совета. Джек флегматично кивнул, маршал пожал плечами, а Теодор всё так же перебирал чётки.       -Ясно, - Георг откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза руками. - Это всё, можете идти.       Последним вышел Драйзер. Когда дверь за ним закрылась, Георг с громким вздохом сполз с кресла. Ожидание и бездействие — самые страшные пытки, которые только могло придумать человечество. А ещё чувства. Это тоже ужасная пытка, особенно когда ты не понимаешь, что ты чувствуешь. Сержи сказала, что зайдёт после совета к Георгу, и всё время заседания Жуков гнал от себя мысли о ней. С чего они вообще появились?       За дверью раздались шаги. Георг тут же нормально сел в кресле, выпрямился и принялся разбирать бумаги.       «Боже, что за идиотское поведение? Как мальчишка, ей Богу!»       -Ты занят? - прозвучал бархатистый женский голос.       -Немного, - медленно проговорил Жуков, поворачивая голову к вошедшей Александре. - Что ты здесь делаешь?       -Да так, мимо проходила, решила зайти, извиниться за вчерашнее.       Жуков молчал.       -Сколько мы уже с тобой? Лет восемь? С шестнадцати лет ты за мной бегал.       -Я не бегал, - сквозь зубы процедил Георг.       -Да, не бегал, - усмехнулась Дюма, - прости. Но я не о том. Ты не можешь просто так выбросить восемь лет жизни.       Георг вскинул бровь.       -А что я могу выбросить?       -Ничего, - Дюма опустила глаза и покачала головой. Сержи тоже так делает, когда грустит. - Но я и не хочу, чтобы ты что-то выбрасывал. Я хочу, чтобы ты помнил каждую секунду из этих восьми лет.       Она подошла к Жукову. Плавно, элегантно. Георг вспомнил, как в шестнадцать лет он влюбился в юную девушку исполненную женственности и грации. Он вспомнил, как ему хотелось никуда её не отпускать, защищать её от всех бед и несчастий.       Воспоминания - страшная штука. Они бередят былые раны, притупляют осознание момента, заставляют делать то, чего мы не хотим и быть с тем, с кем нам уже не хочется быть.       Александра подошла к Георгу, села ему на колени, запустила руку в густые чёрные волосы и коснулась своими губами губ Георга. Она пахла вишней. Так знакомо, привычно, уютно. В голове пульсировала мысль, что сейчас должна придти Сержи, но невероятный вишнёвый аромат перебивал все мысли. Георг не хотел целовать Александру, но целовал.       Сержи шла по коридору, качая головой из стороны в сторону и мурлыкая себе под нос какую-то песенку. Когда до зала Малого Совета оставалось совсем немного, она остановилась и прислушалась: было тихо, никто не разговаривал, значит все уже ушли. Сержи кивнула, улыбнувшись самой себе, и, стараясь беззвучно ступать по полу, покачивая головой в такт внутренней мелодии, пошла к открытой двери кабинета. Сержи осторожно заглянула в кабинет и... замерла, закрывая рот ладошкой. На коленях у Георга сидела Дюма. Они целовались и он крепко обнимал её за талию, а она запустила руку ему в волосы, то ли стараясь удержать его рядом, то ли, что более походило на правду, судя по тому, как Жуков её обнимал, заявляя, что она имеет на него право. Сержи отступила назад, зажала рот ладошкой и продолжила пятиться. Когда она ушла достаточно далеко от кабинета, она подобрала платье и побежала как можно дальше, в другое крыло.       Когда ком в горле разросся до таких размеров, что дышать и не плакать стало невозможным, Сержи бессильно опустилась на пол и прислонилась спиной к стене. По щекам её текли слёзы. Она ругала себя за эту слабость, впервые в жизни она не понимала себя. Она же пообещала себе, что не полюбит Георга и ей всё время казалось, что она не любит его. Да, она восхищалась им, рядом с ним ей было спокойно, она чувствовала себя защищённой, но это не любовь. Отчего же тогда в груди так щемит и сердце словно тисками сдавили? Почему по щекам не переставая текут слёзы? Девушка всхлипнула.       -Сержи? Сержи что ты здесь делаешь? - Есенина узнала голос Дона. Он опустился рядом с ней на колени. - Сержи, хорошая моя, ты что, плачешь? - он растерянно смотрел на плачущую девушку и не знал что делать. Наверное, надо обнять её. Он неуверенно коснулся рукой её светлых волос. - Сержи, что случилось?       -До-о-он! - Сержи обвила его руками за шею и уткнулась лицом в плечо.       -Что случилось? - он неуверенно погладил Сержи по спине.       -Там... там Жуков, - всхлипывая проговорила она. - И... и Александра...       -Тише, тише, - только и смог произнести Дон. Он не понимал, что произошло, но понимал, что Сержи нужно утешить. А утешать он никогда не умел.       Сержи сжалась в совсем малюсенький комочек, казалось, она хочет исчезнуть вовсе.       -Ну же, что случилось?       Сержи подняла на Дона заплаканные глаза и шмыгнула носом.       -Жуков мне изменяет, - прошептала она и снова уткнулась Дону в плечо, закусив губу.       Дон совсем растерялся. Наверное, нужно было сказать, что всё будет хорошо, что может быть, это совсем не то, о чём она подумала, но всё это казалось ужасно глупым и ненужным. Разве могут слова успокоить, если они только напоминают о произошедшем?       Они просидели так у стенки, обняв друг друга, около получаса, а потом их отвлёк звук шагов. Кто-то уверенной и упругой походкой направлялся прямо к ним.       Сержи выпрямилась, как отпущенная пружина, судорожно вздохнула, облизнула губы и серьёзно посмотрела на Дона.       -Поцелуй меня!       -Что? - Дон ошарашенно смотрел на девушку.       -Поцелуй меня! - требовательно повторила она.       Видя, что Дон ничего не понимает и не собирается ничего делать, Сержи сама порывисто обхватила его за шею и, притянувшись к нему, быстро ткнулась своими губами в его. Кихот ощутил вкус соли, напомнивший ему об их прогулках дома, по побережью. Тогда они тоже целовались и тоже чувствовали на губах вкус соли, только Сержи тогда не плакала, а это ветер доносил до них солёные брызги.       Как раз в этот момент из-за угла вышел Жуков.       Запах вишни пьянил, дурманил, затягивал, как трясина. Жуков силился вырваться из этого плена, но не мог. А иногда ему казалось, что и не хотел. Но мысль о том, что Сержи вот-вот должна придти, с каждой секундой всё ярче вспыхивала в его мозгу. Он отстранил наконец от себя Александру, пересадил её на другой стул, а сам встал и принялся ходить по кабинету.       -Ты нервничаешь? - Дюма изогнула бровь.       -Нет, я жду.       -Ждёшь? Чего?       -Сержи. Она обещала придти, но её до сих пор нет.       -Сержи? - Александра поджала губки. - А мне кажется, что я слышала, как кто-то приходил сюда, а потом сразу же ушёл.       Георг остановился как вкопанный.       -Почему ты мне ничего не сказала?       -Я не хотела прерываться, - она пожала плечами.       Жуков пристально посмотрел на неё, а потом махнул рукой и стремительно вышел.       Он искал Сержи везде: заглянул в комнату, зашёл к Драйзеру, сбегал на конюшню, спустился в подвал и поднялся до самого верха и через полчаса поисков совершенно случайно наткнулся на неё в одном из самых далёких секций дворца. Она сидела на полу и целовалась с Доном. Ледяная злоба переполнила Жукова.       -Сержи, - тихо, но яростно окликнул он.       Сержи повернулась к Георгу, посмотрела на него исподлобья, словно загнанный зверь и плотнее прижалась к Дону.       -Иди сюда, - Сержи никак не отреагировала. - Иди сюда! - повторил он.       Сержи снова не пошевелилась. Тогда Георг порывисто подошёл к ней, взял её за руку и рванул на себя. Сержи вскрикнула от неожиданности и едва не упала, уткнувшись носом в грудь Жукова.       -У меня нет с собой перчаток сударь, - холодно обратился Георг к Дону. - Я пришлю Вам сегодня левую.       -Как Вам будет угодно, сударь, - Дон встал и коротко кинул головой. - Подыщите себе секунданта.       -Советую Вам заняться тем же.       Георг развернулся и ушёл, буквально таща за собой Сержи, которая постоянно оглядывалась на Дона.       Георг просто провёл Сержи вперёд себя в комнату и отпустил её руку, но она упала на кровать так, как будто бы её толкнули.       -Ты моя жена, - медленно проговорил Георг, закрывая дверь, - а ведёшь себя как...       -Как кто?! - крикнула Сержи, порывисто вставая. Она знала, какое слово должно было прозвучать и не хотела этого. - Как жена своего мужа?! - она с отчаяньем посмотрела в лицо Георга и испуганно отступила назад, но, судорожно вздохнув, быстро и сбивчиво заговорила медленно приближаясь к нему. - Я видела, как Вы целовали Александру, я поняла, почему я так редко видела Вас, я очень многое наконец поняла. Боже, какой наивной, глупенькой девочкой я была! Я думала, что я буду гордиться, если меня будут так называть, я восхищалась Вами! Я хотела, чтобы меня называли "жена своего мужа", потому что Вы казались мне благородным! Её величество говорила, что вы делаете то, что должны, а не то, что хотите! Я поражалась Вашей силе воли, потому что я никогда не могла наплевать на свои желания! Но ради Вас я сделала это! Знайте же, что Дон служил в гвардии моего отца и мы любили с ним друг друга. Когда он приехал, мне мучительно больно было отказаться от нежных чувств, которые я испытывала к нему...       -Я заметил, - хмуро буркнул Георг, но Сержи будто не слышала его.       -Я не хотела предавать Вас, но я думала, что и Вы не способны на предательство. Я специально поцеловала Дона, когда услышала, что вы идёте, - на глазах её выступили слёзы и она разрыдалась и, оказавшись совсем вплотную к Георгу стала бить его кулачками в грудь. - Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу тебя!       И с каждым ударом сотрясался мир Георга. Он понимал: в эту секунду она действительно ненавидит его. И ему стало мучительно больно от этой мысли. Георг прижал к себе Сержи, лишая её возможности махать руками, но она всё равно продолжала бить его, насколько это было возможно.       -Я клянусь тебе, - шепнул Жуков ей на ухо, садясь на кровать, - я никогда не предам тебя. Я даже не буду разговаривать с Александрой. Я не вызову Дона на дуэль, только прошу тебя, прости меня, будь рядом, - последние слова давались Георгу чертовски трудно, но он сумел сказать их.       -Ненавижу тебя! Ненавижу! - продолжала твердить Сержи, но голос её с каждым разом слабел и удары она наносила не столь усердно. Наконец, она замолчала, перестала двигаться и просто-напросто уснула в объятьях Георга.