Я на тебе никогда не женюсь!

Полковник Мустанг был занят тем, что с выражением мировой скорби на лице созерцал результат неудачной попытки приготовить ужин. – Кулинарные эксперименты – это явно не моё, вопреки чьей-то идиотской фразе насчёт того, что алхимия, мол, родилась на кухне... – самокритично пробормотал он, скептически оглядывая дело рук своих. – Кое-кто бы на это непременно сказал, что мне нужно жениться... и пожалуй, я бы согласился для разнообразия. Содрогнувшись от столь ужасной идеи, невесть как забредшей в его голову, Рой тяжело вздохнул и принялся уныло ковырять вилкой подгоревшее и абсолютно неаппетитное на вид и на запах содержимое сковороды в надежде найти хотя бы парочку более-менее съедобных кусочков, с лёгкой мечтательной грустью вспоминая непритязательное, но в теперешней ситуации более чем привлекательное меню армейской столовой, два дня назад закрывшейся на капремонт. Предаваясь ностальгическим чувствам, он не сразу заметил неладное... то есть услышал звонок в дверь, настойчивый и занудный. – Хм, – многозначительно сказал полковник. У него забрезжила слабая надежда на то, что это вполне мог бы оказаться кто-нибудь из числа тех приятелей, которые находятся в более дружеских отношениях со всяческими кастрюльками-сковородками, чем он сам. К сожалению, надежда себя не оправдала; видимо, полковник уверенным строевым шагом промаршировал прямо на территорию очередной чёрной полосы своей изменчивой жизни, да там и задержался – заблудился, что ли... В общем, на пороге обнаружился не кто иной, как Эдвард Элрик, и надеяться на то, что он героически спасёт своё начальство от голодной смерти, не приходилось. – Стальной. Меньше всего это походило на радостное приветствие. С другой стороны, для простой констатации факта прозвучало чересчур эмоционально; впрочем, Элрик, из светлого чувства бескорыстного любопытства увлечённый попыткой заглянуть в дом, никакого внимания на интонации в голосе Мустанга не обратил. Да и вообще, до него только через несколько секунд дошло, что в дверном проёме маячит ещё кто-то кроме него самого. – А... полковник? – Эд запоздало вытянулся в струнку и отдал честь. – Доброго... э-э... ночи. – Кому, может, и «доброго»... – пробормотал Рой себе под нос. И уже громче добавил: – Заходи, если пришёл. Что-то случилось? – Такие вопросы с порога, – Эд укоризненно покачал головой. – Вы всегда так плохо обо мне думаете, сэр? – Обычно ещё хуже, – с подкупающей искренностью признался Мустанг. – Проходи, дай хотя бы дверь закрыть, холодно же. Да, и, судя по синюшному цвету твоего лица, тебе не помешает чашка горячего чая. Эдвард почему-то обиделся – пассаж насчёт цвета его лица явно не мог сгодиться за комплимент при столь романтическом свидании. К тому же, что почему-то казалось не менее обидным, полковник был абсолютно прав – юный алхимик продрог до костей, пока искал нужный ему дом в незнакомом районе, и успел не один раз почти всерьёз пожалеть о том, что в своё время благоразумно (или всё-таки наоборот?) отказался от «счастья» получить в пользование армейскую униформу, включающую в комплект тёплую шинель... Впрочем, несмотря ни на что, предложение насчёт чая – горячего! – показалось ему до невозможности заманчивым, и на полковничью кухню он проследовал вслед за хозяином дома если не с искренней радостью, то, во всяком случае, и без особо неприятных эмоций. – А это что? – более-менее вернувшись в норму, оттаяв и отогрев пальцы левой руки о тёплую чашку с ароматным напитком, Эдвард принялся оглядывать обиталище полковника в новом приступе любопытства. И, разумеется, не мог не заметить (и не прокомментировать) плачевные последствия сомнительного эксперимента с активным участием плиты, посуды и некоторого количества пищевых продуктов. – Уже ничего, – почти смущённо пробормотал Мустанг, поспешно выскребая содержимое сковороды в мусорное ведро. Эд насмешливо фыркнул: – А я-то ещё хотел напроситься к вам на ужин... – Для ужина уже поздно, – отрезал Рой. – Но можешь попробовать напроситься на завтрак, – злорадно посоветовал он. – Вот ещё! – Эд вдруг посерьёзнел. – Полковник, вообще-то я зашёл, чтобы доложить, что мы с Алом завтра уезжаем. – Опять? – Мустанг страдальчески возвёл глаза к небу, то есть к потолку. Суматошную элриковскую беготню в поисках Философского Камня он в глубине души считал пустой затеей, хотя наблюдать за последствиями их стараний порой было весьма забавно. Эдвард насупился, всем своим видом показывая, что мнение полковника по данному вопросу, да и по другим вопросам, тоже, ему глубоко безразлично, и вообще, его дело маленькое – отчитаться и спокойно заниматься своими делами... Рой усмехнулся и поднял руки в жесте капитуляции. – Никаких возражений, майор Элрик. Всё равно в Столице от тебя никакого толку, беспокойство одно... – От вас сильно много пользы – только и умеете, что протирать штаны в своём кабинете! – огрызнулся Эд, вызвав у полковника почти отеческое умиление своими успехами в области бытового хамства. Отсмеявшись, Рой снова поднялся из-за стола, направился к одному из шкафчиков, извлёк оттуда некую бутылку изящно-замысловатой формы и решительно грохнул её на стол. Вслед за бутылкой на столе появились два стакана. Эдвард наблюдал за этими приготовлениями со всё возрастающим недоумением. – Это что?! – поинтересовался он наконец, когда полковник с совершенно невозмутимым видом наполнил стаканы сладко пахнущей жидкостью подозрительного мутно-белого цвета. На губах Мустанга заиграла довольная улыбочка. – На посошок, Стальной. Скрась мою грусть от расставания с горячо любимым подчинённым... или я должен был сказать, что хочу отметить то, что ты наконец проваливаешь и перестанешь маячить у меня перед глазами и трепать нервы? – Второе было бы ближе к истине... – без тени сомнения буркнул Эд. Ещё несколько секунд он переводил взгляд с физиономии полковника на стакан и обратно, а затем схватил этот самый стакан с видом человека, только что сделавшего важнейший в своей жизни выбор... Минут через двадцать он уже был оживлён (можно даже сказать – сверх меры), радостен, общителен и доволен жизнью, а в общении с Мустангом безапелляционно перешёл на «ты». Впрочем, тот не возражал, и выказывал ничуть не менее положительное отношение к сегодняшнему вечеру в общем и к своему гостю в частности. – Плковник! – Эдвард сполз со своего табурета и направился к Мустангу с выражением нетрезвой решительности на лице. Мустанг уставился на остановившегося перед ним подростка, вопросительно приподняв бровь; в глубине тёмных глаз мерцал огонёк любопытства, слегка оттенённого насмешкой. – Плковник! Я хчу сделать чистосердечное прзнание! – Ты всё-таки что-то натворил?! – Рой в притворном ужасе схватился за голову. Эд нахмурился и потряс головой. – Нет, ничего, чесслово! Я просто хтел сказать, что пришёл не только это... попрщаться! – И зачем же? – теперь Мустанг был заинтригован по-настоящему. Впрочем, показывать свою заинтересованность он до поры до времени не спешил. – Плковник! Я хчу понять, за что тя девушки любят! – на одном дыхании выдал Элрик и замер в шоке от собственного «чистосердечного признания». Мустанг вытаращился на него как на душевнобольного и, пару секунд безуспешно поискав подходящие к ситуации слова, смог выдавить только краткое, но в высшей степени выразительное: – КАК?! – На практике! – уверенно ответил Эдвард, глядя на него честными большими глазами и лишь слегка покраснев – впрочем, причиной этому могло быть не смущение, а действие алкоголя. – Элрик, вообще-то ты – не девушка, – осторожно заметил более-менее пришедший в чувство Мустанг. – Знаю, – согласно кивнул тот. – Не волнует. После этого заявления он с поразительной для нетрезвого подростка ловкостью забрался к полковнику на колени и преданно уставился на него: – Ты ведь пможешь мне пр... прояснить этот впрос? – О боги, – вздохнул в ответ Мустанг, но так как он был убеждённым атеистом, божественное озарение на него так и не снизошло. Нужно было разбираться с неожиданной маленькой проблемой самостоятельно. – Как можно было так напиться всего-то с полутора стаканов безобиднейшего ликёра?! – обращённое к потолку вопрошение тоже осталось без ответа. Зато Элрик, видимо, окончательно утвердился в своих желаниях и намерениях и, покрепче уцепившись за воротник мустанговской рубашки – чтобы не упасть – попытался его поцеловать. Неудачно. Слегка нарушенная координация движений явно не способствовала прицельной меткости... Не ожидавший же столь внезапной атаки Мустанг не успел попытаться хоть как-то исправить положение, в результате чего первая попытка совращения начальства обернулась для взаимодействующих сторон больно ушибленными носами и ничем более. – Ууу, – обиженно проскулил Эдвард. – ......! – сквозь зубы высказался Рой. Потом неожиданно рассмеялся, надо признать – с лёгкой ноткой истеричности: несмотря на весь небедный опыт личной жизни, подобных недоразумений он припомнить не мог. Видимо, оттого, что Элрик был совершенно уникальным явлением природы. Во всех отношениях. – Что смешного... – обиженно заныло это «явление», ёрзая на коленях у полковника. – Всё-таки я тебе совсем не нравлюсь, да-а? Так бы сразу и сказал... – Эд попытался сползти на пол с видом оскорблённой невинности. Это ему не удалось: в самом начале попытки к бегству он обнаружил, что пойман в ловушку сильных рук, совершенно не собирающихся его отпускать. – Куда? – коротко поинтересовался Рой. – Тебе сейчас нужно проспаться, и всё. Эдвард не мог быть уверен, но ему определённо показалось, что в голосе этой вечной язвы за привычными ехидными интонациями промелькнуло некое подобие заботливости. Судя по улыбке Мустанга... да уж, определённо – показалось! В следующий момент парня легко как котёнка подхватили на руки и куда-то понесли, совершенно не интересуясь его мнением по данному вопросу. – А... – только и успел пискнуть Эд прежде чем был свален на кровать – уже не особенно аккуратно, честно говоря. Фигура Мустанга горделиво возвышалась над ним и почему-то периодически двоилась. Эдвард в ужасе зажмурился: один полковник – это ещё куда ни шло, терпеть можно, хотя бы редко и в небольших дозах, но два – это уже явно чересчур! – Тебе ещё и раздеться помочь? – грозно поинтересовался «голос свыше». Эд осторожно приоткрыл один глаз. К его счастью, полковник имелся в наличии всего в единственном экземпляре, и экземпляр этот по-прежнему стоял над душой, уткнув кулаки в бока и хмурясь – не сердито, а задумчиво, то ли размышляя о перспективах своей угрозы раздеть Элрика собственноручно, то ли планируя стратегию ещё дальше. – Н-не! – Эдвард испуганно замотал головой. Действие алкоголя постепенно рассеивалось, и после вызванного им приступа отчаянной храбрости собственное поведение начинало казаться Эду таким, каким было на самом деле – до отвращения идиотским. О том, что будет утром, и как он после всего этого будет смотреть в глаза начальству, юный алхимик старался не думать, и пока ему это даже удавалось. – Ну как хочешь, – Мустанг как будто бы полностью потерял интерес к собственному предложению и отправился обратно на кухню. Через минуту оттуда начал доноситься тихий шум, обычно сопровождающий процессы поверхностной уборки и мытья посуды. Когда Рой вернулся в спальню, его подопечный с понурым видом сидел на краю кровати и с преувеличенным интересом изучал взглядом пол у себя под ногами. И, естественно, он всё ещё был одет. Мустанг разочарованно вздохнул, но никак огорчивший его факт не прокомментировал. – Кровать у меня одна, – индифферентно сообщил он не желавшему поднимать голову Элрику. – Так что извини за некоторое неудобство, Стальной. Надеюсь, я не сильно тебя стесню. После этого краткого монолога он с наслаждением зевнул и принялся расстёгивать пуговицы рубашки. Невовремя решившийся исподлобья глянуть на него Эдвард отчаянно покраснел и, торопливо отвернувшись, начал буравить взглядом угол комнаты и темень за окном – что угодно, лишь бы не быть свидетелем полковничьего стриптиза. Потому как мысли и эмоции это навевало совершенно определённые, особенно в контексте недавней выходки Эда, а проблем на свою, хм, голову Эдвард, по собственному мнению, за последний час огрёб уже более чем достаточно. Нет уж... если героическая попытка результатов не дала, то пусть лучше для Мустанга она останется не более чем обычным неадекватным поведением чуть ли не впервые в жизни попробовавшего спиртное мальчишки. В этом, конечно, тоже нет ничего хорошего, но всё лучше, чем... Тем временем, пока Эд пытался разобраться в своих сумбурных размышлениях, полковник успел раздеться до трусов, после чего залез на кровать, прополз к окну, заставив Элрика всё так же поспешно отвернуться в другую сторону, и упал на живот, уткнувшись лицом в подушку и издав блаженный вздох абсолютно довольного жизнью человека. – Раздевайся, – не особо разборчиво пробормотал он. – Я не смотрю, если ты так уж стесняешься. И спи. Можешь считать это приказом. Да, и свет не забудь выключить... То ли подействовало «лирическое отступление» насчёт приказа, то ли Элрик всё-таки собрал в кулак остатки благоразумия – а может быть наоборот окончательно с ним расстался – но через несколько минут он уже лежал под одеялом, точнее, под самым его краешком, а комнату освещало только тусклое серебро звёзд, решившихся наконец робко заглянуть в окно, которое наконец-то распрощалось со скучным электрическим светом до следующего вечера. Мальчишка явно чувствовал себя не в своей тарелке (вернее, в данном случае – постели) – стоило только посмотреть, как скромненько он примостился на самом краешке кровати, при этом пытаясь лежать по стойке «смирно» и почти не дышать. – Тебе так удобно? – заботливо поинтересовался Мустанг, оторвав голову от подушки и не поленившись открыть один глаз ради такого зрелища. Ответа не было – кажется, и не планировалось, но едва Рой собрался отвернуться к окну и начать устраиваться поудобнее, его окликнули едва слышным шёпотом. – Полковник... Простите за всё, что я тут... Вы... – Эдвард явно забыл о вечернем запанибратском общении, да и вообще, Мустанг был готов поклясться своими огнеопасными перчатками, что таких неуверенных и виноватых интонаций от этого маленького наглеца никто ещё не слышал. Никто посторонний – точно. Последняя мысль ощутимо кольнула сердце иглой с ядовитым составом, в котором мешались самодовольство и умиление. – Вы... не могли бы... – Эд чуть повернул голову и покосился на Мустанга отчаянными умоляющими глазами. Выговорить свою просьбу он явно не мог, но, судя по встречному взгляду, непривычно серьёзному и понимающему, это и не нужно было. – Обещаю, – негромко произнёс полковник. – Буду вести себя предельно тактично. Что бы ты обо мне ни думал, я это умею. То ли это был обман зрения, что было бы неудивительно при столь скудном освещении, то ли и впрямь на последних словах глаза полковника блеснули лукаво и хитро. Но в голосе не было и намёка на насмешку, и интонации в кои-то веки действительно внушали некое подобие доверия, успокаивая и помогая хоть немного обрести душевное равновесие. Впрочем, сильно устоявшимся это равновесие никак нельзя было назвать. Эдвард тихонько вздохнул, закрыл глаза и попытался заставить себя думать о том, что больше всего на свете хочет спать, а меньше всего в этом мире хочет полковника. К превеликой его досаде, организм утверждал диаметрально противоположное, и даже самые убедительные аргументы и призывы успокоиться принимать к сведению категорически не желал. О чём Эд точно не думал, так это о том, что Мустанг вовсе не пытается честно заснуть, а вместо того, чуть отвернув лицо от подушки, заинтересованным взглядом изучает его настороженный профиль и нечёткий контур тела под мало что скрывающим одеялом. Внезапно полковник шумно зевнул, заставив Эда нервно вздрогнуть. Но он зашевелился вроде бы по совершенно прозаическому и безобидному поводу: – Ох, Стальной, извини... кажется, я лежу на одеяле. И сам мёрзну, и тебе нормально укрыться не даю... Он заворочался, судя по изрядной порции свежего воздуха, проникшей под одеяло, – укрываясь, насколько Эд мог судить, не открывая глаз, чуть ли не с головой. На несколько минут в комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь звуком двух дыханий. А затем... Тихий скрип кровати сопроводил неожиданное перемещение одного тела по направлению к другому. Эдвард не успел ничего ни сообразить, ни предпринять, когда почувствовал, как его бесцеремонно сгребли в охапку и придавили к поверхности весьма весомым аргументом. Он дёрнулся, но безрезультатно. – Т-ты же обещал!.. – вырвалось обиженно и слегка придушенно. – Я передумал, – с видимым удовольствием признался в своём предательстве Мустанг, потихоньку принимаясь за облапывание столь наивно попавшегося в его руки сокровища. – Сволочь!!! – Эд предпринял ещё одну героическую, но столь же бесполезную попытку вырваться. – Ага, – довольно подтвердил Рой и успокаивающе чмокнул его в висок. Эдвард прикрыл глаза и затих, пытаясь то ли собраться с мыслями, то ли разобраться в своих эмоциях. – Полковник, – угрожающе пробормотал он, – между прочим, то, что ты делаешь, запрещается каким-то дурацким законом... И вообще, что за разврат в армии... – Знаю. Да, пожалуй... – Рой чуть отстранился от своей жертвы и сделал вид, что размышляет. – Пожалуй, ты прав. Мне не очень-то хочется попасть под трибунал за совращение собственных малолетних подчинённых... Эд с подозрением уставился на полковника. – А ты уже много их успел совратить? – Не очень, – полковник усмехнулся. – Даже одного-то ещё толком не успел... – Тогда поспеши, а то утро уже скоро. – Не так уж и скоро... э, что? – до него дошло не сразу. Эд хмыкнул и потёрся щекой о плечо Мустанга. – Что, что... что слышал! И будь добр, слезь с меня – я не хочу превратиться в коврик! – А что, славный бы вышел коврик, – задумчиво прокомментировал Рой, тем не менее, исполняя просьбу Элрика. Из объятий он его, впрочем, выпускать не спешил, словно боясь, что тот передумает, хотя умом понимал, что это уже вряд ли – особенно учитывая то, зачем, собственно, Стального сюда принесло на ночь глядя... по его же собственным словам. – Я так долго об этом мечтал... – вдруг непроизвольно вырвалось у него. Насколько Эдвард мог верить своим глазам, полковник, кажется, даже слегка смутился от столь неожиданного признания – кто бы мог подумать, что этот тип вообще умеет это делать... Ситуацию надо было брать под контроль. – О том, чтобы сделать из меня коврик? – невинно поинтересовался Эд. Секунду Рой удивлённо смотрел на него, а затем от души рассмеялся. Не удержавшись, Эдвард присоединился к нему. – Ты совершенно неромантичный ребёнок, Элрик! – А ты старый извращенец! – Ну, не такой уж и старый... кое на что я ещё всё-таки гожусь! – Да? На что, например? – Если ты пытаешься меня раздразнить... – ...именно это я и делаю... – Ну всё, считай, что тебе это удалось! – А вот и не напугал!.. а, что ты де... А! Ах, ты... – ...ещё и кусаться будешь, мелкий гадёныш?! – А за мелкого ты сейчас м-м... м! Полко-овни-ик, сво-олочь!.. ...Утро и в самом деле наступило довольно скоро. Первые лучи позднего зимнего солнца уверенно плеснулись в незашторенное окно и разлились весёлыми рыжими бликами по одеялу и по торчащим из-под него частям тела. Точнее, двух тел. Эдвард недовольно скривил физиономию и, прищурившись, покосился на своего соседа по кровати. Тот спал безмятежно, аки невинное дитя, и даже умывание солнечным светом не мешало ему и дальше предаваться этому увлекательному занятию – судя по блаженному выражению лица, полковнику снилось что-то в высшей степени приятное и занимательное. Осторожно, стараясь его не разбудить, Эд выбрался из постели, потратил пару минут на поиски своей одежды и, чуть пошатываясь, отправился искать ванную комнату. Приведение себя в порядок заняло не слишком много времени. Так как полковник, кажется, и не думал просыпаться, нужно было решить, чем можно заняться в ожидании момента его пробуждения – уйти не попрощавшись было бы слегка нетактично, да и, к тому же, Элрик здорово рассчитывал на продолжение ночных развлечений. Душа пела, тело просилось в пляс – и, может быть, даже допросилось бы, не чувствуй себя Эд таким уставшим, – в общем, жизнь была прекрасна, поэтому... срочно требовалось её чем-нибудь испортить. Нет, конечно, ничего такого насчёт «испортить» Эд на самом деле не думал. Наоборот, ему хотелось сделать что-нибудь хорошее. Даже так: ему хотелось сделать что-нибудь хорошее для полковника, пусть он и сволочь, и старый извращенец, и растлитель малолетних... да нет же, вот именно за это его и хотелось поблагодарить! Ноги сами собой привели на кухню. И гениальный план появился тоже сам собой... – ...Пожар?! – запах гари неприятно ударил по обонянию, вызывая не самые хорошие ассоциации. Рой слетел с кровати со скоростью среднестатистического метеора – будто бы и не он секунду назад пребывал в стране грёз – и, на ходу натягивая свои алхимические перчатки, как нельзя более вовремя подвернувшиеся под руку, ввалился в дверной проём – туда, где «дивный аромат» чего-то палёного чувствовался особенно интенсивно. Ввалился и... затормозил в полном недоумении. Элрик обернулся к нему с самым что ни на есть обескураженным и виноватым видом, старательно загораживая собой плиту. Мустанг устало привалился плечом к дверному косяку. Глубоко вздохнул. – Т-ты... Большие печальные глаза Стального стали ещё печальнее, а плечи покаянно опустились – в общем, весь его вид ясно говорил что-то малоубедительное в духе: «Я больше не бу-у-уду-у-у...» Рой потёр глаза и зевнул. Тряхнул головой, чтобы побыстрее прийти в себя. – Не на кухне тебе место, – наконец вынес он свой вердикт после недолгой паузы, показавшейся, однако, Эдварду растянувшейся на полчаса как минимум. Поняв, что в ближайшее время его убивать не будут, Эд отважно улыбнулся. Благо одна небольшая деталь, на которую он уже успел обратить внимание, того заслуживала. – Полковник, а тебе очень идёт такой костюм... Мустанг непонимающе уставился на него, затем окинул себя взглядом. Следующие несколько секунд на его лице можно было заметить следы ожесточённой борьбы между смехом и смущением. «Костюм», как изволил выразиться Элрик, состоял из красивых белых перчаток с вышитыми алхимическими кругами. И всё. Времени надеть что-то ещё при столь весёлой побудке у полковника просто не нашлось... Буркнув что-то неразборчивое, Рой испарился обратно в направлении спальни, провожаемый довольно ехидным хихиканьем. – Проклятый мальчишка... – с нежностью пробормотал он, упав на кровать и бессмысленно улыбаясь потолку. – Мелкий гадёныш... Словно бы в ответ (хотя Эд, услышь он эти слова, вёл бы себя совсем иначе) на пороге комнаты появился виновник утреннего бедлама. – Ты ведь не сердишься на меня, правда? Я просто хотел сделать тебе сюрприз... – Считай, что сюрприз удался, – проворчал Мустанг, покосившись на Эдварда. Тот широко улыбнулся. – Я старался, полковник! – И, между прочим, у меня имя есть... – ...правда, полковник? И какое же? – Если ты подойдёшь поближе – на ухо скажу. – Ну, я подошёл. Так что ты там хотел сказа... а-а-а! Стратег хренов! – Вот так! Учтите, майор, сопротивление бесполезно... Утро затянулось ещё на пару часов. – Странно всё получилось, да? – философски изрёк Эд, лениво водя пальцем по груди Роя. – Странно, – согласился тот. Согласился исключительно из того соображения, что вести глубокомысленные философские диспуты был не особо настроен. – Но хорошо. – Зато я выяснил то, что хотел... Мустанг многозначительно хмыкнул. – ...И хотел бы прояснить ещё один вопрос... Рой оторвал голову от подушки и посмотрел на Эдварда. «Прояснение» предыдущего «вопроса» затянулось почти на всю ночь – впрочем, результат и впрямь был более чем удовлетворительным. – Я вот тут подумал... – ...на трезвую голову? – Ну-у... да! Не перебивай! Полко-овник, ты же это... ну... девушек любишь... разве нет? – Не угадал, – Рой усмехнулся. – Это девушки меня любят. – А ты?.. – А я просто не сопротивляюсь. Получив ощутимый тычок кулаком под рёбра, Мустанг тихо рассмеялся. – Ты бы видел выражение своего лица... – ехидно сообщил он Элрику. Тот возмущённо фыркнул: – Между прочим, как честный человек, ты теперь обязан на мне жениться! – На тебе?! Ни за что! – он решительно сложил руки на груди и отвернулся. Потом снизошёл до более пространных объяснений. – Во-первых, ты постоянно где-то шляешься, да ещё и в компании какой-то подозрительной личности. Между прочим, это тебя компрометирует! – Это не подозрительная личность, а мой брат! – возмутился Эд. Потом до него потихоньку дошёл смысл фразы насчёт компромата, и он, покраснев, подскочил на кровати. – Ты... о чём?! Это же... это же мой брат! И к тому же!.. – он осёкся, смутившись окончательно. Полковник издал тихий смешок. – Шучу я, шучу. И незачем так нервно реагировать. Да, а во-вторых – ты готовишь ещё хуже, чем я... а я, знаешь ли, не намерен во цвете лет умирать с голоду. – Сволочь! – искренне обиделся Эд. Мустанг тоже принял сидячее положение, придвинулся ближе к Элрику и обнял его. – Между прочим, тебе уже пора идти. Кажется, ты собирался куда-то уезжать... – И собираюсь! – Эдвард высвободился из объятий, слез с кровати и зачем-то отправился на кухню. Помещение уже почти проветрилось, и о неудачном утреннем «сюрпризе» уже почти ничего не напоминало. Через минуту к нему присоединился полковник – на этот раз успевший уже хотя бы натянуть брюки. На столе снова появилась вчерашняя бутылка. – Прекрати, – хмуро попросил Эд, отвернувшись к окну и делая вид, что нашёл что-то интересное в пейзаже двора. Всё радужное настроение последней дюжины часов куда-то исчезло, и, похоже, безвозвратно. – Если не удалось позавтракать, то хотя бы напьюсь, – Мустанг передразнил его интонации. – И ты со мной за компанию. Это приказ. – Прекрати, а? – повторил Эдвард, резко обернувшись и обнаружив у себя перед носом руку полковника со стаканом, наполовину наполненным ликёром. Стакан он всё-таки взял. Задумчиво поболтал его, наблюдая, как тягучая белая жидкость лениво перекатывается по стеклу. И вдруг хихикнул, поняв, что все пессимистические прогнозы относительно собственного настроения решили себя не оправдывать. – Какая-то это пошлая субстанция, тебе не кажется? Мустанг удивлённо посмотрел на него, потом внимательно изучил содержимое собственного стакана. И тоже усмехнулся. – Это не субстанция пошлая, а ты. – Полковник, я не хочу уезжать! – в сочетании с всё ещё не сошедшей с губ улыбкой это прозвучало скорее радостно, чем раздосадованно. – А я не хочу тебя отпускать, – в том же тоне согласился Рой. – Правда? Но ведь... – ...надо. Знаю. – Тогда я пошёл, – решительно заявил Эд. – Мне ещё нужно успеть что-нибудь перекусить перед отъездом, да и Ал, наверное, волнуется... – Конечно, – рассеянно подтвердил Мустанг. – Возвращайся, – пробормотал он, когда услышал как захлопнулась входная дверь, медленно опустился на табурет и одним долгим глотком опустошил свой стакан. Несколько часов спустя, случайно выглянув в окно, он увидел старательно вытоптанные на выпавшем ночью снегу буквы, складывавшиеся в два коротких слова. «я вернусь» И в конце – ни точки, ни многоточия, ни восклицательного знака. Не предположение. Не обещание. Констатация словно бы уже свершившегося факта. Полковник улыбнулся и занялся приготовлением обеда...